Выбери любимый жанр

Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний! - Рыбицкая Марина - Страница 37


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

37

– Ты че это? – обратил внимание Мыр на мои трясущиеся плечи. – Больно, че ли?

– Нет, – всхлипнула я. – Ты такой заботливый, такой внимательный, такой ласковый…

– Да че там, – довольно заворчал тролль.

– …Как моя мама, – закончила я фразу, впадая в ностальгию по детству.

– Тьфу, девка! – обиделся Мыр и, швырнув расческу, вылез из источника. – Домывайся сама! – И, уже выходя из пещеры, в сердцах добавил: – Мужик я!

Можно подумать, я против! А при чем здесь одно к другому? Или я опять что-то не то брякнула?

– Нет, ну какие же тут все нежные и обидчивые, – ворчала я, домываясь своими силами. – Слова никому не скажи! Сразу претензии начинаются! Не так стоишь! Не так свистишь! Не то сказала!

Злая на весь белый свет и мужиков в особенности, уставшая, но уже способная хоть немного шевелиться, раздраженная так внезапно прервавшейся расслабухой, я вылезла из воды, вытерлась чистой тряпкой и кое-как оделась. С трудом натянув сапоги, доковыляла до выхода и обнаружила своего благодетеля.

Мыр стоял, прислонившись спиной к стволу дерева, освещенный лучами восходящего солнца, и жевал травинку, о чем-то глубоко задумавшись. Только что проснувшиеся солнечные зайчики игриво плясали на его обнаженной груди и руках с бугрящимися мышцами, подчеркивая идеальную мускулатуру. Засмотревшись на него, я уже не замечала зеленой кожи, выпирающих клыков, уродливого (в человеческом понятии) лица. Все это отодвинулось на второй план, осталось лишь его отношение ко мне и… И я не знаю, что еще. Этому чувству я не отыскала названия. Не в состоянии была охарактеризовать то, что наполняло меня благодарностью и заставляло не видеть внешних недостатков, а внутренних, по моему скромному мнению, у него просто не было.

Мне казалось, я могу стоять и смотреть на него бесконечно, наслаждаясь свежестью раннего утра и запахом леса. Но где-то хрустнула ветка, крикнула вспугнутая кем-то птица, и волшебство разрушилось. Около лесного грота стояли мужчина-тролль и человеческая девушка. Такие разные, такие непохожие, такие несовместимые… И меня затопило бескрайнее сожаление.

Да, странная это штука – жизнь. Всегда старается совместить несовместимое, объять необъятное, заставить желать несбыточного. Все суета сует. Почему, почему единственный нормальный мужчина, встретившийся на моем жизненном пути, мужчина, с которым бы я с удовольствием навсегда осталась рядом, оказался уродливым троллем? Почему, как только мне попался достойный внимания образец, можно даже сказать – идеал, на пути сразу встали препятствия: физиологические, расовые, моральные? За что, господи боже мой?!

– Готова? – обратил на меня внимание Мыр.

– Да, – тихо ответила я, двигаясь в его сторону.

Что говорят в подобных ситуациях? И нужны ли слова? И стоит ли причинять себе ненужную боль? И есть ли ответы на вопросы, продиктованные жизнью?

– Мыр, – начала я, стоя от него близко, чуть ли не упираясь лбом в грудь.

– Молчи! – рыкнул он, поднимая рукой мое лицо за подбородок. – Пожалеешь.

Внимательный, проникающий до глубины души, все понимающий взгляд. Время остановилось. Природа замерла в ожидании.

– Где вы шляетесь?! – раздался вопль не вовремя очухавшегося сурка-брюнета.

Чтоб тебя, жених ослоухий! И так, и эдак, и при полном стечении народа! Да чтоб тебя десять раз трехколесным велосипедом переехало! Чтоб у тебя уши отросли и по спине парусом хлопали! Чтоб…

– Где вы? – надрывался скачущий по лесу козлоэльф.

…Тебе расческа с поломанными зубьями досталась! Чтоб тебе твою недоваренную просяную кашу со слезами на глазах всю жизнь со злейшими друзьями лопать! Чтоб…

– Здеся! – откликнулся тролль, отходя от меня на приличное расстояние и оберегая мою ни черту, ни Богу, ни мне самой сто лет ненужную репутацию.

…Тебе, паразиту этакому, исчадию неуемному и зевластому, икалось от сегодня до конца жизни!

– Ик! Вот вы где! – разбивая вдребезги сказку про дивных, вывалилось на полянку недоделанное эльфийское чудо, созданное безрукими и недальновидными родителями в момент полового умопомрачения при полном отсутствии средств контрацепции.

И только попробуй вякнуть: «Попались!»…

– Попались! – радостно заорал Магриэль, пристально рассматривая нас.

…Еще добавь: «А что это вы тут делаете, а?»…

– А что это вы тут делаете, а? – застыл эльф, переводя недоуменный взгляд с меня на тролля и обратно.

…И ты, эльфийский гаденыш, попал!

– А мы тут плюшками балуемся, – мрачно буркнула я, расчленяя злобным взором близкого родственника птицы обломинго и внебрачного потомка второй птички со звучным именем перепил.

– Чем? – удивился Магриэль. – Плюшками? А у вас не осталось?

– Нет! – мстительно оскалилась я. – Мы их все сожрали за вас, пока вы спали безвинным младенческим сном и писали в штанишки за неимением памперсов. И вообще, какие могут быть претензии? Кто-то плюшками балуется, а кто-то крепким алкоголем до бровей наливается!

– Много ты понимаешь, женщина! – фыркнул ушастый шовинист, разворачивая свои стопы и уши в сторону стоянки. – Мы, может, весь удар встретили своей грудью…

– Печенью, – перебила я зарвавшегося хвастуна.

– Что? – вылупил он на меня голубые глазенки, вызывая нормальное, исконно женское желание их выцарапать.

– Печенью, говорю, вы этот удар встретили, – пояснила, борясь с неукротимым стремлением показать, где этот самый орган у эльфа от рождения произрастает. Желание отчаянно брало верх во внутреннем споре. Как там у боксеров: «Если к сердцу путь закрыт, надо в печень постучаться»?

Эльф заткнулся, и до стоянки мы дошли молча, думая каждый о своем. Я, например, находила идею подправить брюнету внешность чрезвычайно привлекательной и чем дальше, тем больше проникалась потребностью переквалифицироваться в пластические хирурги и немножко, самую малость побыть его личным имиджмейкером.

Несколько беловато-синих рваных шрамов, в художественном беспорядке раскиданных по лицу, придадут Маголику недостающей мужественности, а стильная прическа под Брюса Уиллиса сделает его неотразимым для каждой лужи (в смысле, отражать будет нечего). Также отсутствие одного глаза, половины уха и некоторого количества передних зубов придаст его облику запоминающийся и неизгладимый ореол мученика, так любимый женщинами. Помочь, что ли?

Появившись на полянке, мы застали бурную деятельность братцев. Они успели перетрясти сумки бейонов и приготовить завтрак. И взялись его уничтожать, не дожидаясь нас.

У-у-у, мироеды и прихлебатели!

Я была сейчас зла на весь белый свет, а эльфов начинала ненавидеть всеми фибрами своей уязвленной в лучших чувствах души. Поэтому, пробормотав: «Доброе утро!» – отобрала у Болисиэля громадный, художественно слепленный бутерброд и, не обращая внимания на жалобные глаза и протянутые вслед дрожащие руки, поковырялась внутри, вытаскивая и небрежно выкидывая прочь крупные кольца лука.

Шатен проводил глазами уплывающий в мой желудок завтрак, вздохнул и занялся сооружением следующего кулинарного шедевра.

Тролль и Магриэль последовали его примеру и тоже соорудили себе по бутерброду. Над полянкой повисло молчание, прерываемое жизнеутверждающим хрустом и чавканьем. Когда все насытились, слово взял тролль:

– Эта… Щас передеемся и двигаем в город.

– Сколько до него? – поинтересовался блондин, поднимаясь и стряхивая крошки с колен.

– Полдня дороги, – ответил Мыр. – Тама за деревьями ихние кони, тако быстро доберемся.

– Прекрасно! – вскочил радостный Болисиэль. – Я пойду проверю животных. Отберу подходящих и приведу сюда. Леле тоже нужна лошадь?

Лошадь?! Мне?! Да ни за какие коврижки! Под страхом смертной казни на нее не полезу!

– Ага, – «обрадовал» меня Мыр. – Тока не щас, потома.

Это что значит – «потома»? Как-то мне это все не нравится! Мне вообще здесь все не нравится! И никто не нравится! И…

Врушка.

–  Приплыли! Еще какой-то там внутренний голос будет меня обзывать! Это, к твоему сведению, тянет на шизофрению!

37
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело