Оборотни Его Величества - Илларионова Алина - Страница 4

• Предыдущая
• 4/113
• Следующая

– К-ка-апитана Акентия Лихача. – Стражники боязливо переглянулись.

Владимир несказанно обрадовался, вновь заулыбался:

– Помню-помню сие чадо непутевое, что в прошлой моей, мирской, жизни в запасе котлы мыло. Значит, до капитана дослужился? Добро, добро… Что ж, проведаю завтра, грехи отпущу. Уж передайте как есть, дети мои.

– Так что передать-то?

– А передай, чадо, что Ладерик Доброслов зайдет. С паствой.

Алебарды раздвинулись как по волшебству, стражники почтительно стянули шапки и потупились, чтобы откровенно не пялиться на остроухую часть «паствы». Владимир чинно вплыл в город, походя осенив солдат святым треуглом.

– Зачем вы солгали? – укорил его Вилль, когда ворота остались за спиной. Дан и Триш давились от смеха, Ярини терла переносицу, губ из-под ладони было не видать. Ирэн тоже заинтересовалась, перестала теребить мешок.

– Иначе нас до вечера допрашивали бы, а то и вовсе не пропустили. А так сразу поверили.

– А в чем дело? – спросила Алесса.

– В том, что никому из неверрийцев не пришло бы в голову назваться Ладериком Добрословом!

– Вот-вот, неверрийцам! – ухмыльнулся иномирянин.

– А этот Ладерик что, какой-то святой? – Алесса подергала Вилля за рукав.

– Почти! Ладерик Быкобор – герой Алой Волны, и о нем каждая гарнизонная собака знает и чтит его подвиг! Во главе своего десятка и полусотни селян он защищал деревеньку Малые Горки, где укрылись раненые иноверцы, от двух сотен мятежников. И отбился без потерь! Вот что значит – проницательный и расчетливый командир! А потом он отмолил грехи, принял постриг и имя Ладерика Доброслова, и с тех пор ходит по Неверре в окружении верных послушников, давших обет целомудрия.

– И что конкретно тебя возмутило: сан или обет?

Тут захохотала и Ярини, а Лис перегнулся напополам.

Вилль дулся на подругу минуты две, потом, видимо, вспомнил, как сам отпускал подобные шуточки, чтобы не отставать от северингских сослуживцев. Он решил сменить тактику на устрашение:

– Леська, не вздумай во дворце подобное учудить. Раз сказанешь, так потом всю жизнь отмываться будем оба.

– Хорошо, – кивнула Алесса, зная, что Вилль готов средь бела дня на небо выть, если в споре при свидетелях последнее слово останется не за ним. Наедине хоть на голову лезь, сам плечо подставит.

– Да бросьте! Господа только друг перед другом выделываются, а при слугах знаешь, как кроют? И по матушке, и по бабкам до десятого колена, – хмыкнула Ярини.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросила Алесса, запоздало сообразив, что «тыкнула» без напоминаний.

– Поживешь в столице – узнаешь. А может быть, и во дворце…

– Прислугой?! Ни за что!

– Может, и госпожой! Может, мы все теперя господами заживем! – размечтался Метис. Если утонченная смуглянка Ярини с безупречной фигурой и сногсшибательным обаянием и пришлась бы во дворце к месту, то «плод любви» всех четырех рас вряд ли пустили бы дальше конюшни: шириной плеч парень пошел в мать-гномку, ростом – в бабку-орчанку, от прабабушки эльфийки тоже немного перепало, зато басок прирожденного лесоруба и манеры точно достались от предков-селян.

Алесса фыркнула:

– Тем более – нет! Я без дела сидеть не могу, а у господ небось одна забота – орешки щелкать. Да и те наверняка уже очищенными грызут! А как же артель наша? Шкатулки, ларцы? Кто людей лечить будет? Я хочу сад разбить лекарственный – аптеку открою!

– Так артель или аптека? – смеясь, поинтересовалась Ярини.

– Одно другому не мешает! Было бы желание, а возможности приложатся.

– Не нравится мне ветер, – мрачно перебил Вилль. – Этот расизм у ворот… Да и стражи много, хотя до Ярицы [3]еще два месяца, а нечисть тридцать первого листопада на боковую отправили. Странно.

– Точно, – встревожился и Дан.

Стражи в городе, казалось, пруд пруди. К друзьям не цеплялись, хотя поглядывали косо. Ощущение было таким, словно угодили они в мышеловку.

– Слишком много людей, слишком много эмоций, – мотнула красными локонами демоница. – Ничего не разобрать.

– Сейчас выясним. – Вилль потянул подругу за руку.

Под стеной скучали две торговки. С приближением потенциальных клиентов постные лица засияли и расплылись вширь. Порода эта знакома всем: если купить только у одной, то от другой получишь заряд «доброжелательности» в спину. А бабки попадаются глазливые. Поэтому Алесса попросила печеное яблочко с медом, а ее друг рискнул отравиться пирожком.

– Скажите-ка, почтенная, отчего в городе столько стражи? Праздник какой намечается или случилось что? – будничным тоном поинтересовался Вилль, отсчитывая сколки.

– Не местные, что ль? – подслеповато прищурилась торговка пирогами.

– Из Вышковиц, – вперед друга ответила Алесса. – Южане мы.

Загар поздней осенью привлекал больше внимания, чем тонкие черты лица, говорил Вилль без акцента, и его с натяжкой можно было принять за человека. А бабке так хотелось помолоть языком.

– Э-э, детки, да у нас такие страсти творились! – Сделав большие глаза, торговка прижала кулачки к щекам. – Цирюльник энтот наперво людей начал стричь почем зря, а опосля и вовсе беда приключилась! Анператора нашего прямо в опочивальне убить хотели, да Бог помог! Хвала Иллиатару, защитил радетеля!

Науми встревожилась, а потом – втройне, решив, что аватар перекинется прямо на улице и умчит во дворец. Но Вилль укусил пирожок.

– И давно покушение было? – буднично спросил парень, не обратив внимания на «цирюльника», а вот Алессу отчего-то зацепило название профессии, в устах бабки прозвучавшее как кличка.

– Так ить месяц скоро минет. Поначалу стражи на улицах было, что голубей! Торговать не давали – все-то им выверни да покажи! Сейчас поутихли маленько…

– А кто – тоже, конечно, знаете?

– Ведомо кто! Тати! – многозначительно ответствовала бабка. – Кой-кого уже поймали да вздернули, слава богу!

– Какие тати, квохча слепая?! Ниче не знает, не ведает, а все туда же – языком молоть! На вестовых тумбах межрасовым по желтому написано: «Бесовская секта, именующая себя Сознающими»! – возмутилась ее конкурентка.

– А ты глухая тетеря! Глашатай вещал, дескать, тати поганые, враги короны и рода монаршего, анператора-батюшку…

Короткого «спасибо» не слышали ни одна, ни другая, с головой уйдя в спор. Алесса запустила огрызком наугад, но метко, судя по гневному воплю. Глухонемой нищий, поливая всех баб на свете отборным матом, выцарапал из шапки ее «подношение». Девушка ускорила шаг, Вилль подстроился, ничего не замечая.

– Ну как? – спросила у него.

– Скверно.

– Пирожок, спрашиваю, как – съедобный? С чем хоть?

– Да шушель знает. То ли с луком, то ли с вишней… Леська, нашла о чем беспокоиться!

Знахарку беспокоило, что пирог вполне мог оказаться с кошкой. А император… каким бы хорошим ни был, но Вилль из-за него едва не погиб.

– Я с ним теперь так поговорю! Мои ребята по всей Неверре темных отлавливали, гибли, и такова за это благодарность?! – вскипела активистка «бесовской секты», узнав новости. – Чурбан в короне! Тш’ахэ арреиккэ! [4]

Два яростных взгляда скрестились клинками, воздух сгустился, вздрогнул и зазвенел. Но Ярини действительно заслужила право быть стервой, и аватар первым отвел глаза. «Небось она во дворец дверь с ноги выбьет!» – решила пантера.

– Я с вами! – сказала она твердо, как и старшая… подруга?

– Наше Высочество желает аудиенции немедленно! – заявила кэссиди. – Веррея и Владимир со мной.

Аватар обреченно махнул рукой на «делегатов»: из всей компании только демоница была в платье и с прической, а Владимир с Метисом даже побриться не успели. Осталось влететь во дворец, распевая гимн Сознающих – то-то переполоху будет!

Извозчики точно сговорились: мимо проехала лишь пара колясок, уже занятых, у домов никто не стоял. Владимир заявил, что «в час пик вообще транспорта не дождешься – у половины обеденный перекур, а оставшийся битком набит». Слушать про рогатые самоходные повозки было интересно, хоть и жутковато: и телегой задавить может, а если такая махина переедет?! Шли на Четвертый Лепесток, где находились швейные мастерские и лавки готового платья, там извозчики дежурили всегда.

• Предыдущая
• 4/113
• Следующая