Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 132

• Предыдущая
• 132/166
• Следующая

Опасения Софи в том, что ей не удастся долго сохранять тайну были отнюдь не беспочвенными. Все, что происходило в доме рано или поздно становилось известно княгине Луизе. При первом знакомстве madame Чартинская хоть и производила впечатление особы ветреной и легкомысленной, но на деле далеко не была столь беспечной, как то могло показаться на первый взгляд. Она крепко держала в своих изящных ручках бразды правления небольшой усадьбой, и скрыть что-либо в стенах этого дома от сведения хозяйки было решительно невозможно. Да и как было утаить от всевидящего ока прислуги утренние недомогания, что стали столь часто преследовать Софью.

После трех дней холодного ненастья и метелей в окрестностях Сен-Дени вновь установилась солнечная, но весьма морозная погода. Софья, воспользовавшись, случаем вновь стала выезжать верхом. С каждым днем прогулки эти становились все более продолжительными и утомительными. Проводя в седле по два-три часа, Софи надеялась, что скинет дитя, зачатое от Адама.

Вернувшись с прогулки к обеду, Софья застала в поместье подругу матери Адама Изабеллу де Бриен. Графиня привезла из Парижа последние новости о ходе военной компании. Увы, вести для французов были неутешительны. Bonaparte, выигрывая небольшие стычки, терпел сокрушительные поражения в более крупных сражениях. Французский император петлял как загнанный охотниками заяц, пытаясь выиграть время и пополнить ряды своей стремительно редеющей армии.

После Рождества стало совершенно очевидно, что поражение армии Bonaparte неминуемо. Союзники наступали, с каждым днем все стремительнее продвигаясь к самому сердцу Франции – обворожительному и прекрасному Парижу. В самой столице царили настроения разного толка: от отчаяния до открытого выражения нетерпения. Французы порядком устали от затянувшейся войны и многие грешным делом отчаянно желали скорейшего поражения своему императору, дабы только побыстрее закончилась некогда победоносная война, обернувшаяся самым сокрушительным проигрышем. Софья, ранее тревожно ловившая каждую весть, доходившую до усадьбы с полей сражений, ныне равнодушно выслушивала новости, утратив к происходящему всякий интерес. От Чартинского не укрылась подобная перемена в ее настроении, однако он приписал происходящее обещанию, данному ею накануне Рождества.

Сменив амазонку на довольно скромное бархатное платье темно-серого цвета, Софи спустилась в столовую, где собралось уже все семейство Чартинских, а также Изабелла, которую пригласили остаться на обед. Заняв свое место за столом напротив Адама, Софи краем уха прислушивалась к тихой беседе княгини Луизы и графини Дюбуа. Изабелла строила различные предположение о том, как сложится жизнь старой и новой французской аристократии, после того как война завершиться. Ни у кого уже не вызывал сомнений исход этой военной компании, волновало лишь собственное благополучие и как скажутся на нем последствия капитуляции Франции перед армией союзников.

- Я не перенесу еще раз подобно кошмара, - со вздохом заметила графиня, намекая на события двадцатилетней давности, что пришлись на пору ее юности.

Софья отодвинула тарелку и окинула Изабеллу Дюбуа удивленным взглядом:

- Что заставляет вас думать, что подобное может повториться? – тихо обронила она.

- Я забываю, что вы родом из России, Софи, - грустно улыбнулась Изабелла. – Вероятно вам неприятно подобное мнение о ваших соотечественниках, но из того, что мне доводилось слышать, можно сделать выводы, что русские сущие варвары.

- Вы заблуждаетесь, - возразила Софи. – Император Александр человек невероятно великодушный, к тому же он воюет с Bonаparte, а не с Францией и ее гражданами. Вам нечего опасаться, - закончила она.

Княгиня Луиза, выслушав эту горячую речь в защиту русских, снисходительно улыбнулась:

- Софи, увы, я вынуждена согласиться со словами Изабеллы.

- Отчего? – недоуменно вздернула бровь Софья.

- Русской душе присуще некое стихийное буйство, - объяснила свои слова Луиза.

- И много русских вы встречали, madame? – насмешливо отозвалась Софья, оскорбленная пренебрежительным тоном княгини.

- Взять хотя бы вас, ma chйrie. Вы весьма скрытны, что говорится «себе на уме». В последнее время вы слишком много времени проводите в поездках верхом, тогда как в вашем положении это может быть даже опасно.

- В мое положении? Не понимаю вас, - опустила ресницы Софья.

- Полно, Софи, - не сдержав сарказма, добавила княгиня, прекрасно понимая, что провоцирует новую ссору между сыном и снохой.

Адам с преувеличенной осторожностью тихо поставил на стол пустой бокал.

- И что же, по-вашему мнению, маменька, от меня скрыли? – обманчиво равнодушно поинтересовался он, откидываясь на спинку стула.

- Я думаю, будет лучше, коли супруга твоя поведает тебе о том, - поднялась из-за стола княгиня.

Вслед за княгиней Луизой столовую покинули Фели, просидевшая весь обед в полном молчании, и графиня Дюбуа, весьма обескураженная тем, что невольно стала свидетельницей семейной ссоры.

Княгиня давно затаила обиду на Софью. В замкнутости молодой женщины ей чудилось пренебрежение собственной персоной, хотя она положила немало сил на то, что завоевать расположение и доверие своей снохи. Когда же Николета поведала ей о грядущем материнстве Софи, княгиня прождав долгое время вестей от самой Софьи, и не дождавшись оных решила, что ей не доверяют. Слишком много странностей приходилось ей наблюдать в отношениях Адама и Софьи, слишком много недомолвок, многозначительных взглядов. Все это создавало флер некой тайны, в которую посвящать ее не спешили. Подобное положение безмерно раздражало княгиню. Уклончивые ответы Софьи, а то и вовсе попытки уйти от разговора, Луизой принимались за проявление гордыни и высокомерия, что конечно же не улучшало и без того сложных взаимоотношений.

Любопытство графини, разбуженное сценой, свидетельницей которой она стала, вскоре было вознаграждено. Пройдя вместе со своей гостьей в салон, княгиня Чартинская в попытке оправдать свое неблаговидное поведение принялась жаловаться Изабелле на нелюдимость и замкнутость Софьи, а также на пренебрежительное отношение с ее стороны.

- Порою мне кажется, что она совершенно не любит моего мальчика, а обвенчалась с ним, исходя из каких-то иных соображений, мне, увы, неведомых, - закончила она свою оправдательную речь.

- Может быть, ты слишком многого требуешь от нее, - мягко заметила Изабелла. – Представь, тебе бы пришлось оказаться в чужой тебе стране…

- Видимо, ты позабыла, что я почти полтора десятка лет прожила в Варшаве, - перебила ее Луиза.

На это графине Дюбуа возразить было нечего, и она предпочла не продолжать разговор на эту тему.

После ухода княгини Чартинской, ее дочери и графини в столовой воцарилась тишина. Повинуясь нетерпеливому жесту князя, удалилась и прислуга, оставив хозяина наедине с его супругой. Адам молча наполнил свой бокал и поднес к губам. Пригубив вино, Чартинский отставил бокал в сторону и, поднявшись со стула, прошелся по комнате. Остановившись за спиной Софи, Адам положил ладони на спинку стула и склонился к ее уху:

- Вы ничего не желаете мне рассказать? – вкрадчиво спросил он.

Софья отрицательно покачала головой, чувствуя, как от страха сжимается сердце в груди.

- Впрочем, не утруждайте себя, - продолжил как ни в чем ни бывало князь. – Мне вполне понятно, о чем идет речь, София.

Софья попыталась подняться со стула, но Адам, положив ладони ей на плечи, принудил ее остаться на месте.

- Боюсь, мы не договорили, ma chйrie, - тихо заметил он. – Позвольте, я выскажу свое предположение о том, на что намекала моя дорогая маменька. Вы в тягости, София, - не дождавшись ее ответа, продолжил он.

- Я собиралась вам сказать, - чуть слышно ответила Софья.

- Разве? – схватив ее за руку чуть повыше локтя, Адам сдернул Софью со стула и развернул к себе лицом. – Не пытайтесь меня вновь обмануть, София, - прошептал он ей на ухо. – Мы оба знаем, что вы ничего бы не сказали, а все ваши затяжные прогулки верхом предпринимались с единственной целью – избавиться от нежеланного дитя.

• Предыдущая
• 132/166
• Следующая