Ух, началось! - Янук Елена Федоровна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/71
- Следующая
Напрягся, притаившись у двери. Из моего укрытия почти вся небольшая прихожая была видна как на ладони. Дверь открылась, и в квартиру вплыла колоритная дама среднего возраста с черными кудрями по плечи. Красивая у нее мама, почти как сама Даша. Из сумок в ее руках потянуло чем-то очень вкусным. Жареное мясо? Я облизнулся.
– Ох, а это что? Медвежонок? – испуганно охнула женщина, притормозив на пороге.
Я вроде одушевленный предмет! Чинно сел на входе, тоже разглядывая гостью.
Дама, поставив свои баулы на пол у входа, разулась и робко подобралась ко мне поближе. Пристально осмотрев, сделала вывод:
– Вот это да! Никак Дашка псом обзавелась! И, наверно, тоже всухомятку кормит.
Точно-точно, я уже видеть бутерброды не мог! Бодро поднялся, добродушно завилял хвостом и радостно поддержал родственницу ласковыми звуками. Получилось почти как у соловья. Даже лучше. А про себя расхохотался, от души наслаждаясь невинными развлечениями.
– Какая прелесть! Милейшая собака, пойдем, я тебя покормлю теплым супчиком, а то бросай хозяйку и переселяйся к нам с папой. Даша-то своими перекусами кого угодно уморит!
Она подтащила сумки к кухонному столу, выставила на него чудесно благоухающие банки и начала перекладывать в Дашины кастрюльки. Поставив все в холодильник, предупредила:
– Борщик и котлетки ей, а супчик – тебе. Согласен, медвежонок?
Я гавкнул. Мама от неожиданности подпрыгнула. Недовольно на меня посмотрев, вслух сказала:
– Точно! Одни бутерброды! Вон как собачка радуется… – И поставила разогревать мой суп.
Когда я закончил с едой, то подумал, что, если бы она была не замужем, я, так и быть, приударил бы за ней – чудесная женщина. А готовит-то как! Мама навела порядок на кухне. Запустила стиральную машину и, переделав дела, собралась уходить.
– Ты береги ее, хорошо, чудесный медвежонок? И где Дашка такого взяла?
Проводив ее до двери, я вновь приступил к процессу избавления от ошейника и догрыз ножку стула. Конечно, мне было немного совестно: взрослый состоявшийся мужик, а развлекается как ребенок! Но Даша так забавно на меня обижалась, что я просто не мог устоять, чтобы ее не подразнить.
Закончив с делами, девушка обычно садилась на диван, прижимала мою голову к себе, мягко поглаживая по шерстке, смотрела какие-нибудь фильмы или читала. Она меня гладила, чтобы я сидел рядом и ничего не творил, и мне это безумно нравилось! Я растворялся в ее ласке, совершенно забывая, что сейчас я пес.
Вот жизнь у меня началась – врагу не пожелаешь. Я уже по вечерам не хочу домой возвращаться. А все просто – пес замучил!
Я делала ремонт с таким трудом, а он… Гад!
Вчера мне тоже устроил… Я стояла словно столб, наблюдая, как это чудо после прогулки ворвалось в ванную комнату, перепрыгнуло через бортик и оказалось в душевой кабинке. А после, поднявшись на задние лапы, он как попало хлопал по кнопкам лапой.
– Ты себя сейчас ошпаришь! – не выдержала я.
Когда из душа полилась теплая вода, пес замер, явно наслаждаясь. Я закрыла стеклянные створки и отошла, не зная, что теперь делать. Читала, что некоторые хозяева приучают своих питомцев с щенячьего возраста после прогулки запрыгивать в ванну и мыть лапы. Но если порода крупная, его потом что, на себе таскать? Также могла допустить, что пса приучили самого включать воду, если у них кабинка попроще была. Но раздражение на морде, что не включается сразу? Это-то откуда?!
Пока пес «мылся», я быстро сходила в спальню переодеться, потому что… ну куда он денется из закрытой кабинки?! Когда вернулась, обнаружила, что Пират самозабвенно царапает когтями стеклянные дверки. Подлец! А его это, видимо, забавляло, особенно когда я открыла, и он выпрыгнул и с наслаждением отряхнулся, а я, как чернавка, полчаса все мыла и вытирала после этого.
Я уже молчу о царапинах!
Ладно, надо было стоять рядом. Тогда спасла бы кабинку. Сама виновата. Может, пес испугался… Позже обнаружила, что, пока прибиралась в ванной, Пират вновь мне «удружил» – сожрал весь мой ужин. Такое проявление аппетита у него стало постоянным. При этом в его миске лежала колбаса! «Черт! Так бы и прибила сукина сына или сукина мужа, в общем – кобеля!» – усмехалась я, глядя «меховой морде» в глаза. Милой морде, надо заметить.
– С едой все понятно, но зачем ты слопал тапочки для гостей, негодяй? – В ответ пес выплюнул горсть рыжего меха, изображавшего когда-то звериную мордочку на тапке, и с вызовом уставился на меня. – Если еще раз тронешь что-нибудь из моей обуви, не буду кормить целый день! – грозно пообещала я.
Пират встал, поджав губы и показав клыки, медленно осмотрел меня сверху донизу и, не скрывая собачьего презрения, вальяжно двинулся на кухню. Я, уже догадываясь, чем это кончится, нервно пошла вслед за ним. Пиратская морда, оглянувшись, поддел когтем дверцу холодильника и резко отворил ее. Мало того. Вцепившись зубами в ручку кастрюльки, он выволок ее с полки. Но и такого вопиющего нахальства ему показалось недостаточно! Наклонив посудину, он с грохотом скинул крышку на пол и сложил котлеты в свою стеклянную миску. Закончив, победоносно посмотрел на меня. По кухне поплыл умопомрачительный запах.
Я попыталась погладить его по голове, но пес резко отступил и недвусмысленно оскалился, демонстрируя серьезность намерений остаться идейным бунтарем без вредного влияния с моей стороны.
Да пожалуйста! Нужен ты мне очень! Я рассмеялась.
– Ух, домашние котлеты, – сказала я, словно ничего не произошло, поглядывая на его миску, – а я и не знала, что сегодня мама заглядывала. Отлично! А больше она ничего не оставила?
Нырнула в холодильник и обнаружила еще одну кастрюлю. В ней оказался борщ. Я поставила его на огонь. Немного подогрев, налила собаке. Тот, проигнорировав холодное второе, с удовольствием его слопал.
– Хорошо. Буду кормить тебя первым, а то одни котлеты есть вредно!
Надо же, сменял мясо на овощи! Ну и псы у этих аристократов!
Я взяла котлеты, положила их на бумажную тарелку и подогрела в микроволновке. Оставшиеся сложила в пакет и спрятала на нижней полке холодильника. Пес все контролировал, не отрывая взгляда от моих рук.
– Не переживай, не съем! А ты, оказывается, любитель здорового питания, а я тебя все на бутербродах держала… Уверена, с такими правильными запросами моя мама будет от тебя без ума, – ворчала я, отмывая в раковине пустую кастрюльку.
Ох, мысль, появившаяся в голове, мне понравилась!
– Я придумала, как тебя наказывать за испорченные вещи. Будешь сидеть на одних бутербродах с сыром.
В конце концов, кто в доме хозяин?
Пес серьезно посмотрел на меня и покинул кухню, предоставив в одиночестве приводить ее в порядок. Я только вздохнула, принимаясь за уборку.
И у нас началась война не на жизнь, а на смерть.
Я кормила пса бутербродами, он портил мебель и грыз обувь, случайно позабытую на полу. Остальное эвакуировалось на шкаф. Это, конечно, не мешало нам проводить вечера в уютной компании друг с другом, но нервы мы попортили себе основательно.
Воевали мы до одного случая.
Ко мне в гости пришел Эдик, старый институтский друг. Он меня долго уговаривал встречаться с ним, даже о браке заговаривал, но я не соглашалась. Неприятно чувствовать себя запасным вариантом. А Эдик прибегал ко мне, только получив отставку от очередной пассии.
Вообще-то это была больная тема.
За свою жизнь я получила четыре предложения такого рода от разочарованных мужчин, сделавших вывод, что я та самая жена (тип «экономка»), что им нужна. Что я буду убирать и заботиться о них, осчастливленная одним их присутствием. Еще бы, ходячий комплекс: толстая коротышка, к тому же ужасно стеснительная. А не вышло!
Я уже выросла из возраста восхищения и романтики и теперь сразу видела склонности и недостатки мужчины. К тому же мне не хотелось ни под кого прогибаться. Уверена, это легко делать, только если сильно любишь. А так как мне свойственна излишняя критичность, я осознавала, к своей горечи, что любовь не для меня. Ну какая может быть любовь, если, только взглянув на мужчину, я замечала кучу недостатков? Один такой бахвал, что противно общаться, другой презирает женщин, при этом волочится за каждой юбкой, и не только. Третий настолько умен, что с ним общаться страшно, – не дай бог, ошибешься! Вот и Эдик такой: пишет как по писаному, говорит – заслушаешься… Но эти умения почему-то дали ему ощущение, что все, кто пишет с ошибками или не заливается соловьем, – идиоты от рождения. А высшее филологическое образование породило чувство, что он знает все! И это незыблемо, и ничего сверх и быть не может.
- Предыдущая
- 5/71
- Следующая
