Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит - Страница 59

• Предыдущая
• 59/171
• Следующая

– Ч-чего ты хочешь?

– Что-нибудь перекусить. А что?

– Я просто спросила, только и всего. – Джулия проскользнула мимо него. – Пожалуйста, бери.

Он остановился и проследил за ней взглядом, когда она на негнущихся ногах направилась в кладовку.

– Что с твоими ногами?

У Джулии пересохло во рту.

– Ничего. Я хочу сказать… Я нашла теплое белье в комоде и надела под джинсы, чтобы не замерзнуть на улице.

– Держись рядом с домом, – предупредил Зак. – Не заставляй меня тебя искать.

– Хорошо, – пообещала она, открывая дверь в кладовку, где, как она заметила накануне вечером, хозяева дома хранили лыжные шапки и перчатки. – Как ты думаешь, из чего мне сделать ему глаза и нос? – спросила она в расчете на то, что Зак, устав от ее дурацких расспросов, ослабит бдительность.

– Не знаю, и, если честно, мне до лампочки.

Изобразив наивное воодушевление, она, оглянувшись через плечо, принялась рыться среди обуви.

– Снеговики – очень важные художественные объекты в некоторых культурах, – проинформировала она своего похитителя, неосознанно выбрав для своего сообщения тот же тон, каким обращалась к третьеклассникам. – Ты об этом знал? Прежде чем приступить к такого рода проекту, надо все тщательно обдумать, – добавила она простодушно. – Ты так не считаешь?

Вместо ответа Зак пристально и задумчиво посмотрел на нее, после чего повернулся к ней спиной и пошел на кухню.

Джулия могла бы оставить дальнейшие попытки поддержать разговор, но она только что придумала повод, чтобы чаще исчезать из поля его зрения, и тут же решила найти применение своей находчивости, беззастенчиво выдавая собственные придумки за научные факты.

– Я хочу сказать, что в тех культурах, где фигуры из снега и льда считаются настоящими произведениями искусства, снеговик является чем-то куда более значительным, чем просто три больших снежных кома. Вокруг снеговика создают целый антураж с использованием веток, ягод и камней, – сказала она, натягивая водонепроницаемые лыжные перчатки, которые нашла в кладовой. Оглянувшись через плечо, она распрямилась и, закрыв дверь в кладовку, с лучезарной улыбкой на лице спросила: – Разве тебе это не интересно?

Зак достал нож из выдвижного ящика буфета и открыл шкаф.

– Ужасно интересно, – насмешливо ответил он.

– По твоему тону этого не скажешь, – недовольно заметила Джулия, рассчитывая, что он не выдержит и прогонит ее на улицу. – Я хочу сказать, что простая лепка снеговика таким образом превращается в настоящее творчество. Процесс увлекает настолько, что забываешь обо всем прочем. И, видя конечный результат, вы испытываете не просто удовлетворение, а нечто вроде эйфории. Подумай, сколько радостных переживаний ты мог бы испытать, когда сцена со снеговиком…

Зак хлопнул дверцей шкафа так, что Джулия вздрогнула, и взгляд ее невольно скользнул в сторону, на нож, зажатый у него в руке.

– Джулия, – предупредил он, – заткнись уже, черт возьми!

Внезапная смена его настроения сама по себе была весомым аргументом в пользу того, чтобы держаться настороже. Джулия давно догадывалась о том, что Захарий Бенедикт был противником опасным и непредсказуемым, но с зажатым в руке ножом он был очень похож на безжалостного убийцу, каким считал его весь мир…

Зак увидел, как кровь отхлынула от лица Джулии, увидел, как она смотрит на нож, и понял, о чем она думает. И тогда злость его превратилась в ярость.

– Все верно, – насмешливо протянул он. – Я же осужденный убийца.

– Н-но ты сказал, что не убивал, – напомнила ему Джулия, безуспешно пытаясь придать голосу убежденность, которой не испытывала.

– Я так сказал, – зловещим шепотом, от которого по спине ее побежали мурашки, согласился Зак. – Но ведь ты сама знаешь лучше. Не так ли, Джулия?

Джулия судорожно сглотнула и попятилась к двери.

– Можно, я выйду на улицу? – Не дожидаясь от него ответа, она нащупала дверь и, открыв ее, выскочила наружу.

Оставшись один, Зак попытался успокоиться и выбросить из памяти выражение панического ужаса на лице Джулии. Он говорил себе, что для него не имеет значения то, что она думает, или то, как она выглядит. И его совершенно не трогает то очаровательное простодушие, с каким она болтает всякую чепуху о снеговиках. Он говорил себе, что ему плевать на то, что рядом с ней, такой праведной и чистой, он чувствовал себя погрязшим в пороках подонком.

Через несколько минут начался выпуск новостей, и настроение у Зака заметно изменилось к лучшему. По словам комментатора, состояние Сандини не улучшилось, но оно и не ухудшилось. Сандини держался. Зак менял радиостанции, пока не нашел ту, которая передавала только новости и никакой музыки. Он уже направился в гостиную, когда по радио сообщили, что человек, который, по мнению канадских властей и является Захарием Бенедиктом, пересек границу между США и Канадой в районе Винсдора на арендованном черном седане.

– Проклятие, – тихо сказала Джулия, осторожно выбравшись из «блейзера», который все еще стоял позади дома, невидимый из окон гостиной. За те пятнадцать лет, которые прошли с первого и, увы, последнего урока, на котором ей показали, как завести автомобиль без ключа, закоротив провода, схема электропроводки в автомобилях изменилась. Или, возможно, она оказалась не слишком способной ученицей. Потому что у нее не было ни малейшего представления о том, какие именно два провода из целого клубка, извлеченного ею из-под приборной доски, следует закоротить.

Дрожа как в ознобе, Джулия наклонилась и сгребла с земли хворост, который успела собрать до того, как предприняла очередную попытку угона автомобиля, и навстречу ветру, метавшему снег ей в лицо, побежала назад, под окна гостиной. Джулия находилась вне дома около пятнадцати минут, и все это время Зак не отходил от окна, наблюдая за ней. Лицо его словно было высечено из камня.

Под предлогом сбора необходимого «реквизита» Джулия могла периодически исчезать из его поля зрения, но отсутствовать слишком долго боялась – это могло вызвать совсем ненужные подозрения. Она уже успела совершить три ходки к «блейзеру», и с каждым разом они становились все более длительными, и всякий раз она возвращалась с охапкой сучьев после очередной безуспешной попытки завести автомобиль. Джулия рассчитывала на то, что Зак вскоре решит, что у нее действительно хватит ума на то, чтобы весь день лепить снеговика на морозе, и не будет торчать у окна, как каменный часовой. Но ее надеждам не суждено было сбыться.

Джулия натянула на уши найденную в кладовке лыжную вязаную шапочку и, энергично потерев щеки, принялась скатывать нижний ком для снеговика, напряженно размышляя над тем, что же ей делать дальше. Она не смогла завести «блейзер», а значит, вариант побега на машине отпадал, но для того, чтобы решиться бежать пешком в такую жуткую погоду, нужно быть самоубийцей. Даже если ей все же невероятно повезет и она доберется до трассы, то скорее всего все равно замерзнет до того, как дождется какой-нибудь попутки. А вероятность того, что ей удастся узнать, куда Зак спрятал ключи от «блейзера», равнялась нулю.

– Не может быть, чтобы не существовало способа отсюда вырваться! – сказала Джулия вслух, подкатывая снежный ком ближе к тому месту, где она складировала сучья. Позади дома имелся гараж с амбарным замком на двери. Захарий Бенедикт сообщил ей, что гараж используется как склад и поэтому «блейзер» там не поместится. Возможно, он ее обманул. Возможно, он сам точно не знал, что находится в гараже. Один из ключей в ее кармане походил на ключ к замку амбарного типа, и единственный амбарный замок, который она до сих пор здесь видела, висел как раз на двери гаража. Возможность того, что хозяин дома мог оставить в гараже машину, не вызывала у Джулии воодушевления. Даже если ей удастся найти ключ от хозяйской машины и завести ее, вывести ее из гаража она все равно не сможет – «блейзер» загораживал проезд.

И потому у нее оставалась единственная возможность выбраться отсюда. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что хранится в гараже. Конечно, лыжи.

• Предыдущая
• 59/171
• Следующая