Выйти замуж не напасть, или Оно нам надо? - Славачевская Юлия - Страница 34
- Предыдущая
- 34/74
- Следующая
– Ну и как эти веревки снять? Мне отчего-то подобные экстравагантные украшения не по вкусу! – Подергалась из стороны в сторону. Добилась одного: уподобилась ваньке-встаньке. «Упала – встала, упала – встала»… Однообразно, утомительно и болезненно.
– Вот кто тут такой радикальный? – возмутилась творимым произволом и мгновенно придумала название для новой партии освобождения: РОК. Расшифровывается очень просто: РУКИ ОТОРВУ КОЗЛАМ!
– Нет! Вот мужики пошли! Вместо того чтоб к девушке с цветами, они с веревками прутся! – ворчала непрерывно, поняв, что освободиться самой дело бесполезное. Заодно и возмущалась всем, что в голову приходило, а приходило в нее сейчас многое (видимо, где-то не на шутку прорвало плотину): – Ну где, скажите мне, где золотой век рыцарства? Когда ОН, такой весь из себя укомплектованный, приезжает к НЕЙ на белом коне с романтическими намерениями, задорно бренча металлоломом, а она, вся из себя такая воздушная и томная… А если ОНА кочевряжится, тогда железным кулаком по кумполу – и все равно романтика. Эх, мельчают мужики, мельчают! Каждая уважающая себя девушка ждет принца на белом коне, а приезжает король. Голый, пьяный и на телеге. О времена, о нравы!
В связи с интоксикацией, охлаждением и обезвоживанием начались галлюцинации. Прервав заумные размышления, влез очухавшийся мозг:
– Тьфу ты! Как всегда с бодуна на философию потянуло. Лучше бы выяснила, где находишься.
– Где-где, явно не дома! А где у нас дом?
– Хватит! Быстро пришла в себя и оценила обстановку!
– Да было б что оценивать! Маленькая, темная, холодная, сырая, вонючая каморка без окон с одной бронированной дверью. Еще вопросы есть?
– Есть! Как выбираться будешь?
– Фиг его знает! Еще немного в этом вытрезвителе полежу, может, и придумаю что-нибудь. А пока, глас алкогольной интоксикации организма, свали и не отсвечивай! Без тебя тошно.
В общем, подробно сообщив надоеде, что у меня голова не казенная и в данный момент она напрягаться неспособна, потому как безбожно раскалывается… Заодно прокомментировав ему же в лицах внезапное раздвоение личности и отсутствие на горизонте службы спасения, я уж было собралась мирно покемарить на бухтах веревок, как вдруг увидела мышь и заверещала со всей мочи:
– Мышь!!! Спасите!!!
Ну не люблю я грызунов! Не перевариваю! Понимаю, что меня никто не заставляет их есть заместо шашлыков, но почему-то мой желудок каждый раз при виде этого мерзкого серого млекопитающего сжимается и начинает скручиваться в узел. А мне и так плохо. Нет! Мне не просто худо – мне хуже некуда!
Пока я таким манером продувала отнюдь не чахлые легкие, в дверь с трудом просочились четыре громадных волосатых мужика (в трезвом виде я таких обхожу за километр, в пьяном – за два!), зажимая уши руками.
С перепугу я сразу умолкла. Так вот, лохматые громилы дружно позыркали на меня (весьма недобро, я бы даже сказала – плотоядно), посовещались между собой и…
– Вы кто? – проявила я факирские чудеса вежливости, пока меня приспосабливали под мышкой. Кстати, очень неудачно и неудобно. Сегодня какой-то день сплошных «не»! Кровавая пятница. Или нет! Наверно, к дикарям из понедельника попала. Ну про которых Миронов так проникновенно в «Бриллиантовой руке» пел.
Жутковатые дядечки мои призывы к мирному урегулированию прослушали и представиться не сочли нужным, зато куда-то поволокли.
– Да не трясите вы так интенсивно хрупкую похмельную девушку! У меня и так башка трещит! – информировала я своих носильщиков, но меня преспокойно и дальше игнорировали, наоборот – словно назло, ощутимо тряхнули пару разочков. Я заткнулась и больше своим здоровьем не рисковала. Только поменяла цвет лица с нежно-салатового на злобно-розовый. Откуда я знаю свой цвет без зеркала? А считайте – интуиция!
Мальчики, видимо, соскучились по детству и тащили меня по темному коридору, потряхивая как погремушку. Не наигрались, блин, еще!
Сделав в голове несчастной «гусеницы» по дороге «гоголь-моголь», меня дотащили до какого-то шикарного зала. Судя по всему – приемного или главного. Размеры подходящие, на стенах, как везде принято, тряпочки полуистлевшие. Наверно, трофеи всех войн трех тысячелетий. Назначение или, вернее, – определение некоторых из них… простите за тавтологию – определению не поддавалась. Тайна, понимаешь, покрытая мраком… Эх, философское у меня настроение… Может, сопровождающим Эммануила Канта на досуге процитировать? Будем совместно решать задачи, искать ответы на вопросы: «Что я могу знать?», «Что я должна делать?» и «На что я смею надеяться?»… Оч-чень актуальные, кстати… Особенно последний… Что-то там еще такое заумное было… Ага, поищем трансцендентальное единство апперцепции… Под занавес застолбим глобальнейшее направление философской мысли: «Что есть человек?» А если учесть тот простой факт, что людей в этом мире отродясь не бывало… Или, может, все-таки пощадить их неокрепшую средневековую психику и обойтись Франклом с его экзистенциальным психоанализом?..
Вот, а говорят – милосердие мне несвойственно!
Я-то их пожалела. А они меня – нет!
Притащили меня, несчастную, на всю голову больную, и примотали к стулу. Мало того, они вокруг стула кривую фигуру начертили, соли килограммов двадцать по окружности насыпали и амулеты вдоль нее стеночкой разложили. Кроме магической ограды мужики изобразили смертников и рассредоточились за баррикадой из амулетов. Крутизна, блин! Сразу хочется себя зауважать со страшной силой!
Только я открыла рот, чтобы спросить: за что такие почести? – как двери в зал распахнулись и вошли трое в богатой одежде. «Все в меху, и нос в пуху». Это уже стеб!
Для них поставили три роскошных кресла с высокими спинками. И тут я все же соизволила открыть рот, потому что страшно обиделась:
– Странные у вас понятия о гостеприимстве. Даму на жесткий стул и веревками к нему примотать. Это чтобы не сбежала?
– Молчать! – рявкнул один из троицы. Высокий, среднего возраста, с ранней сединой на шатенистых висках. Глаза волчьи, злю-ущие… посмотришь в них, так скажешь, что не он, а я его бабушку из «Красной Шапочки» съела. А он типа охотник-мститель. Ага. Сражается за родину.
Второй, пепельный северянин… высокорослый зажигательный швед… вот кого-то он мне смутно напомнил. Уловив нервное движение шеи, я почти на автопилоте догадалась: это вчерашний кавалер, элегантный как «Лада-Калина». Ага: пепельный пепелац – а что? Звучит!
Третий – бритый до синевы сухощавый старик с узким лицом и пронзительным взглядом сборщика налогов. Поверх кафтана, богато отороченного куньим мехом, толстенная золотая цепь. Даже не цепь – натуральная цепура, как у «братков» в зловещие девяностые. В присутствии таких, как он, не говорят вслух: «С босого постолы не снимешь!» Этот снимет! Догонит – и еще разика три снимет. Чтоб другим неповадно было.
Все расселись. Помолчали. Глаза бешеные. У всех. Один, тот, что слева, даже зубы продемонстрировал. А я… А что я? Оценила: хороший у них стоматолог.
Побуравив меня гляделками, троица начала вполголоса переговариваться и спорить, а я усиленно пыталась понять, каким образом здесь оказалась: последнее, что помню, как с Веней пили и дракон прилетел… а потом как отрезало.
Мои самобичевания прервал громкий вопль старика:
– Ее нужно убить!!!
Вот так сразу, без прелюдии? А поговорить?
– Возможно, – согласился шатен. – Но кто будет исправлять то, что эта… фрау… натворила?
Мама!!! Я ночью опять оторвалась? И какой ущерб? Может, я им просто все стекла переколотила? Мм… Нет, не похоже. Из-за окон так не бесятся.
– С основными расами связываться очень опасно! – осторожно вклинился «пепелац», поглядывая на меня с интересом. Если это чисто гастрономически, то у мужика странный, я бы даже заметила, ненормальный вкус – пристрастие к сине-бройлерным лежалым дамочкам.
– Господа, – попыталась высказать свою точку зрения, – можно кричать чуть потише? Благодарю вас!
И что я такого крамольного сказала? Первый оратор развернулся в мою сторону и заорал еще громче и притом крайне невнятно. Нет, общий смысл-то все равно проглядывал: типа ему все фиолетово и он родину продаст, но мне отомстит.
- Предыдущая
- 34/74
- Следующая
