Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 142
- Предыдущая
- 142/166
- Следующая
- Что за блажь, господа, стреляться посреди ночи? - ворчал Кохман.
Чартинский попытался ответить, но закашлялся.
- Молчите, ваше сиятельство, - шикнул на него Кохман. – Рана серьезная, я не могу ничего обещать вам.
Выйдя из гостиной в столовую, где расположились остальные участники сегодняшней трагедии, Кохман удрученно покачал головой на вопросительный взгляд Софьи:
- Вряд ли он доживет до утра, Софья Михайловна, - губы доктора презрительно сжались, когда он произнес имя Софьи. – Надобно бы священника позвать. Полковник, я бы хотел осмотреть вашу рану, - повернулся он к Раневскому.
- Позже, - стиснув зубы, прошептал Раневский. – Вы разве не пойдете к нему? – перевел он взгляд на Софью.
Софья вспыхнула под пристальным взглядом холодных синих глаз и, поднявшись со своего места, торопливо вышла из столовой. Андрей только что привез madame Домбровскую, и Софи столкнулась с ними в передней, когда шла через коридор в гостиную, где Адам отсчитывал последние часы своей жизни. Мари посторонилась, пропуская ее. Остановившись, Софья хотела было высказать, все, что она думала о ней, но Андрей помешал. Подхватив Мари под локоток, он поспешно потащил ее к лестнице. Поднимаясь по ступеням, Мари несколько раз обернулась. Софья показалось, что она прочла по губам женщины: «Прости». Но в душе не было сил простить, не было сил даже смотреть на нее. Отвернувшись, она продолжила свой путь и толкнула двери, ведущую в гостиную. При ее появлении длинные ресницы Чартинского вспорхнули вверх, лихорадочно блестевшие глаза, уставились на нее:
- Все случилось так, как вы того хотели, София, - хрипло прошептал он. – Помнится, вы говорили, что желали мне смерти.
- Я не хотела, - присаживаясь в кресло подле дивана, на котором лежал князь, отозвалась Софья. – То со зла было сказано.
- Мне недолго осталось. Не оставляйте меня, - прошептал Чартинский.
- Я не уйду, Адам, - Софья нашла в себе в силы, взять в руки его холодную ладонь. – За священником уже послали, - тихо добавила она.
- Не нужно, - выдохнул Адам, - я не собираюсь каяться.
С первым лучом солнца князь Чартинский испустил свой последний вздох. Его тело погрузили в экипаж. Софье предстояло сообщить княгине Луизе и Фелисии о смерти единственного сына и брата. Андрей вызвался поехать с ней, а Раневского она так больше и не увидела. Ранним утром, едва рассвело, Александра арестовали и увезли к коменданту, коим был назначен генерал Шеншин.
Глава 43
Ярким и солнечным выдалось апрельское утро. Весенний парк насквозь пронзали солнечные лучи, окутывая золотистой дымкой чуть распустившуюся зелень на ветвях вековых каштанов и лип. Неумолчные птичьи трели нарушали тишину вкруг старинного поместья. Все вокруг дышало покоем и радостью от наступления долгожданного тепла.
Только в душе княгини Чартинской не было ни тепла, ни покоя. Ледяное дыхание страха и необъяснимая тревога не давали сомкнуть глаз, лишь под утро она забылась тяжелой дремой, той, которая не приносит отдыха, только лишь слабость и ощущения разбитости во всем теле. Вот уж целую ночь от Адама не было никаких вестей. Вчера с наступлением сумерек он покинул усадьбу вместе с женой, ни словом не обмолвившись о том, куда и зачем он столь поздно направляется. Отказавшись от завтрака, Луиза расположилась в гостиной, из окон которой хорошо просматривалась подъездная аллея. Не в силах усидеть на месте, княгиня мерила комнату беспокойными шагами. Фели пыталась читать, но беспрестанное хождение матери из угла в угол комнаты, действовало на нервы. Наконец, экипаж с родовым гербом Чартинских въехал во двор. Луиза замерла у окна, выходившего на террасу. Когда же совершенно незнакомый ей молодой человек, одетый в форму Кавалергардского полка, спустился с подножки и подал руку Софье, сердце забилось неровными толчками в дурном предчувствии. Несмотря на теплое утро, Софи, ступив на землю, зябко поежилась и обхватила себя руками за плечи. Гастон слез с козел и понуро поплелся к парадному.
- Что там, маменька? Они вернулись? – подала голос Фели, оторвавшись от книги.
- Я вижу только Софи, - хмуро отозвалась Луиза. – С ней какой-то военный, но мне он незнаком.
Фели торопливо поднялась и тоже подошла к окну.
- Видимо, это брат Софи, - с любопытством разглядывая приехавших, заметила она. – Она говорила, что он служит в Кавалергардском полку. Но где же Адам?
Луиза пожала плечами, не отводя взгляда от экипажа. В двери гостиной тихо постучали.
- Entrez! – коротко бросила княгиня, отворачиваясь от окна.
На пороге появился дворецкий. Пожилой слуга был сильно чем-то взволнован. Бледные губы его тряслись, и, казалось, он так и не сможет толком произнести ни единого слова. Наконец, справившись с волнением, он заговорил:
- Madame, граф Завадский просит принять его.
- Кто это? – недоуменно вздернула бровь княгиня. – И где мой сын?
- Граф Завадский – это кузен Софи, - пояснила Фели.
Отодвинув в сторону пожилого слугу, Андрей решительно вошел в комнату. Софья, бледная как полотно, вошла следом и остановилась в нескольких шагах от княгини. У нее не было сил взглянуть в глаза Луизе, вымолвить хоть слово. Легко догадавшись о ее состоянии, заговорил Завадский:
- Madame, я прошу прощения за вторжение, - поклонился Андрей. – Боюсь, я привез вам дурные вести.
Княгиня побледнела. Ей показалось, что жемчужное ожерелье, столь плотно обхватило ее шею, что она начала задыхаться. Рванув украшение, Луиза услышала, как крупный жемчуг застучал о паркет, рассыпаясь во все стороны.
- Где мой сын? – выдавила она из себя.
- Мне очень жаль, madame, - шагнул ей навстречу Завадский. – Адам Чартинский умер вследствие ранения, полученного на дуэли.
Луиза на мгновение прикрыла глаза, глубоко вздохнула, попытавшись справиться с чудовищной болью, что вошла в сердце, едва только роковые слова были произнесены. Не помогло. Слезы обожгли глаза:
- Я знала, что добром это не кончиться, - выдохнула она с ненавистью, уставившись на Софью. – Это все вы, - шагнула она к ней. – Вы разрушили его жизнь, вы – причина всех несчастий.
Не помня себя, Луиза ударила невестку по щеке. Софья отшатнулась от нее. Княгиня снова замахнулась, но ее руку перехватили.
- Не смейте, - тихо и отчетливо прозвучало в оглушающей тишине. – Ваш сын сам сделал свой выбор. Ежели желаете знать подробности, я вам расскажу, я был его секундантом.
- Дуэль? Я не понимаю… - беспомощно оглянулась на графа, все еще удерживающего ее руку, княгиня.
- Адам стрелялся с моим мужем, - тихо отозвалась Софья.
- С вашем мужем? – обернулась к ней Луиза. – Но разве… Я ничего не понимаю.
Ее лицо приобрело жалкое растерянное выражение.
- Это долгая история, madame, - вздохнул Андрей, выпуская ее запястье. – Поверьте, я от всей души сочувствую вашему горю. Распорядитесь, чтобы его тело внесли в дом, и мы поговорим.
Княгиня повернулась к дворецкому:
- Сделай все, что надобно, - приказала она, тяжело опираясь на руку, предложенную графом Завадским.
Луиза всегда гордилась тем, что в любой ситуации умела владеть собой. Ведь это было так важно: уметь сохранить лицо, не взирая ни на что, даже если весь мир будет рушиться вокруг. Когда ее настигла весть о смерти ее родителей и брата, сгинувших в кровавом угаре французской революции, она смогла удержаться от слез и рыданий. Выдержка не изменила ей, когда скончался ее супруг, но сейчас перед известием о гибели единственного сына, силы покинули ее. Едва опустившись в кресло, она разразилась горестными рыданиями. Фели, сорвалась с места и опустилась на колени подле матери. Обе женщины обнявшись, оплакивали смерть любимого сына и брата. Не было сил смотреть на проявление столь неподдельной скорби и отчаяния, Софи отвернулась, но слез сдержать не смогла, и они покатились по щекам, оставляя влажные следы на нежной коже. Она могла не смотреть, но не могла не слышать частые всхлипывания Фели и глухие рыдания Луизы.
- Предыдущая
- 142/166
- Следующая
