Жена Кукловода (СИ) - Данцева Юлия - Страница 54

• Предыдущая
• 54/82
• Следующая

Людмила съежилась на кровати, обхватила себя руками, пытаясь согреться. Ветер шевелил ее волосы, пробегал по лицу, будто целовал холодными губами. Она закрыла глаза, попробовала уснуть, но в голову лезли разные тревожные мысли. От тишины звенело в ушах, тоненько посвистывало из щелей окна, чуть слышно дребезжало стекло, уныло шумели за окном сосны.

Согреться так и не удавалось, становилось все холоднее и холоднее, стучали зубы, пальцы онемели, и Людмила больше не чувствовала их. Сквозь закрытые веки вдруг начал просачиваться голубоватый мертвенный свет, и удивленная, она открыла глаза и вдруг поняла – она больше не в кровати и даже не в санатории.

Со всех сторон ее окружают ледяные стены. Три из них, покрытые изморозью, а четвертая – почти прозрачная. Клаустрофобией Людмила никогда не страдала, но ей жутко – стены давят, пространство слишком тесное. Она царапает ногтями твердый и обжигающе холодный лед, безуспешно пытается нащупать щель или трещину.

Вдруг до нее доносятся голоса. Сквозь прозрачную преграду Людмила видит старика в черном сюртуке и шляпе с высокой тульей и мужчину в вышитом золотым галуном камзоле и золотой короне. Принц… он так похож на Руслана… И тут Людмила понимает, отчего ей так холодно – вместо теплого уютного свитера на ней шелковое бальное платье с открытыми плечами и глубоким декольте.

- Мой принц, - старик вкрадчиво склоняется к своему собеседнику, - ваша Кукла прекрасна! Но она может сломаться. Или надоесть вам…

Принц подходит вплотную к прозрачной ледяной стене, что отделяет от него Людмилу. Она хочет докричаться до него, но внезапно понимает, что не может ни пошевелиться, ни разомкнуть губ. Застыла, словно изваяние.

Принц прикасается к ледяной поверхности, будто хочет погладить Людмилу по щеке, обводит контур ее губ.

- Мне не нужна другая, - голос такой знакомый, такой родной.

- Пойдемте, мой Принц. Скоро ваша коронация. Я прикажу лучшим мастерам сделать для вас новую Куклу. Достойную Короля.

Старик в шляпе берет Принца под локоть и хочет увести, а другой рукой дотрагивается до стены. Она тут же покрывается изморозью, теряет прозрачность. Людмила беззвучно плачет, и слезинки, тут же замерзая, с мелодичным звоном падают на ледяной пол.

Она проснулась и все никак не могла успокоиться. Слезы уже не замерзали, текли и текли по щекам, а гуляющий по комнате ветер холодил щеки и словно пытался утешить.

Людмила вскочила с кровати, достала телефон и набрала номер Руслана.

- Я не могу тут больше! – изо всех сил стараясь скрыть истерические нотки в голосе, почти выкрикнула она в трубку. - Можешь приехать и забрать меня? Если нет, я поеду маршруткой!

- Мила, - родной усталый голос. – Я после операции. Ехать почти час… Может, потерпишь до утра? Что случилось?

Стало стыдно. Конечно, он устал. А она истеричка. Но снова ветер погладил ее холодными ладонями, и живо вспомнился страшный ледяной гроб…

- Я сама доберусь, не надо. Ничего не случилось. Тут просто нет отопления, процедуры не отпускают, даже врачей нет. Вообще не санаторий, а Сайлент-Хилл какой-то. Не могу тут оставаться.

Пауза. Даже в его дыхании Людмила почувствовала недовольство и раздражение.

- Хорошо, я приеду. Не хватало еще, чтобы ты простыла. Могли бы и предупредить, что ремонт и отопления нет.

Когда Руслан вошел в холл, стряхивая с зонта капли дождя, она сидела в кресле с сумкой на коленях.

Вскочила, уронила сумку на пол, бросилась к мужу, прижалась всем телом. Такой теплый, родной…

Руслан обнял ее и прошептал на ухо смущенно:

- Ну ты чего? Не виделись всего день.

- Забери меня отсюда, - всхлипнула она.

Как же хорошо было дома! Людмила бросила сумку с вещами прямо в коридоре, разобрала вещи, стянула с себя свитер и сразу отправила все в стиральную машину. Хотелось избавиться от запаха запустения и пыли, что въелся в них. Потом Людмила заглянула к Антошке, сын пробурчал: « Ты уже вернулась?», и снова вставил вынутую на минутку для разговора с мамой пуговку наушника.

Людмила пошла на кухню и поставила чайник. Холод странного сна все еще не отпускал. Чашка горячего чая было то, что нужно, чтобы скорее согреться.

- Ужинать будешь? – крикнула она из кухни Руслану.

- Спасибо, родная, перекусил в кафе. Если только чай, – откликнулся он.

Она вошла в гостиную с подносом, поставила на журнальный столик. Налила в чашку только что заваренный чай. От аромата бергамота стало тепло и уютно.

- «Эрл Грей», - улыбнулся Руслан. – Ты всегда знаешь, чего я хочу.

- Я просто тебя люблю, - ответила она, села рядом и прижалась щекой к его плечу.

- И я, – он мягко поцеловал ее в висок. – Удивительная. И только моя.

Руслан обняли ее за плечи, от тепла его рук лед страха и тревоги в ее душе начал таять.

- Через неделю мой день рождения, – продолжил он вкрадчиво, в его голосе прорвалось скрытое нетерпение.

- Конечно, я помню.

Рука будто невзначай соскользнула с плеча, погладила грудь. Людмила оглянулась на закрытую дверь спальни.

- Антошка…

- Да, - мягкие, но требовательные губы прошлись по шее, - а мы так давно не были в тайном убежище. Ты же подаришь мне незабываемый вечер?… И не только вечер…

Его дыхание защекотало мочку уха, по спине вниз к кончикам пальцев сбежали горячие мурашки.

- Значит, в следующую пятницу, да? Ты ведь тоже соскучилась по нашим играм?

Людмила промолчала, только прижалась щекой к его руке и поцеловала.

Всю неделю она не могла отделаться от того, что ждет приближения пятницы, только привычное волнение и предвкушение отравлял страх. Людмила отчаянно пыталась от него избавиться, считая его последствием шока. Этот страх был совсем другим, не тем, что примешивался к острому удовольствию от ожидания неизвестного. Абсолютное доверие к своему Мастеру делало страх только пикантным соусом к наслаждению. А тот страх, что поселился в ней после похищения, был парализующим, неконтролируемым, иррациональным. Он не смешивался с другими чувствами в волнующий острый коктейль, а затаивался на самом дне, словно ядовитый смог. Стараясь заглушить тревогу, Людмила вспоминала властный голос ее Кукловода, что заставлял вибрировать ее изнутри, его взгляд – плавящий, заставляющий патокой стекать к его ногам, яркие вспышки удовольствия от жарких умелых ласк. И чем ближе была заветная пятница, тем больше Людмиле казалось, что она почти избавилась от наваждения: хриплого голоса Каверина в ушах.

Но в четверг Руслан сообщил ей с сожалением, что сессию придется отменить. Шталь назначил на субботу общее собрание сообщества.

Людмила посмотрела на мужа затравленно. Особняк на Шпалерной вызывал у нее стойкую неприязнь.

- Родная, - Руслан взял в ладони ее лицо. – Ты нужна мне там. Очень. Это важный для меня вечер. Официальное собрание. Без развлечений.

Она вздохнула облегченно. Но тревога и непонятная тоска продолжала сжимать ее сердце холодными жесткими пальцами.

***

Они приехали в особняк на Шпалерной как всегда ровно к восьми вечера. Руслан выбрал для нее то самое платье цвета индиго с изящным переплетением цепочек в глубоком вырезе на спине, что было на ней во время первого их рождественского бала. Холодный металл заставлял Людмилу вздрагивать. Колье-ошейник сжимал горло, и она время от времени прикасалась к нему, с трудом подавляя желание его сорвать.

Они вошли в зал, уже заполнившийся людьми. Руслан немного небрежно кивал, отвечал на приветствия, она привычно опустила глаза. Он сразу же увлек ее вперед, к подиуму, где стояли три больших кожаных кресла. Людмила сжала его руку, но Руслан даже не взглянул на нее, только стиснул ее ладонь в своей до боли и решительно поднялся по ступенькам, заставляя следовать за ним.

Он опустился в одно из кресел, кивком указав Людмиле место за его спинкой.

• Предыдущая
• 54/82
• Следующая