Тень ее высочества - Ежова Лана - Страница 56

• Предыдущая
• 56/125
• Следующая

Потом, когда Грэм немного успокоился и разрешил мне закрыть глаза, Юлиану приснился страшный сон. Маг стонал, мелко дрожа, и бормотал на древнем языке слова то ли молитвы, то ли проклятия. Я терпела недолго – растормошенный стихийник ошалело таращился на меня, не понимая, чего от него хочу. Он не помнил, что ему снился кошмар. Или не хотел признаваться.

Сосед по кровати вскоре уснул, и на этот раз спокойным сном. Но только начала дремать и я, как он подкатился ближе и подгреб меня под бок. Выскальзывать из сонных объятий Юлиана я не стала – так было теплее.

Завтрак я заказала в комнату, чтобы облизываться, наблюдая, как маг уплетает жареную курицу. Мне предстояла сложная магия, которой лучше заниматься натощак. Оставив от упитанной птички горку костей, Юлиан примостился на краешке кровати. Мне пришлось встать на колени, опираясь локтями о матрас. Единственное в комнате зеркало мы, сняв со стены, поставили рядом, подперев стулом.

Начиная изменение облика, я ужасно переживала. Впервые доводилось делать это без контакта с водой, которая помогала переносить боль. Как оградиться от нее в этом случае, я не знала. Вглядываясь в черты попутчика, как художник в модель, я мысленно отметила те, на которые стоит сделать акцент. Нос. Тонкий, с небольшой горбинкой – такие называют аристократическими, а я, злюка, вчера его едва не сломала. Глаза. Радужка теплого темно-карего оттенка, который напоминал мой любимый горячий шоколад. Разрез глаз продолговатый, придавал взгляду хитрое выражение. Брови – темные, густые. У меня будут более тонкие и высокие, как и положено девушке. Губы и подбородок с ямочкой тоже придется смягчить.

Не обращая внимания на парня, который слегка нервничал под моим оценивающим взглядом и пытался шутить, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Магия меняющихся заполнила меня изнутри – и… Моя кожа покрылась золотистым загаром. Радужка глаз повторила цвет очей Юлиана до золотистой крапинки в них. Такие же длинные пушистые ресницы прикрыли ироничный взгляд. Нос с горбинкой получился чуть изящней, чем оригинал, очертания губ я оставила без изменения. Когда на подбородке стала «продавливаться» ямочка, то от боли едва не потеряла сознание. Немного отдохнув, «перекрасила» волосы в темно-шоколадный, почти черный цвет. Закончив нелегкие, ускоренные перемены, довольно оглядела себя в зеркало и перевела взгляд на Юлиана.

Маг недоверчиво рассматривал меня и молчал.

– Ну как? – Я, красуясь, покружилась по комнате. – Похожа на твою сестру?

– Тебе очень идет моя великолепная, сногсшибательная внешность, – улыбнулся следопыт и повторил с гордостью: – Очень идет.

– М-да, а ты скромный! Переходим ко второму этапу?

– Может, сначала перекусишь?

– Нет, – отмахнулась нетерпеливо, – не переживай – еще час-два я точно не умру от голода.

Теперь я уселась на кровати напротив мага и взяла его за руки. Юлиан весь подобрался.

– Больно не будет, – успокоила его насмешливо и пообещала: – Я не стану копировать магическую ауру, не переживай.

– А я и не боюсь.

– Тогда зачем прикрыл ее щитом, словно магистр-параноик? Или, быть может, ты радужный маг, путешествующий инкогнито?

– Щит – один из моих многочисленных талантов. – Юлиан равнодушно пожал плечами. – Так почему бы мне им не пользоваться?

Прошло немного времени, и я не удержалась:

– А у тебя интересная внешняя аура – разочарование, боль и жажда мести окрасили ее, на удивление, интенсивно.

– Какая есть… Ты вот свою настоящую хоть помнишь? – сквозь зубы процедил обидевшийся маг.

– Конечно, она ведь остается при мне. – Я проигнорировала откровенное оскорбление. – Не верь тем, кто говорит, что хэмеллы перекраивают собственную ауру, когда надевают маску. Чужая аура – лишь дымка, окутывающая нашу собственную.

– А внешность? – уже с интересом спросил парень. Что ж, любознательность – отличительная черта всякого жреца Жизни, пусть он и в бегах.

– Про внешность говорят правду. Если долго кем-то прикидываться, свое лицо можно и не вспомнить. Я вот начала изменяться по глупости еще в детстве и теперь, когда выросла, не знаю, как должна выглядеть. А все потому, что хотела быть похожей на свою наставницу, старшую жрицу. Думала, таким образом вызову у нее теплые чувства.

– Ты воспитывалась в храме?

– Я почему-то думала, ты быстро опознаешь во мне божью падчерицу. Да, я училась в храме Судьбы.

– Тебе повезло: лучше Судьба, чем Жизнь.

– Ну а Жизнь лучше, чем Любовь или Смерть, – закончила я присказку, знакомую всем храмовым выкормышам.

Не многие родители готовы отдать своего ребенка в услужение богу или богине. Поэтому подавляющее большинство жрецов – сироты, воспитанные при храме. В народе их прозывают пасынками и падчерицами того бога, которому они должны служить.

Стихийник остался доволен результатом ритуала, который я проделала почти идеально: видоизменила свою внешнюю ауру, сделав ее чуточку похожей на ауру жреца. Потом перебросила ее зеркальное отражение на парня.

Позавтракав и собрав вещи, я накинула плащ и покинула комнату через дверь. Юлиану, как тайному постояльцу, пришлось выбираться через окно, благо что дикий виноград оплетал всю стену.

– Эва, дай руку, иначе в такой толчее мы друг друга потеряем, – сказал маг.

Я не стала отказываться и послушно вцепилась левой рукой в Юлиана, правой придерживая карман с кошельком. Людская масса медленно двигалась в сторону городской площади. Мы оказались в самом ее центре и никак не могли выбраться.

Когда солдаты стали сгонять с базара горожан на площадь, мы как раз выходили из оружейной мастерской, в которую пришлось зайти из-за Юлиана. Накануне он, уходя от погони, потерял ножи, вернее, они застряли в преследователях.

Мужчины, женщины, дети, представители бедняцких районов и зажиточные горожане – все беспрекословно передвигались в указанном направлении. Конечно, мы могли откупиться от сомнительной чести выслушивать выступления наместника, предложив воякам пару монет, но решили не привлекать внимания и затерялись в толпе.

Очутившись на площади, я почувствовала легкую усталость. А когда увидела, кто читает новый указ императора, живо взбодрилась. И хотя Аташ, ручной демон второго регента, меня, стоящую за спинами десятков людей, не видел, я все же затаила дыхание.

Стоя на возвышении в окружении четырех позорных столбов, к которым обычно привязывали преступников, камиец казался грозным и значительным. Он вдохновенно читал указ о смещении нынешнего наместника, уличенного в растрате городской казны. Элевтийцы возбужденно переговаривались: о том, что часть налогов оседала в кармане местного правителя, знали все. Император прозрел недавно. И, похоже, не без помощи Эвгуста.

Я с удивлением слушала хвалебные речи в честь отступника, проклятого богами. Он, мол, хороший, провел реорганизацию армии, с его подачи охотники за нечистью получили действенное оружие по приемлемой цене. Его же стараниями сменяют вот уж третьего недобросовестного наместника.

Две немолодые цветочницы язвительно вспоминали последние дворцовые сплетни. Они сошлись на том, что принцесса как-то странно пустилась в странствия раньше назначенного времени, а это еще раз подтверждает, что она – капризная и чересчур взбалмошная девица. И неудивительно, ведь росла без матери – тут кумушки поойкали, пожалев сиротинушку, – да еще и отец не обращал на дочь внимания. Одна надежда, будущий муж сможет положительно влиять на будущую императрицу. И было бы неплохо, чтоб им стал второй регент, а не его малолетний подопечный, герцог Риз.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Бедная Мариэлла! Какого женишка ей желают подданные! И ведь не скажешь, что со зла. Наоборот, девочке желают счастья и сильного мужниного плеча, на которое можно опереться. Умеет Эвгуст работать с массами, ничего не скажешь. А ведь совсем недавно его именем пугали детей. О страшном пророчестве позабыли, он больше не маг-отступник. Нет, он не ренегат, а кандидат в императоры!

• Предыдущая
• 56/125
• Следующая