Сирена (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 8

• Предыдущая
• 8/87
• Следующая

- Ты счастлива без него? - Уесли снова посмотрел на Нору.

- В некоторые дни, да. В иные, я словно, просто существую. Но эта книга не про Сорена.

- Могу я ее почитать?

- Исключено. Может быть, когда она будет отредактирована. А, может быть...

Нора улыбнулась ему, и Уесли внезапно занервничал. Поднявшись со своего места, она села на край стола и поставила ноги на каждый из подлокотников кресла, в котором сидел парень.

- Давай поиграем в игру, - сказала Нора, наклоняясь к нему.

Уес выпрямился, вжимаясь в спинку кресла.

- Меняю книгу на твое тело.

- Я твой практикант. Это считается сексуальным домогательством.

- Этот пункт значится среди твоих должностных обязанностей, разве ты забыл?

Уесли поерзал в своем кресле. Норе нравилось то, сколько волнения она ему доставляла, даже спустя год их совместного проживания. Ему на лоб упал локон светло-песчаных волос. Она потянулась, чтобы смахнуть его, но до того, как успела к нему прикоснуться, Уес пролез под ее ногой, оказываясь вне зоны досягаемости.

- Трус, - поддразнила она.

Уесли начал что-то отвечать, но услышав пронзительный звонок, раздавшийся в районе ее стола, они оба замерли. Улыбка, искрящаяся в глазах Уесли исчезла, когда из-под стопки бумаг, Нора извлекла гладкий, красный мобильный телефон.

- Госпожа слушает, - ответила она.

- Книга, - произнес Уесли одними губами, смотря на нее умоляющим взглядом.

Все еще держа телефон у уха, Нора подошла к нему. Она встала так близко, что парень начал отступать назад. Нора сделала к нему еще шаг, он снова назад.

- Иди, займись домашним заданием, малой, - сказала она, и Уесли одарил ее самым язвительным взглядом, на который был способен.

- У тебя тоже есть домашнее задание, - напомнил он ей.

- Я не отличница по биоорганической химии в, мать его, престижнейшем гуманитарном университете. Вон. Взрослым нужно поговорить, - и закрыла дверь перед его носом.

- Говори, Кингсли, - произнесла Нора в трубку, - и лучше, если это будут хорошие новости.

***

- Вижу, ты, как обычно, заработался допоздна.

Подняв глаза от своих замечаний по книге Норы, Зак увидел стоящего перед своим кабинетом Жан-Поля с газетой подмышкой. Он посмотрел на часы.

- Уже больше восьми вечера? - спросил Истон, пораженный своей внезапной невосприимчивостью к течению времени, - Боже правый.

- Должно быть, ты читал что-то увлекательное, - зайдя в кабинет Зака, Боннер сел.

- Возможно. Вот, послушай.

Открыв рукопись на обозначенной странице, Истон зачитал вслух.

"Было удовольствием смотреть, как она работала. Мне, сидящему за столом своего кабинета, требовалось подвинуть кресло всего на шесть дюймов вправо, и в зеркале коридора, я мог видеть четкое отражение кухни, словно сам находился в комнате, как привидение. И вот, что открывалось моему взору: Каролина, в свои двадцать по-прежнему казавшаяся неуклюжей, словно маленькая девочка, тащила стул к столешнице. Тот нервно дрогнул под ней, когда сделав успокоительный вздох, она встала на него коленями. Девушка открыла шкаф с бокалами для вина - моей нарочито хаотично расставленной коллекцией - каждый из которых был старше нее самой, а один или даже два, старше этой молодой страны. Девушка брала бокалы с полки по одному, держа их за хрупкие ножки своими нежными, дрожащими пальчиками.

Я намеренно подвел Каролину к этому моменту. Я мог мучить ее бесконечными заданиями и тяжким физическим трудом. Вместо этого, я выбрал способ истязания скукой, желая увидеть, к чему ее подтолкнет безделье. И что интересно, в моем доме, первым делом, ее внимание привлекали легко ломающиеся предметы. Каролина протирала каждый коллекционный предмет мягкой, чистой тряпкой, держа хрупкий бокал, как птицу, поглаживая его стенки, как кошачью спинку, стирая с краев свидетельства времени. Я видел, как она глазами пересчитала бокалы. И пересчитал их вместе с ней. Тринадцать. Прошлой ночью я показал Каролине плеть, но не стал ее на ней пробовать. Тринадцать... один удар за каждый бокал, который она тронула без моего разрешения. Тринадцать... думаю, этой ночью я высеку ее, а потом скажу, за что".

Истон закрыл рукопись, ожидая реакции своего шеф-редактора. Жан-Поль присвистнул, и Зак изогнул бровь.

- Думаю, отрывок меня даже завел. Это должно меня беспокоить? - спросил Боннер, расплывшись в похотливой улыбке.

- Так как я второй и последний из присутствующих в кабинете, думаю, меня это должно беспокоить намного больше, - ответил Истон, - довольно неплохо, правда? Содержание слегка хромает, но стиль написания...

- У нее талант. Я тебе говорил. Надеюсь, это означает, что ты больше не хочешь меня убить.

- Убить?

Жан-Поль широко улыбнулся.

- Да, за то, что насильно вручил тебе Сатерлин.

Зак усмехнулся.

- Нет. Я больше не хочу тебя убить. Но скажи мне, неужели я, действительно, единственный редактор, который может с ней работать?

- Думаю, я мог бы откопать кого-нибудь еще. Хотя, тебе никто и в подметки не годится. В любом случае, Нора просила тебя.

Истон удивленно поднял глаза.

- Правда?

- Ну, не по имени.

Боннер выглядел несколько смущенным.

- Она просила меня отдать ее любому редактору, который будет обращаться с ней как можно строже. Ты оказался первым, и честно говоря, единственным, кто пришел на ум.

- Я едва ли строг с ней.

- Тогда как это называется? - спросил Жан-Поль, сияя темным огнем в глазах.

- Сомневаюсь, что своим ответом мне удастся отбиться от твоих вкрадчивых намеков. Если уж на то пошло, мы с ней говорили исключительно о книге.

- Да, о той самой умопомрачительной, маленькой книге, ради которой ты покинул мероприятие Роуз в понедельник вечером.

- Я - профессионал, - спокойно произнес Зак, - и не сплю со своими авторами.

Истон не стал распространяться, насколько - к своему стыду - он был близок к тому, чтобы после поездки на такси пригласить Нору к себе. Он все еще не мог поверить, что ей так быстро удалось его окрутить. За десять лет брака, он ни разу не был нечестным по отношению к Грейс, и никогда этого не хотел. Но тут, за один день Нора Сатерлин посеяла в его голове мысли, которых он не позволял себе годами.

- Я видел ее. И не стал бы тебя винить, даже если бы и спал. Но это всего лишь шок. Я окружен пост-феминистами и неофрейдистами. Что произошло с философией "суди книгу только по книге, не по автору"?

- Одна поездка в такси, и один приятный разговор навряд ли делает меня фрейдистом. Признаю, что вел себя с ней излишне формально. Сатерлин - хорошая писательница, и у ее книги есть потенциал. И если я смягчился по отношению к ней, то это только потому, что смягчился по отношению к книге. Но Нора себе на уме. В этом я оказался прав.

- Она писательница. Ей полагается быть себе на уме.

- По крайней мере, Сатерлин еще и трудоголик. Она уже направила мне полностью переписанное содержание по каждой главе, вместе с новыми набросками, которые я запросил.

- И как новые наброски?

- Лучше, - ответил Зак, глянув на свои записи, - но секса, по-прежнему, больше, чем сути. Думаю, Сатерлин способна излагать суть. Просто она этого боится.

- По-видимому, она сроднилась с образом писательницы с плохой репутацией, - сказал Боннер, и Зак кивнул, соглашаясь.

- Этим она заслуживает доверие - убеждая людей, что практикует то, что описывает в книгах. Будет не так-то просто принудить Нору отложить ее пресловутый стек, и всерьез взяться за перо.

- Но если она это сделает...  - Истон опустил взгляд на рукопись, и вспомнил свою утреннюю реакцию во вторник, когда заставил себя перечитать ее работу, на этот раз, непредвзято. Слова вспыхивали на странице, пылали ярким пламенем, затем сгорали. Зак настолько погрузился в этот роман, что даже забыл о том, что ему следует его редактировать.

- Если Сатерлин это сделает, она может взорвать весь мир, и ей даже не понадобится спичка. И ты не посмеешь передать ей ни слова из того, что я только что сказал. Если Нора будет продолжать меня бояться, она будет продолжать писать.

• Предыдущая
• 8/87
• Следующая