Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 77

• Предыдущая
• 77/166
• Следующая

- Речь о его сестре Кити. Ей скоро восемнадцать, и в будущем сезоне предстоит выводить ее в свет. Alexandre просил меня быть patronnesse (патронесса)при Кити, но боюсь, что в силу своего возраста я не гожусь на эту роль.

- Отчего ты думаешь так? – удивилась Ольга Николаевна. – Ты всегда была весьма здравомыслящей особой, и нет ничего удивительного в том, что твой муж просил тебя позаботиться о его младшей сестре во время сезона.

- Все так сложно, - вздохнула Софья. – Я не знаю с чего начать. Сама Кити не желает выходить в свет в этом сезоне.

- Весьма странное поведение для девицы ее возраста, - осторожно заметила графиня.

- Все дело в том, что бедная девочка влюблена в Andrй и вбила себе в голову, что с женитьбой Andrй на mademoiselle Ильинской, ее жизнь окончена.

- Все это блажь и глупости, - улыбнулась Ольга Николаевна. – Ты тоже была влюблена в Корсакова. Да, да, думаешь, я не замечала ничего, но брак с Alexandre, слава Богу, излечил тебя от этой напасти. Думаю, с Кити случится непременно тоже. Новые знакомства, новые лица и она забудет об Andrй. Но ты говорила о злоупотреблении доверием.

Софья, стянув перчатки, непрестанно теребила их в руках, что свидетельствовало о сильном душевном волнении.

- Вчера произошло нечто, что я пообещала сохранить втайне от Alexandre. Кити поступила неразумно, уединившись в нашем парке с одним молодым человеком. Я видела, как он целовал ее, - тихо произнесла Софи.

- Очень странно, - пробормотала Ольга Николаевна. – Ежели она влюблена в Andrй, то почему позволила другому вести себя подобным образом. И что же этот молодой человек? Он собирается сделать ей предложение?

- Боюсь, что нет, - огорченно вздохнула Софи. – Кити, оскорбила его в лучших чувствах. Думаю, у него были вполне серьезные намерения, но она слишком явно выставила напоказ свою сердечную привязанность к Andrй, что делает невозможные продолжение знакомства, как бы мне того не хотелось.

- Даже не знаю, что сказать. Нехорошо, что ты скрыла от Alexandre сие происшествие. Именно ему надлежало принимать решение в столь щекотливой ситуации. Но ежели, как ты говоришь, нет никакой надежды на то, что сей молодой человек, мог бы посвататься к Кити, то, возможно, оно и к лучшему.

- Так что же мне делать? – всплеснула руками Софья.

- Ничего, ma chиre fille. Все, что от тебя потребуется – это более внимательно приглядывать за Кити и во время сезона постараться подыскать для нее подходящую партию.

- Но ежели, Кити не захочет… - усомнилась Софья.

- Мне показалось, что она девушка разумная и поймет, что, прежде всего, все делается ради ее же блага, - заверила свою племянницу графиня. – Ну, а теперь, дружочек мой, идем домой. После столь долгих прогулок, у меня что-то аппетит разыгрался.

Спокойный и рассудительный тон Ольги Николаевны немного успокоил страхи Софи. Единственно, что беспокоило ее, что вновь у нее появились тайны от Александра. И пусть сия тайна принадлежала ни ей, вернее не только ей одной, все же червь сомнения грыз ее изнутри. Все тайное рано или поздно становится явным. Что будет, коли Александр прознает про скандальное поведение сестры, и выяснится, что она скрыла от него сей факт? «Ах! Кити, что же ты наделала!» - молча сокрушалась Софи по дороге к дому.

Глава 22

Теплый золотистый сентябрь сменился промозглым дождливым октябрем. Роскошный парк Вознесенского лишился своего яркого убора, но по-прежнему являл собой зрелище весьма впечатляющее. Впрочем, его унылая пора с горами опавших листьев, собранных в кучи старательным садовником, или плавающими в пруду последними отголосками уходящей золотой осени, как нельзя более соответствовали меланхоличному настроению Кити. Она часто и подолгу гуляла по ставшим прозрачными аллеям и возвращалась в дом только тогда, когда чувствовала, что совершенно продрогла под холодными порывами ветра.

Предстоящую зиму решено было проводить в Вознесенском. Самая первая причина тому, была предстоящий сезон, в котором mademoiselle Раневскую впервые собирались представить столичному свету. Софья всецело погрузилась в хлопоты связанные с этим событием. За помощью в обновлении гардероба своего и золовки она вновь обратилась к madame Луизе, которая встретила ее как старинного доброго друга и, отложив некоторые заказы, взялась за гардероб для Кити.

Софья рада была погрузиться в эти хлопоты, и вовсе не потому, что горела желанием вновь оказаться в светском обществе Петербурга и возобновить старые знакомства и связи, сколько потому, что за всеми этими заботами, она отвлекалась от мыслей о том, что, несмотря на жаркие ночи в объятьях супруга, так и не смогла зачать дитя. Всякий раз, когда становилось очевидно, что ее надежды оказались тщетными, она впадала в состояние апатии и на несколько дней теряла интерес ко всему происходящему в стенах усадьбы.

Второй причиной, по которой для дебюта Кити в свете был выбран Петербург, а не Москва явилось то, что в прошлом сезоне у Софьи появилось немало полезных знакомств, в том числе и с молодыми людьми, которые она надеялась использовать для того, чтобы устроить судьбу Кити.

Неся службу в самом элитном гвардейском полку, Раневский был вхож во многие дома столицы, и потому уже к началу ноября в Вознесенское пришло немало писем с приглашениями от представителей Петербургского бомонда. Но более всего Софью удивило письмо от княгини Чартинской, коей оказалась не кто иная, как Бетси.

Княжна Елизавета Андреевна Черкасская, будучи последней представительницей и единственной наследницей одного из самых знатных и богатейших родов получала немало предложений руки и сердца, но ответила согласием лишь на сватовство князя Чартинского. Князь Чартинский был уже немолод, но Бетси в своем выборе руководствовалась отнюдь не порывами души и сердца, а все более разумом и потому ее ни в малейшей степени не волновал ни преклонный возраст супруга, ни его внешняя непривлекательность. По ее мнению, Константин Львович обладал куда более значимыми достоинствами, как то внушительное состояние и отсутствие прямых наследников. Впрочем, на наследство мог бы претендовать его племянник Адам, но это лишь в том случае, ежели судьбе будет угодно оставить князя бездетным.

В письме к Софье Бетси была необыкновенно ласкова, называла ее своим милым другом, и писала, что надеется на возобновление дружбы.

Официальным открытие светского сезона всегда считался январский императорский бал, но столичная знать окуналась в атмосферу праздника и всеобщего веселья еще до начала Рождественского поста. На время поста увеселения прекращались, однако не возбранялось устраивать музыкальные и поэтические вечера. Вот и Бетси приглашала чету Раневских на один из таких вечеров.

Князь Чартинский имел страсть к театральному искусству и был большим любителем оперы. Будучи человеком состоятельным, он имел собственный театр, в котором играла крепостная труппа, причем многие актеры в ней были не лишены таланта, и зачастую, представления в крепостном театре Чартинского имели небывалый успех. Получить приглашение на такой вечер считалось весьма почетным. Раневский же для Бетси был интересен тем, что вокруг его персоны ходило немало слухов, особенно связанных с его пребыванием в турецком плену, и кроме того, ее немало интересовало, чем завершилось его воссоединение с супругой, которой в прошлом сезоне молва приписала связь с Корсаковым.

Александр Елизавету Андреевну недолюбливал, но с доводами Софьи, что не стоит обижать ее отказом, потому как успех дебюта Кити во многом зависит от того, как ее примут в свете, согласился. Княжна Черкасская еще, будучи девицей, задавала тон, а уж выйдя замуж за князя Чартинского, и вовсе стала персоной, к мнению которой надобно было прислушиваться, дабы иметь успех в обществе. Потому в своем ответном письме Софья поблагодарила Бетси за приглашение и ответила согласием от имени супруга и своего собственного.

Кити не выказала особой радости по поводу предстоящего визита в дом Чартинских, но и упрямиться не стала. Софья часто ловила себя на мысли, что Катерина переменилась. В последнее время она была неестественно тиха и послушна, равнодушно соглашаясь со всем, что ей предлагала Софи. Для первого выхода в свет было выбрано платье традиционно белого цвета из плотного шелка, украшенное по подолу и вырезу искусственными бледно-голубыми цветами. Сама же Софья свой выбор остановила на темно-синем платье, поверх которого надевался чехол из газа того же цвета.

• Предыдущая
• 77/166
• Следующая