Весь мир - чулан - Дюрсо Аглая - Страница 17

• Предыдущая
• 17/40
• Следующая

— Сейчас все уладим! — заявил Кладовкин с уверенными интонациями Механюка.

Но как он ни старался, поймать в очки лучик и зажечь бумажку не смог. Не было лучика, где его только не искали! Зато были капли, они стучали теперь вокруг друзей: кап-кап…

Канючка, Кладовкин и Топ Дорожкин прижались друг к другу и стали тихонько и испуганно смотреть вверх.

А там, наверху, Механюк разглядывал часовой механизм и горло своей кукушки. От плача колдуньи Осени пружинки и кукушка покрылись ржавчиной и вместо радостного «тик-так» и «ку-ку» кашляли, сипели и скрипели.

— Потерпите немного, — успокоил их Механюк, — я сейчас.

И кинулся вниз.

— У нас Весна кончилась: лампа погасла, и холодно, — пожаловались ему друзья.

— А масло еще не остыло? — поинтересовался Механюк.

Топ Дорожкин потрогал бок лампы: теплый!

Механюк открыл лампу, зачерпнул пригоршню теплого масла и крикнул:

— Потерпите немного, я сейчас!

Он опять шмыгнул наверх, стараясь не расплескать масло.

Друзья прижались к остывающей лампе и приготовились терпеть.

А Механюк влетел в часы и кинулся к кукушке:

— Выпей-ка тепленького, при простуде помогает!

Он протер маслом все пружинки и шестеренки, погладил кукушку по голове. А она радостно и звонко сказала: «Ку-ку!».

А друзья тем временем советовались.

— Если мы не можем поменять Осень на Весну, мы можем от Осени спрятаться! — сказал Топ Дорожкин. — Там, на неведомых дорожках, я видел средство для прятанья от Осени.

Друзья свесили головы со столешницы и принялись разглядывать старый, с вылезшими спицами зонтик, примостившийся у трехногой табуретки.

— Ну-ка, Кладовкин, притащи-ка… — Топ недоговорил и почесал в затылке.

Кладовкин страшно испугался, что ему сейчас придется расстаться с очередным сокровищем.

— Эх, Топ, тебе бы только новое и неизведанное! — укоризненно сказал он Дорожкину. — А у нас есть проверенные способы!

И Кладовкин кинулся к спиннингу. В мгновение ока отцепил от крючка серебряный лифт Канючки (тоже, между прочим, его сокровище), схватился за крючок и прискакал на край столешницы.

Долго, очень долго друзья забрасывали леску с крючком, стараясь поддеть ручку зонтика. Если бы они узнали, что люди-великаны считают это занятие развлечением, страшно удивились бы. Друзья насквозь вымокли и продрогли. Но когда им наконец удалось подцепить зонтик за ручку и вытащить на столешницу, они так ликовали, что совершенно забыли и о мокрой одежде, и о замерзших руках и ногах!

Но радовались они рано. Потому что зонтик никак не хотел умещаться на столешнице буфета! Ему мешала верхняя пристройка со стеклянными дверцами. Та, в которой жила капризная Канючка.

Зонтик умещался только боком, но от этого было мало толку: на Кладовкина, Топа Дорожкина и Канючку вода- то капала как раз сверху! Вдобавок зонтик никак не хотел лежать на боку смирно, он катался, перескакивая с одной спицы на другую, и друзьям приходилось перепрыгивать через ручку и заодно подхватывать масляную лампу, хоть и погасшую, но все равно остававшуюся бесценным сокровищем Кладовкина.

— Надо подождать Механюка, на него вся надежда, — решили насквозь промокшие и измученные борьбой с зонтиком друзья. И посмотрели вверх: там сквозь частую рябь капель едва угадывался часовой домик их ученого друга.

А Механюку надеяться было не на кого. Вдобавок ко всему, ему нечего было ждать: дырка в потолке была почти над его часами, он видел в щель между досками капризное и опухшее от слез лицо Осени-Плаксы. Ее слезы были смертельно опасны для часов и в особенности для кукушки, чья пружинка так заржавела, что она даже не могла дотянуться до дверцы, не то что весело выпрыгнуть наружу и крикнуть «ку-ку».

Механюку пришлось срочно кинуть на борьбу с Осенью все силы. И не только умственные, но и физические, хотя именно их у ученого друга было немного.

— Надо спрятаться от Осени, надо спрятаться от Осени, — бубнил он, обшаривая взглядом окрестности.

Рядом с его домиком стояла огромная жестяная бочка с трубой и душем на этой трубе. Великаны уносили бочку ранней Весной, использовали ее в своих волшебных обрядах все Лето, а Осенью ставили на буфет. Бочка хоть и была огромной, но пустой внутри (Механюк постучал по ней и услышал звонкое эхо). В ней могло поместиться много осенних слез. Пока Осень наплачет полную бочку, Механюк уж точно что-нибудь придумает.

Механюк, пыхтя и багровея, стал толкать неповоротливую и нелепую конструкцию с трубой и душем под нескончаемую струю осенних слез. Бочка хоть и была пустой, но поддавалась с трудом. Вскоре она оказалась точно под щелью в крыше. Но слезы Осени почему-то не проваливались внутрь, а гулко стучали и отскакивали прямо в лицо Механюку.

Механюк вскарабкался на бочку. Оказывается, дырочка, ведущая в глубину, была не такой уж большой, и чтобы подставить ее под струю, Механюку надо было постараться.

Сначала он напряг все свои физические силы и попробовал еще хоть немного подвинуть бочку. Но та не поддавалась, вдобавок она опасно закачалась над краем буфета, грозя свалиться с грохотом и напугать или даже расплющить его друзей, мокнущих на столешнице.

Тогда Механюк прошептал сам себе: «Что я, Кладовкин, что ли?» — и напряг свои умственные силы.

Умственные силы скомандовали ему схватить еще одну луковицу (надо сказать, сам Механюк такому приказу сильно удивился и несколько секунд с недоумением разглядывал луковицу). Но потом он спохватился и начал закатывать луковицу под нижний край бочки, пока, наконец, дырочка в крышке бочки не попала точно под струю неукротимых осенних слез. В бочке стало гулко, а вокруг — гораздо суше. Механюк сел на крышу буфета, свесил ножки и сказал: «Уф!». А из его домика вылетела на пружинке сухая кукушка и сказала благодарно: «Куку!» — звонким, совершенно не простуженным голосом.

А снизу Механюк услышал:

— Ура Механюку!!!

Это кричали его друзья, на которых больше не капали противные холодные осенние слезы.

И хотя странная бочка стояла кривовато, а труба с душем свешивалась над краем, Механюк радостно закричал:

— Гип-гип-ура!!! — и устремился к своим друзьям. — Видите, друзья, в Осени тоже можно найти что-то хорошее, — сказал он поучительно.

А друзья радостно закивали.

— А что хорошего можно найти вот в этом? — с надеждой спросил Топ Дорожкин. И показал на водопад, несущийся из дырчатой трубки, которая торчала из бочки.

Механюк чуть не заплакал: ведь он решил, что бочка — отличная защита от потопа!

Топ Дорожкин, не получивший ответа, с опаской посмотрел на Канючку: уж если хмурится изворотливый ученый, то капризная Канючка сейчас точно даст рева.

Но Канючка, к всеобщему удивлению, захлопала в ладоши:

— Ой! Я знаю, что в этом хорошего! Только не знаю, как это называется. Кладовочкин, дорогой друг, принеси свою священную книгу.

И хотя эта просьба болью отозвалась в прижимистой душе Кладовкина, отказать Канючке, да еще и в момент совершенно необъяснимой радости, он не смог.

— Какую из священных? — покорно спросил он.

— Самую священную! — заявила Канючка, радостно прыгая на одной ножке в опасной близости от водопада.

— У тебя неплохой вкус, — вздохнув, похвалил Канючку Кладовкин и поплелся в свой хорошо обставленный ящик.

Он принес книжку с цветными картинками. Там сильно уменьшенные великаны висели на веревочках и крутились на колесиках. И называлось это все «Посетите наш парк отдыха!».

Канючка быстро перелистывала огромные страницы, перескакивала от одной картинки к другой и шептала: «Не то, не то».

И вдруг как завопит:

— Вот! Вот оно — хорошее, что мы извлекли из Осени!

Друзья сгрудились над страницей.

• Предыдущая
• 17/40
• Следующая