Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 134

• Предыдущая
• 134/166
• Следующая

- Я смотрю, к вам вернулась прежняя язвительность, - отложив вилку, пробормотал Чартинский. – Что же вы задумали, София? Ъ

- Я? – вздернула бровь Софья. – Помилуйте, Адам, что я могу предпринять, находясь в заточении собственной спальни?

- Мне то неведомо, - улыбнулся Адам. – Оттого и вселяет некое беспокойство.

Софи отвернулась к окну, за которым в сгущающихся сумерках чуть шевелилась лёгким ветерком едва проклюнувшаяся на толстой ветке, нежная зелень каштановых листьев.

- Вам не о чем беспокоиться, ваше сиятельство. Позвольте мне хотя бы написать Андрею. Сомневаюсь, что он поверит вам на слово.

Адам вспыхнул, при этом намеке на его недостойное поведение, но вынужден был признать, что слова Софи не лишены здравого смысла. Кивнув головой, Чартинский поднялся из-за стола.

- Я зайду к вам утром за письмом. Доброй ночи, София.

- И вам приятных снов, Адам, - кивнула головой Софья, едва скрывая нетерпение.

Более всего ей сейчас хотелось остаться в одиночестве и продумать свои дальнейшие действия. Взгляд ее вновь обратился к окну. На улице уже почти совсем стемнело, но еще можно было различить очертания старого каштана напротив окна. «В детстве мне доводилось лазать по деревьям, - вздохнула она. – Но тогда и я была легче, и страху было меньше».

Глава 40

В два часа ночи девятнадцатого марта 1814 года была подписана капитуляция Парижа. Таким образом, закончился двухгодичный заграничный поход русской армии. Дорога на Париж была свободна. Французские войска, по условиям достигнутого мирного соглашения, под покровом ночи покинули столицу. Армия союзников готовилась к торжественному маршу, дабы войти в город.

Полки, принимавшие участие в последних боях, внешний вид имели довольно потрепанный, и потому, по указу Государя, для прохождений парадом через город отбирали только те части, что вид имели достойный, приличествующий армии победителей. Вошел в их число и Кавалергардский полк. Еще с рассвета бивуак кирасир представлял собой необыкновенное зрелище: чистили обмундирование, полировали кирасы, одним словом – готовились к параду.

Настроение в полку царило приподнятое. Вскоре все эскадроны были построены и в числе остальных частей, отобранных накануне, двинулись к Парижу. Проходя по предместьям, армия победителей встречала по пути брошенные дома и пустые улицы. По рядам прокатился ропот, что нынешнее вступление в столицу Франции уж больно напоминает вступление Bonaparte в Москву. Но стоило только миновать ворота Сен-Мартен и ступить на широкий бульвар, как настроения тотчас поменялись. Все улицы были запружены народом, любопытные свешивались с окон и балконов, кое-кто пытался взобраться на деревья, дабы лучше видеть триумфальное вступление армии союзников. И надо сказать, там было на что посмотреть. Недаром весь полк чистил и белил обмундирование. Яркое весеннее солнце играло бликами на начищенных кирасах и касках, и казалось, будто они были сделаны из настоящего золота.

Казалось, весь Париж вышел на улицы приветствовать армию победителей, причем в первых рядах были представительницы лучшей половины человечества. Девушки просили бравых кавалеристов подсадить их к себе на лошадь, дабы разглядеть все сверху. Многие ли офицеры смогли устоять перед подобными просьбами очаровательных парижанок? Вскоре кавалерия стала представлять собой весьма живописное зрелище, что вызвало улыбку у Государя.

Широкая колонна кирасиров после вхождения в ворота сузилась. Вот она цель, к которой они шли долгих два года! Вот он – Париж! Но это далеко не конец. Здесь только самое начало, и неизвестно к чему приведут их поиски. Андрей, всматриваясь в море лиц перед собой, пытался в этом множестве отыскать лишь одно. Раневский и сам искал глазами ее, хоть и понимал, что обманывает сам себя. Чтобы вот так, в первый же день… Это невозможно, может, статься так, что Софьи и вовсе нет здесь, впрочем как и Чартинского. Может, истина в другом: в том, что ветер давно развеял ее прах окрест Рощино.

Но, не смотря на грустные мысли, что неотвязно преследовали Раневского, этот день казался ему самым удивительным, самым неправдоподобным за всю его жизнь. В обмен на обещание императора Александра сохранить французскую столицу в неприкосновенности, парижане с готовностью распахнули ворота осаждавшей их армии. Питейные заведения к вечеру были полны народу, вчерашние враги нынче оказывались за одним столом.

Офицеров Кавалергардского полка расквартировали в самом Париже. Заботу о Раневском и пяти его товарищах взял на себя добропорядочный буржуа, предложивший господам занять южное крыло своего довольно вместительного особняка. Когда улеглись волнения ушедшего дня, поздним вечером в небольшой столовой собрались двое. Андрей беспокойно расхаживал по комнате, Раневский занял место у камина, там, где потеплее, поскольку весенние ночи были еще довольно прохладными, а старая рана вновь дала о себе знать.

- Я даже не представляю себе с чего начинать поиски, - вздохнув, заметил Андрей. – Здесь тысячи людей, все равно, что иголку в стогу сена искать.

Раневский несогласно покачал головой:

- Ручаюсь, что парижское общество немногим отличается от петербуржского. Если Чартинский здесь, я его найду.

- Вот так сходу завести знакомства, войти в их круг? - Андрей, сомневаясь, пожал плечами и продолжил кружить по комнате.

- Если мне не изменяет память, нас встретили более чем благосклонно, - усмехнулся Раневский, намекая на радушный прием, оказанный прекрасной половиной Парижа русской кавалерии.

Андрей невольно улыбнулся, вспоминая дивное зрелище, что представлял собой их эскадрон нынче днем, походя более на цветник в жаркую летнюю пору, чем на грозное воинство.

- И отчего ты уверен, что Чартинского стоит искать в Париже? – остановился Завадский у камина.

- Еще, будучи в Петербурге, когда этот щенок принялся оказывать Софи знаки внимания, я справлялся о нем. Его мать – француженка. Ежели его не оказалось в родовом имении под Варшавой, стало быть, искать надобно здесь. Во всяком случае, начать следует с Парижа. Но это все завтра, а нынче я чертовски устал, mon ami.

Александр тяжело опираясь на подлокотник, встал.

- Я слышал, завтра приезжает Мари, - нахмурился Андрей.

Раневский подавил тяжелый вздох, опускаясь обратно в кресло.

- Прошу, не начинай сызнова, Andrй, - откинув голову на спинку и прикрыв веки, выдохнул Раневский.

- Что ты станешь делать, коли Софья найдется? – не отступал Завадский.

Александр открыл глаза:

- Ты веришь в это? – ответил он вопросом на вопрос.

- Ты собираешься начать поиски, заранее уверовав в их бесполезность? – вскинулся Андрей. – Разве, что для очистки совести?

- Нет! – рявкнул Раневский, вставая с кресла. – Я должен знать правду, какой бы она ни была! – выпалил он и, сильно прихрамывая, зашагал к двери, давая тем самым понять, что разговор окончен.

- Собираешься искать свидетельства ее смерти, - бросил ему в спину Завадский.

- Да коли и так, - развернулся Александр. – Я устал сомневаться. Пусть же, наконец, все закончиться.

- Ежели ты разыщешь Чартинского, что ты намерен делать с ним?

- Убью! – пожал плечами Раневский. – Или он меня, или я его.

- Собираешься бросить ему вызов? – остановил его Завадский.

- У тебя есть иное предложение? – выгнул бровь Раневский.

- Отдать его в руки правосудия, - тихо заметил Андрей.

- Дабы предъявить ему обвинения подобного рода, надобно иметь доказательства, которых у нас нет, - спокойно отозвался Александр. – Покойной ночи, Andrй. Утро вечера мудренее, говорят.

С этими словами, Раневский вышел за дверь. Надеялся ли он разыскать Софью? Разумеется, ежели бы она вдруг нашлась чудесным образом живая и здоровая в Париже – это стало бы ответом на все его просьбы и молитвы к всевышнему. Но… Александр замедлил шаг, остановившись в коридоре: «Что ежели сама, по доброй воле оставила его?» Неужели все слова, все ее поступки, письма – все одно сплошное притворство? Что тогда? Ах! Кабы знать!» - вздохнул Раневский, отворяя двери в спальню, что предоставили в его распоряжение.

• Предыдущая
• 134/166
• Следующая