Пять поросят - Кристи Агата - Страница 14
- Предыдущая
- 14/38
- Следующая
Мередит Блейк принял Пуаро с некоторым удивлением. Времена изменились, что ли? Когда-то – боже мой! – детектив в самом деле был детектив, и ничего больше. Человек, которого нанимали во время приема, чтобы он оберегал свадебные подарки… Или к которому ты стыдливо обращался, если случалась какая-то неприятная история и ее необходимо было прояснить.
И вдруг леди Мэри Литтон-Гор пишет: «Эркюль Пуаро – мой старый и уважаемый друг. Я рассчитываю на Вас и полагаю, что Вы сделаете все, что в Ваших силах, чтобы ему помочь». А Мэри Литтон-Гор не принадлежала – никогда! – к тем женщинам, чье имя можно было бы связать с каким-то детективом и со всем, что касается его дел. Адмирал Кроншоу писал: «Прекрасный парень, заслуживает полного доверия. Я буду искренне благодарен, если Вы сумеете сделать что-нибудь для него. Очень интересный тип, он сможет рассказать много захватывающих историй».
И вот эта личность появилась. Человек, совсем неказистый на вид: одет как-то несуразно – туфли с пуговицами! Невиданные усы… Нет, с первого взгляда он совсем не понравился Мередиту Блейку. Такое впечатление, что он в жизни не держал охотничьего ружья! И вообще никогда не занимался спортом. Иностранец…
Пуаро с любопытством угадывал все эти мысли, мелькавшие в голове Блейка.
Следуя поездом в западные графства, Пуаро чувствовал, как его интерес непрерывно возрастает. Теперь он сможет собственными глазами увидеть те места, где разворачивались давние события. Тут, в Хандкросс-Мэноре, жили-были два брата, два молодых парня, которые поехали в Олдербери поиграть в теннис и познакомиться с молодым Эмиасом Крейлом и с девушкой по имени Кэролайн. Отсюда Мередит направился в Олдербери в то самое утро… Эркюль Пуаро рассматривал человека, взиравшего на него с почтительностью и неловкостью. Он был именно таким, как и предполагал Пуаро. Довольно поношенная одежда из твида, приятное лицо, немного загрубевшее от ветра и дождя, со слегка поблекшими голубыми глазами и мягким, наполовину спрятанным под реденькими усами ртом. Пуаро заметил, что Мередит Блейк резко отличается от своего брата. Нерешительный характер; мыслительный процесс происходит у него явно медленно… Пуаро заранее решил, что подобного человека не стоит подгонять. Он был убежден, что нашел ключ к его душе и знает, как вызвать доброжелательность этого человека. Момент явно неподходящий, чтобы выдавать себя за англичанина. Нет, в таких случаях стоит оставаться иностранцем и заслужить за это великодушное прощение. «Понятно, эти иностранцы не всегда в ладах с хорошими манерами. И все же он, ей-богу, симпатичный, этот парень».
Пуаро приложил все старания, дабы создать о себе подобное впечатление. Они поговорили о леди Мэри Литтон-Гор и об адмирале Кроншоу, вспомнили и других общих знакомых. К счастью, Пуаро знал кузена такого-то и встречал родственницу такого-то. Он даже заметил, что в глазах помещика проскользнула некоторая теплота: «Парень вроде бы водит знакомства с теми, кто нужен…»
Мягко, но настойчиво Пуаро перешел к цели своего визита. Он вовремя заметил попытку Мередита увернуться. К сожалению, пояснил он, книга должна быть написана! Мисс Крейл – мадемуазель Лемаршан, как ее теперь зовут, – желает, чтобы он добросовестно выполнил редакторские функции. Увы, факты всем известны, но путем умелой подачи многое можно сделать, чтобы не касаться некоторых щекотливых моментов. Пуаро заикнулся, что у него в прошлом было подобное, когда приходилось употреблять свое влияние, чтобы избежать каких-то нежелательных ситуаций. Мередит Блейк покраснел от гнева. Его рука дрожала, когда он набивал трубку. Он сказал, слегка заикаясь:
– Это… это ужасно. Это кощунство – тревожить дух мертвых. Через шестнадцать лет! Почему их не оставляют в покое?
Пуаро пожал плечами.
– Я с вами согласен. Но публика требует. И каждый имеет право взглянуть по-новому на старое дело, прокомментировать его.
– Мне это представляется бесстыдством.
Пуаро пробормотал:
– К сожалению, мы живем в эпоху, не отличающуюся особой деликатностью… Вы даже не представляете, как много неприятных сенсаций мне удавалось, так сказать, смягчить. Я хочу сделать все возможное, чтобы сберечь чистоту мисс Крейл.
Мередит Блейк прошептал:
– Маленькая Карла… Просто невероятно! Ребенок превратился во взрослую женщину!
– Время идет, не так ли?
– Слишком быстро, – вздохнул Мередит Блейк.
– Как вы могли убедиться из письма мисс Крейл, которое я вам показал, она с огромным нетерпением ждет любых материалов, чтобы подробнее узнать о печальных событиях прошлого.
Мередит Блейк сказал немного рассерженно:
– Зачем? Зачем снова ворошить все это? Лучше все забыть.
– Вы так говорите, мистер Блейк, потому что в деталях знаете обо всем. Однако подумайте о мисс Крейл, которой не известно ничего, кроме официальных сообщений…
Мередит Блейк болезненно содрогнулся:
– Да, я забыл! Бедный ребенок! Какое у нее ужасное состояние! Пережить такое потрясение! Одни жестокие, немилосердные отчеты о процессе чего стоят!
– Правду, – сказал Эркюль Пуаро, – не всегда можно изложить юридически. Некоторые полузабытые вещи иногда многое значат. Эмоции, чувства, характеры участников драмы, смягчающие вину факторы…
Пуаро умолк, а его собеседник заговорил с воодушевлением, словно артист, который в конце концов получил желанную возможность сказать свою реплику:
– Смягчающие обстоятельства… Именно так! Если когда-нибудь и существовали смягчающие обстоятельства, так именно в случае, о котором мы говорим! Эмиас Крейл был моим старым другом. Его семья и моя дружили на протяжении многих лет. Но, честно говоря, его поведение весьма шокировало. Он был настоящий художник, и этим, наверное, все объясняется. Но бесспорно и то, что своими поступками он сам отчасти создал такую ситуацию, о которой любой порядочный человек и подумать страшился.
– Весьма интересно! Меня заинтриговала ситуация, о которой вы говорите, – заметил Пуаро. – Ведь светский человек обычно не хвастает своими успехами у женщин.
Мягкое, нерешительное лицо Блейка будто озарилось:
– Да, все дело в том, что Эмиас никогда не был обыкновенным человеком! Видите ли, он живопись ставил на первое место. Я лично не могу понять этих так называемых людей искусства и, наверное, никогда не пойму вполне. Я немного понимал Крейла, потому что я знал его близко. Его родные были такими же людьми, как и мои, и во многих отношениях Крейл был верен нашим традициям. Но там, где начиналось искусство, он уже не подходил под стандарты. Потому что он, видите ли, не был любителем – о нет! совсем нет! – он был художником первой величины. Кое-кто говорит, что он был гений. Возможно. Но он всегда казался каким-то… неуравновешенным. Когда он работал над какой-нибудь картиной, тогда ничто постороннее не могло его интересовать. Он был словно под гипнозом и, пока не заканчивал полотна, не выходил из этого состояния.
Блейк выжидающе посмотрел на Пуаро, и тот утвердительно кивнул.
– Вы понимаете меня! Эмиас был влюблен в девушку, хотел жениться на ней, он готов был ради нее оставить жену и ребенка. Он начал писать портрет Эльзы и хотел закончить картину. Кроме картины, не существовало ничего. А это было нестерпимо для обеих женщин.
– Понимала ли хоть одна из них его состояние? – спросил Пуаро.
– Да. Я считаю, что Эльза некоторым образом его понимала. Она восхищалась его живописью. Но, конечно, положение у нее было сложное. Что же касается Кэролайн… Кэролайн была всегда дорога мне. Было время, когда я… когда я собирался жениться на ней. Но эта надежда исчезла в зародыше. Я оставался для Кэролайн, если можно так выразиться, преданным слугой.
Пуаро задумчиво кивнул в знак согласия. Он почувствовал, что этот старомодный стиль как нельзя лучше выражает сущность Мередита Блейка, человека, способного беззаветно служить даме сердца. Даже без надежды на ответное чувство.
Взвешивая каждое слово, детектив сказал:
- Предыдущая
- 14/38
- Следующая
