Верные враги - Громыко Ольга Николаевна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/113
- Следующая
— Да мне-то что, иди, ешь, если хочется. — Я посторонилась, а потом и вовсе ушла в свою комнату.
Последнюю неделю с Вересом творилось что-то неладное. Ел он не только всё подряд, но и в любом количестве, никогда не отказываясь от добавки и не оставляя на тарелке даже крошек, сколь бы сомнительным яством ни разродился кулинарный антиталант Реста. Еще и сушеные груши из мешочка на печи умудрился тайком сгрызть, я спохватилась, только когда надумала компот варить. Несмотря на волчью прожорливость, от колдуна остались кожа да кости. На заострившемся лице по-совиному светились глубоко запавшие глаза. Однако чувствовал он себя, судя по всему, превосходно — уже вовсю расхаживал по дому, сначала придерживаясь за плечо ученика, а потом и безо всякой помощи, хромая всё меньше и меньше. И Реста так занятиями доконал, что поднятый нами шум заставил мальчишку только перевернуться на другой бок и повыше натянуть одеяло.
Вернулась я уже в штанах и рубашке. Села напротив Вереса, поджав босые пятки. Аппетита ему мой пристальный взгляд ничуть не испортил, даже наоборот.
— Дай мне соль, пожалуйста.
Я с обреченным видом запустила щепоть в прибитую к стене солонку и посыпала протянутый ломоть, лоснящийся от постного масла. Боги, когда же это наконец закончится?! В страшном сне не приснится — оборотень на побегушках у колдуна! То хлеб ему посоли, то свечу принеси, то от окна, видите ли, дует. Эдак скоро вообще магией пользоваться разучится! И самое ужасное — он не требует и не издевается, просто просит, как будто у хорошей приятельницы. Еще и поблагодарить никогда не забывает.
— Спасибо. — Верес жадно запустил зубы в хлеб. — Уммм… А фы не фофефь?
— Нет.
За себя он как будто вообще не боится. Но стоит делу коснуться кого-то из его друзей, того же щенка — и бояться предлагается мне. Причем не сказать, чтобы совсем уж безуспешно.
Рест невнятно пробурчал что-то во сне, и я машинально понизила голос:
— Где ты подобрал этого… ученичка?
Колдун тоже покосился на мальчишку, но с куда большей симпатией.
— Весной скорняк с Крученой улицы попросил меня осмотреть его сынишку — подросток, вопреки родительскому запрету, рискнул напоследок погонять на коньках на пруду по уже растрескавшемуся у берегов льду, и тот, разумеется, не выдержал. Хорошо, охотники рядом проходили, вытащили. Мальчик слегка покашливал, но повода для беспокойства не было — немного магии, немного молока с медом, и через пару дней от простуды не останется и следа. Я уже выходил во двор, когда услышал в темных сенях под лестницей какое-то копошение, постанывание. Не удержался, сунулся посмотреть…
Верес разом откусил добрую треть ломтя и проглотил, почти не жуя. Да что же с ним творится, а?
— Оказывается, неслухи катались вдвоем — хозяйский сын и взятый в обучение мальчишка из бедняцкой семьи. Естественно, второму только накостыляли по шее, растереть и напоить горячим вином никто не удосужился. Не собирались заботиться о нем и теперь, когда я сообщил, что у мальчика начинается воспаление легких. Один из подмастерьев, правда, сжалился, сбегал за его отцом, но тот заявился в изрядном подпитии, с руганью размахивая выдернутым из штанов ремнем. Еле вытолкали «заботливого родителя».
Очень я сомневаюсь, что Верес его толкал. Скорей уж представляется красивая «ласточка» из сеней, с серебристым ореолом, как у магического светлячка, послушно скользнувшего к столу вслед за колдуном.
— Тогда скорняк закатил скандал уже мне… попытался, вернее. Мол, пусть бы пьянчуга забирал свое никчемное отродье, а то, избави боги, издохнет еще тут под лестницей, потом дом заново святить. И платить мне ни за его лечение, ни за осмотр хозяин не собирается, чтоб я и не надеялся.
Две «ласточки».
— И ты, разумеется, вступился за бедняжку и забрал его к себе, — саркастически закончила я. — А потом у него обнаружился такой колдовской талант, что грех зарывать оный в землю, да?
— Способности у него есть, и неплохие, — спокойно признал Верес. — До Магистра третьего, а то и второго уровня лет через сорок вполне может дорасти. Хотя я посоветовал бы ему выбрать кафедру теоретической магии, по его характеру — самое то. Но учиться у меня ему нравится определенно больше, чем у пяти предыдущих мастеров.
— Погоди, я что-то запуталась… Плотник, портной, скорняк…
— Кузнец и пекарь. — Верес глянул на мое вытянувшееся лицо и поспешил уточнить: — Насколько я знаю, у последнего он продержался меньше недели.
— И я даже догадываюсь почему! — Я поспешила заесть потрясение отщипнутым кусочком хлеба, пока оно не перешло в совсем уж безудержную икоту.
— Мальчик просто искал свое призвание, — мягко заметил колдун, хотя в глазах у него тоже плясали смешинки.
— Думаешь, наконец-то нашел?
— Будем надеяться. В любом случае — я его не держу, если найдет что-то поинтересней — только порадуюсь.
— Выгонишь ты его, как же, — хмыкнула я. — Даже к оборотню в логово за тобой притащился, ничего святого для него нет!
Мужчина перевел взгляд на меня, задумчиво прищурился.
— Шелена, а зачем ты меня… забрала?
— У оборотней нет ни души, ни сердца. Они лишь прикидываются людьми, даже днем продолжая подчиняться звериным инстинктам, а потому не заслуживают ни веры, ни жалости — только смерти. Каким бы надежным ни казался тебе друг, какой бы влюбленной — девушка, преданным — слуга, мудрым — старик, милым — ребенок, помни: это лишь маска. Не дай ей себя обмануть. Единственное чувство, которое способна испытывать эта тварь, — боль.
Вот ее-то она у нас сейчас и получит.
— Захотелось растянуть удовольствие от твоей смерти.
— Я бы сказал, несколько опрометчивый поступок. — Верес откровенно, но беззлобно подсмеивался, жуя хлеб. — Теперь ты рискуешь вообще ее не дождаться.
— Дождусь, не переживай.
— Ой ли? Разве что от старости!
— Раньше. Намного.
— Уверена? — Колдун, усмехнувшись, запихнул в рот последний кусок и поставил руку локтем на стол, приглашающе растопырив пятерню: — Порепетировать не хочешь?
— Еще месяц будешь в лубке ходить, нахал.
Мы переплели пальцы. У Вереса они оказались едва ли не тоньше моих и горячие, словно его колотила лихорадка. Но глаза у колдуна были ясные, наглые, и рука не дрожала ни на волос.
Поначалу силы подобрались примерно равные — женщина против едва оправившегося от тяжелой болезни мужчины. Но когда мои мышцы напряглись до предела и начали предательски поднывать, внутри них что-то шевельнулось, сдвинулось, как будто оборвав мешающую привязь, и рука колдуна всё быстрее пошла вниз. Верес нахмурился, прикусил краешек нижней губы. Сдавайся, пока кости не затрещали, не таких силачей на обе лопатки укладывала!
А потом ладонь кольнули крапивные иголочки, и моя рука, мгновенно онемев, описала дугу и со стуком припечаталась к столу.
— Так нечестно! — поневоле взвизгнула я.
— Почему? — Верес разжал кулак и, поколебавшись, снова потянулся за ковригой. — Ты пользуешься силой своей второй ипостаси, я — магией. Это неотделимые части наших сущностей, так что всё очень даже честно. Или, если уж на то пошло, мы оба жульничаем.
Я задумчиво помассировала запястье. А потом, слова не говоря, поднялась и пошла к себе.
— Шел, ты что, обиделась? — удивленно окликнул меня колдун.
— Нет. Просто приняла к сведению. И не называй меня Шел!!!
Заказов прибавилось, да что там — некоторым клиентам пришлось отказать, а остальные согласны были платить за снадобья втридорога. Хозяин радостно потирал руки и даже выдал мне премиальные, такие унизительные, что я тут же подала их первому попавшемуся нищему. Он тоже не пришел в восторг, но по долгу службы смолчал.
Болели этой зимой не чаще и не тяжелее, чем прошлой. Люди повалили к знахарю из-за отсутствия магов. Один поехал в столицу по каким-то срочным делам, второй неожиданно запил и уже третью неделю выходил из корчмы лишь домой за деньгами, еще двоих градоправитель публично объявил шарлатанами и изгнал из Выселка (по этому поводу как раз никто особо не переживал, и провожали их только «благодарные» клиенты, громогласно требующие возврата денег).
- Предыдущая
- 20/113
- Следующая
