Эхо во тьме - Риверс Франсин - Страница 17

• Предыдущая
• 17/119
• Следующая

И вот теперь Витрувий сидел напротив него, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой крепкие ноги, и утверждал, что настоящие врачи обретают способность лечить людей непосредственно у богов, — этот взгляд, несомненно, был ему навязан Клетом. Александр улыбнулся про себя, подумав, не понял ли еще Цельс, что Витрувий хвастается исключительно из чувства собственной неполноценности. Флегон часто поздравлял Цельса с тем, что тот быстро усваивает медицинские концепции, особенно если они нравились самому Флегону.

— Стало быть, ты себя сейчас считаешь даром богов, — сказал Цельс, стоя возле горячих камней, от которых шел пар. С его бледного тела стекал пот, и сейчас ему было совершенно безразлично хвастовство Витрувия. — Молись всем богам, каким хочешь, но я буду придерживаться того учения, которое получил от Флегона. Он убедительно доказал, что причиной болезни является дисбаланс чувства юмора и всех тех элементов, из которых состоят огонь, воздух, земля и вода.

— Доказал! Ты это воспринимаешь как факт только потому, что Флегон, видите ли, утверждает, что здоровье строится на равновесии жидкостей, из которых состоит тело, — сказал Витрувий. — А своего ума у тебя, что же, нет?

— Ну, почему же, есть. Уж, по крайней мере, мне его хватит, чтобы не принимать всерьез твою чушь, — отвечал Цельс, подойдя ближе к горячему пару, поднимающемуся от камней.

— Если старик был прав в том, как мы должны лечить больных, тогда почему ты так и не смог победить в себе лихорадку, от которой страдаешь с тех самых пор, как учился в Риме? Сколько я тебя помню, с чувством юмора у тебя всегда было все в порядке. И если бы эти теории были истиной, ты бы стал самым здоровым человеком в империи!

— Моя лихорадка быстро проходит, — глухо произнес Цельс.

— Ага, значит, тебе помогают кровопускание и рвотные средства, — насмешливо фыркнул Витрувий. — Только если бы так было на самом деле, ты бы не дрожал сейчас здесь, в таком жару!

Цельс безучастно посмотрел на него.

— Ну, если ты так уверен в том, что твое умение лечить дано тебе богами, продемонстрируй это! По логике Клета, врачу только и нужно, что сказать нужные слова, да прикоснуться к больному, и он уже будет здоров! Прошепчи же мне свои заклинания, и посмотрим, сможешь ли ты вылечить кого-нибудь, кто действительно болен. Давай посмотрим твой дар в действии!

— Магические заклинания — это только начало, — высокомерно произнес Витрувий. — Животные и растительные средства…

Цельс предостерегающе поднял руку.

— О, если ты снова хочешь предложить мне проглотить тот отвар из львиного навоза и крови убитого гладиатора, который ты мне предложил в прошлый раз, то, прошу тебя, оставь его себе. Я тогда чуть не умер!

Витрувий подался вперед.

— Тебе, видимо, не хватает должного уважения к богам!

— А если я поцелую тебе ноги, что-нибудь изменится?

Видя, что интересный обмен идеями превращается в банальную ссору, Александр вмешался в ситуацию:

— Тот недуг, который у тебя, Цельс, типичен для многих жителей Рима. Думаю, он связан с теми ядовитыми наводнениями, которые там случаются.

Витрувий покачал головой.

— Очередная твоя теория, Александр? Ты делился ею с Флегоном? Или он до сих пор не разговаривает с тобой, после того как ты тайком вывез ту рабыню с арены?

Александр не обратил на него никакого внимания и продолжал говорить с Цельсом:

— Перед тем как переехать в Ефес, я учился в Риме и много написал о своих наблюдениях. Лихорадка то возникает, то проходит, иногда между приступами проходят недели или месяцы. А иногда бывает и хуже…

Цельс кивнул.

— Прямо, как у меня.

Витрувий посмотрел на Цельса.

— Александр тебе сейчас опять расскажет, что эта болезнь распространяется крохотными, невидимыми семенами и что если зафиксированные заболевания изложить в логическом и методологическом порядке, то можно найти определенную закономерность. — Он безнадежно махнул рукой. — Методом эксперимента, методом проб и ошибок, если хочешь, можно отыскать эффективное лечение практически от любой болезни.

Александр посмотрел на него насмешливым взглядом.

— Какое ценное заключение, Витрувий. Можно подумать, что я помог тебе обрести новый образ мыслей.

— Иногда ты можешь быть убедительным, — уступил Витрувий, — но чтобы меня в чем-то переубедить, нужна логика посильнее твоей. А твои теории, как бы это тебе ни было неприятно, бессмысленны, Алекс, особенно если учесть, что вся болезнь как таковая скрыта от человека и находится в руках богов. Поэтому имеет смысл обращаться за помощью именно к богам.

Александр приподнял брови.

— Если то, что ты говоришь, правда, тогда зачем вообще учиться, чтобы стать врачом?

— Потому что врач должен обладать знаниями, чтобы угождать богам.

Александр улыбнулся.

— Ты уже сам запутался в своих взглядах, мой друг. Не нужно тебе было вообще становиться врачом. С твоим ревностным отношением к религии тебе следовало бы быть жрецом, служителем. Может быть, гаруспиком. Ты бы тогда знал, как правильно потрошить несчастных животных и читать по их внутренностям какие-то знамения.

— Ты что, смеешься над богами?

Александр печально скривил губы.

— Я поклоняюсь Аполлону и Асклепию, как и ты, как другие народы, поклоняющиеся богам врачевания. Но при этом я все равно не могу поверить, что человек может путем заклинаний и сожжений жертв манипулировать богами, чтобы они сделали для него то, что ему хочется.

— Согласен с тобой, — сказал Цельс, вытирая полотенцем плечи, — но в чем же тогда выход?

— В более глубоком изучении человеческой анатомии.

Витрувий усмехнулся.

— Под «более глубоким изучением» Александр подразумевает ту практику, которой следует Флегон. Вивисекцию.

— Я ненавижу вивисекцию, — сказал Александр.

— Тогда зачем ты вообще учился у Флегона?

— Потому что он блестящий хирург. Он может удалить человеку ногу меньше чем за пять минут. Ты когда-нибудь видел, как он работает?

— Видел, но не хочется об этом вспоминать, — сказал, вздрогнув, Витрувий. — Вопли его пациентов до сих пор стоят у меня в ушах.

— А у кого ты сейчас учишься? — спросил Цельс Александра.

— Ни у кого.

— Ни у кого?

— Я теперь практикую сам.

— Здесь, в банях? — удивленно спросил Цельс. Не было ничего удивительного, если врач начинал практиковать в банях, но только не для врача с талантом и способностями Александра. Ему следовало бы работать в более солидном месте.

— В доме по соседству.

— Такому врачу, как ты, следовало бы работать в более солидном районе, а не здесь, — сказал Витрувий. — Поговори с Клетом. Хочешь, я порекомендую тебя ему.

Александр тактично ответил:

— Клет не занимается хирургическими операциями и придерживается взглядов, которые мне кажутся… несколько странными. — Александр понимал, что ответил не вполне искренне, но ему не хотелось говорить, что он считает Клета простым шарлатаном. Этот человек называл себя врачом, но на самом деле был скорее колдуном, умевшим производить впечатление на людей и обладавшим ораторскими способностями. Надо отдать ему должное, Клет добился больших успехов, но его успех был обусловлен тем, что в качестве пациентов он выбирал людей богатых и не страдавших от серьезных болезней. Витрувий, если судить по его умению хорошо выглядеть, аристократическим замашкам и отсутствию этики, скорее всего, занимался той же самой «медициной».

— Какой бы неприятной ни была вивисекция, — сказал Цельс, — но без нее врачом не стать.

— Не понимаю, каким образом издевательство над людьми и их убийство способствует развитию медицины, — с отвращением сказал Витрувий.

— Флегон никогда не призывал для этой цели хватать с улицы первого встречного, — сердито парировал Цельс. — Я вивисекцией занимался только на тех преступниках, которых убивали на арене.

— Они, по-твоему, кричат не так громко, как добропорядочные люди?

Цельс усмехнулся.

• Предыдущая
• 17/119
• Следующая