Город пустых. Побег из Дома странных детей - Риггз Ренсом - Страница 32

• Предыдущая
• 32/76
• Следующая

— Это не те, кого вы ищете, — произнес Бехир.

— А я считаю иначе, — заявил мистер Уайт. — Я уверен, что это именно те дети, которых мы уже давно ищем. Более того, я уверен, что прошлую ночь они провели в вашем таборе.

— Я вам уже сказал, что вижу их впервые.

Мистер Уайт поцокал языком, как строгая школьная училка.

— Цыган, ты помнишь, что я пообещал сделать, если узнаю, что ты мне лжешь? — Он вытащил из-за пояса нож и прижал его к щеке Бехира. — Вот именно. Я пообещал вырезать твой лживый язык и скормить его своей собаке. А я всегда исполняю обещания.

Бехир встретился взглядом с остекленевшими глазами мистера Уайта. Он не моргая в упор смотрел на него. Секунды тянулись невыносимо долго. Я не сводил глаз с ножа. Наконец мистер Уайт криво улыбнулся и выпрямился.

— Но, — бодрым голосом заявил он, — всему свое время. — Он обернулся к солдатам, которые привели нас сюда. — У кого из вас птица?

Солдаты переглянулись. Сначала покачал головой один, затем второй.

— Мы ее не видели, — ответил тот из них, который взял нас в плен на станции.

Улыбка сползла с лица мистера Уайта. Он встал на колени рядом с Бехиром.

— Ты говорил мне, что у них была птица, — прошипел он.

Бехир пожал плечами.

— У птиц есть крылья. Они прилетают и улетают.

Мистер Уайт быстро присел и ткнул Бехира ножом в бедро. Хладнокровно и молниеносно вонзил лезвие в ногу цыгана и тут же выхватил его. Бехир взвыл от неожиданости и боли и упал на бок, прижимая ладонь к ране, из которой уже хлестала кровь.

Гораций потерял сознание и по стене соскользнул на пол. Оливия ахнула и закрыла глаза.

— Ты солгал мне уже дважды, — произнес мистер Уайт, вытирая лезвие ножа носовым платком.

Все остальные стиснули зубы и прикусили языки, но я видел, что Эмма уже замышляет месть. Она сцепила руки за спиной и начала незаметно их разогревать.

Мистер Уайт бросил платок на пол, сунул кинжал обратно в ножны и, поднявшись на ноги, обернулся к нам. Он почти улыбался, а его глаза были широко раскрыты.

— Где ваша птица? — ровным голосом поинтересовался он, вопросительно приподняв брови.

Чем дружелюбнее он держался, тем сильнее тряслись у меня поджилки.

— Она улетела, — горько отозвалась Эмма. — Все было именно так, как сказал вам этот человек.

Лучше бы она ничего не говорила. Теперь я боялся, что он изберет объектом мести именно ее.

Мистер Уайт шагнул к Эмме и произнес:

— У нее было повреждено крыло. Еще вчера она была у вас. Она не могла улететь. — Он откашлялся. — Я повторяю свой вопрос.

— Она умерла, — вмешался я, — и мы бросили ее в реку.

Я надеялся, что мне удастся переключить его внимание на себя, и он забудет о том, что Эмма вообще раскрывала рот.

Мистер Уайт вздохнул. Его правая рука скользнула по кобуре пистолета, задержалась на рукояти ножа и наконец опустилась на медную пряжку ремня. Он понизил голос, как будто то, что он собирался произнести, предназначалось только для моих ушей.

— Я понял, в чем наша проблема. Вы считаете, что честностью со мной ничего не добиться и мы убьем вас в любом случае, что бы вы ни говорили. Вам следует знать, что это не так. Тем не менее честности ради я должен сообщить вам следующее: не следовало заставлять нас преследовать вас. Это было ошибкой. Все было бы гораздо проще, а теперь все очень разгневаны. Посудите сами, вы отняли у нас столько бесценного времени.

Он ткнул пальцем в сторону солдат.

— Видите этих людей? Им очень хочется причинить вам боль. Но я способен взглянуть на ситуацию с вашей точки зрения. Я прекрасно понимаю, почему вы убегали. Мы действительно очень страшные. Наша первая встреча на борту моей подводной лодки, к сожалению, оказалась совершенно недружелюбной. Более того, ваши имбрины десятилетиями отравляли вас лживой информацией о нас. Поэтому в вашем бегстве не было ничего удивительного или неожиданного. В свете всего вышесказанного я готов сделать для вас то, что мне самому кажется очень выгодным предложением. Если вы не хотите, чтобы мы делали вам больно, вы немедленно отведете нас к птице. В благодарность мы отправим вас в очень комфортабельное заведение, где за вами будут хорошо ухаживать. Вас будут каждый день кормить, у каждого будет собственная постель… Одним словом, ограничения будут минимальными, особенно по сравнению с этой дурацкой петлей, в которой вы все эти годы прятались.

Мистер Уайт посмотрел на своих людей и захохотал.

— Вы можете себе представить, что они провели последние семьдесят лет — я не ошибся? — на крохотном острове, снова и снова проживая один и тот же день? Ничего худшего я и представить себе не могу. Какой лагерь с этим сравнится? Было бы гораздо умнее сотрудничать с нами! — Он пожал плечами и снова обернулся к нам. — Но вами овладела гордость, адская гордость. Подумать только, ведь все эти годы мы могли бы вместе работать на общее благо!

— Работать вместе с вами? — уточнила Эмма. — Вы на нас охотились! Подсылали к нам чудовищ, которые должны были нас убивать!

О, черт, — думал я. — Помолчи, прошу тебя.

Мистер Белая Тварь смотрел на нас с деланой грустью.

— Чудовищ? — спросил он. — Как обидно! Ведь вы говорите обо мне, знаете ли! Обо мне и обо всех моих людях до того, как мы эволюционировали. Но я попытаюсь не принимать ваших оскорблений близко к сердцу. Подростки редко бывают привлекательными, независимо от вида. — Он громко захлопал в ладоши, заставив меня вздрогнуть. — Ну а теперь за дело!

Он медленно обвел нас ледяным взглядом, как будто в поисках того из нас, кого будет легко сломать. Кто проявит слабость? Кто расскажет ему, где находится мисс Сапсан?

Наконец он сосредоточил все свое внимание на Горации. Тот уже пришел в себя, но продолжал дрожать, скорчившись на полу. Мистер Уайт решительно шагнул к нему. От звука его шагов Гораций съежился еще больше.

— Встань, мальчик.

Гораций не шелохнулся.

— Кто-нибудь, поднимите его, живо.

Солдат грубо дернул Горация за руку. Паренек сгорбился перед мистером Уайтом, уткнувшись взглядом в пол.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Го-го-Гораций…

— Что ж, Гораций, ты кажешься мне человеком, не лишенным здравого смысла. Так что именно тебе я предоставлю право выбора…

Гораций робко приподнял голову.

— Выбора?..

Мистер Уайт снова извлек кинжал и ткнул им в сторону цыган.

— Ты выберешь, кого из этих людей я убью первым. Разумеется, если ты не захочешь сказать мне, где находится ваша имбрина. В этом случае никто не умрет.

Гораций плотно зажмурил глаза, как будто пытаясь просто исчезнуть.

— Или же, — продолжал мистер Уайт, — если ты сам никого не захочешь выбрать, я с удовольствием выберу кого-то для тебя. Тебя это больше устроит?

— Нет!

— Тогда скажи мне! — взревел мистер Уайт, оскалив сверкающие белые зубы.

— Ничего не говорите им, syndrigasti! — закричал Бехир.

Один из солдат ударил его ногой в живот, и цыган, застонав, умолк.

Мистер Уайт протянул руку и схватил Горация за подбородок, пытаясь заставить его посмотреть прямо в его ужасные пустые глаза.

— Ты ведь скажешь мне, верно? Ты мне скажешь, а я не причиню тебе вреда.

— Да, — пробормотал Гораций, не открывая глаз.

— Что да?

Гораций судорожно вздохнул.

— Да, я вам скажу.

— Не смей! — закричала Эмма.

О боже, — подумал я. — Он ее выдаст. Он слишком слаб. Надо было оставить его в зверинце.

— Ш-ш-ш, — прошипел ему в ухо мистер Уайт. — Не слушай их. А теперь продолжай, сынок. Скажи мне, где эта птица?

— Она в ящике, — ответил Гораций.

Мистер Уайт сдвинул брови.

— В ящике? В каком ящике?

— В том же ящике, в котором была всегда, — упорствовал Гораций.

Офицер затряс Горация за нижнюю челюсть и заорал:

— В каком ящике?!

Гораций попытался что-то сказать, но тут же закрыл рот. Он судорожно сглотнул и выпрямился. Затем, широко открыв глаза, он пристально посмотрел в глаза твари.

• Предыдущая
• 32/76
• Следующая