По ту сторону отражения - Джейн Анна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/153
- Следующая
Он улыбнулся, напомнив мне Антона – у того была такая же искренняя улыбка. Братья… Что сказать?
– Я же тебе не нравлюсь.
– И что? Обними.
И Кей одними губами добавил: «Пожалуйста».
И мне пришлось его обнять, с опаской, едва касаясь ладонями его спины, хотя я не думаю, что мне было неприятно это делать. Напротив, в те несчастные минуты мне было легко и очень хорошо, словно я только что нашла обладателя второго конца красной нити, которого так давно искала.
Он обнял меня в ответ. Вздохнул. Я осмелела и коснулась его волос. Думала, что они будут жесткими, но нет, они оказались мягкими. Просто не Кей, а пушистый кот. Который нагулялся сам по себе и, наконец, разрешил хозяйке погладить себя. Жаль, Кей мурчать не умеет. Хотя он вообще-то поет, и если принять его голос за мурлыкание… Ну что я опять несу? А ведь понимаю, что Антон, скорее всего, прав, его брат-дурак просто-напросто пытается, скажем так, соблазнить глупую Катю, чтобы насолить Антону. А Арина все же Кей уговорил мне позвонить, чтобы поднять свои акции в моих глазах. Но почему бас-гитарист группы «На краю» позвонил именно сегодня, так вовремя? Может, Антон брату все рассказал? Да ну, такого быть не может. Антош, прости меня за сегодня, ведь я опять делаю какие-то глупые, нет, идиотские вещи. Сижу и обнимаю твоего брата, который так похож на тебя в эти минуты, и даже странно, что я не замечала этого вашего сходства раньше. Хотя ты очень хотел, чтобы я его не замечала. Нет, надо перестать думать и просто насладиться моментом. Но буквально через две секунды музыкант все испортил.
– Как твоя нога? Болит? – вдруг спросил он.
И я резко отпрянула от Кея, чувствуя, как расширились от удивления мои глаза:
– Откуда ты знаешь, что у меня нога болит? – на какие-то секунды мне вновь вдруг показалось, что Кей и Антон – один и тот же человек, но этого не может быть. Они братья.
– Ты слегка хромала, – пожал плечами парень, напуганный моей реакцией.
– Хромала? Но у меня вроде почти ничего не болит, – растерялась я.
– Я не знаю, почему не болит, но ты явно хромала.
– А зачем ты в таком случае тащил меня за собой так быстро? – не выдержала я. – Раз знал, что мне может быть больно, чисто теоретически?
– Эй, это моя ошибка, мне жаль, – серые глаза, казавшиеся в темноте темнее обычного, на мгновение закрылись. – Я был взбешен.
– Ты, наверное, специально хотел, чтобы мне было больно, – мстительно сказала я.
– Нет, ты что. Я не доставляю женщинам физической боли, – сделал вид, что ему искренне жаль, парень. Но меня-то не проведешь! Еще пара встреч с этим светловолосым недоумком, и я буду знать его также хорошо, как и родная мама. Кстати, его-то мама любит, а вот бедного Антона, кажется, не очень.
– Ну-ну.
– Я похож на садиста? – уже другим, развязным тоном тут же спросил он.
– Да.
– Серьезно?
– Да.
– Итс кул, детка. – И зачем он вновь наклоняется ко мне и не сводит серых глаз с моего лица? Зная его, могу предположить, что я в чем-то испачкалась.
– Что? – почти беззвучно одними губами спросила я.
– Что что?
– Это я у тебя спрашиваю.
– Прости, – непонятно зачем произнес блондин и осторожно коснулся моего перевязанного под джинсами колена. – Прости, Катя.
И все ближе и ближе ко мне наклонялся, и, наверное, я бы сама поцеловала этого наглого красавца, если бы нам не помешали.
– Кей, – раздался, как всегда, веселый и громкий голос Келлы, – ты… о, прости, помешал! Дядя Келла удаляется. Он какбэ не существует, продолжайте, детки, – и с хохотом синеволосый перепрыгнул ближайший забор с намерением скрыться в кустах.
– Ничему ты не помешал. Пока, малышка. – Кей щелкнул меня, как маленькую, пальцем по носу.
– Мужик, не стесняйся, продолжайте, – запротестовал его одногруппник. Как потом выяснилось, Нинку он уже проводил.
– Нет, пора.
– Я – обломщик? Хреново. Пока, Катя, – отвесил мне шутовской поклон барабанщик на краю, – я люблю твою подружку! Скажи ей это!
– Скажу, – пообещала я. Честно сказать, я была недовольна появлением этого клоуна, и сердце все еще сжималось.
Кей встал и, не оглядываясь, зашагал рядом с Келлой, который о чем-то бурно начал рассказывать, размахивая руками. Я услышала только:
– В парке, прикинь, как идиоты из мелодрамы… Это просто…
Когда они скрылись в машине Кея, которую я узнала даже в темноте, я все же вгляделась в землю, исчерченную кедами парня. И мне показалась, что один из странных рисунков напоминает сердце.
Этой ночью я уснула с трудом. А снился мне камень – синий, красивый камень на цепочке…
И даже во сне меня не оставляла мысль, появившаяся внезапно. Был ли на Кее сегодня его топаз-талисман или нет? Кажется, нет… Я не успела обратить на это внимание. Вот дура, тату рассмотрела, а кулон не заметила.
Как и всегда, после очередных бурных событий в моей жизни наступила та самая пора, когда ничего интересного не происходит, и остается куча времени для самоанализа и подробного разбора самого себя и своих поступков. С недавних пор все мои психологические анализы сводились к тому, что я усиленно думала об Антоне и о Кее, об этих братьях-близнецах. Сначала я хотела рассказать обо всем Нинке, но, как всегда, промолчала, внезапно поняв, что моя подруга способна сделать жизнь Антоши в таком случае невыносимой. Кстати, эта сумасбродка постоянно переписывалась с Келлой по аське и по сотовому, и, кажется, немного подобрела и на процентов тридцать меньше обычного придиралась к людям. Я спрашивала у нее, что она чувствует к Келле, побившему все рекорды – ни с кем так долго и так часто она не общалась. Но подружка неизменно отвечала, что все это делает ради Кеечки, к которому надо подобраться поближе.
– У меня есть план, – отвечала она и заговорщицки подмигивала.
– Какой? Напугай меня.
– Зануда, – и подруга тут же переводила разговор на другую тему.
Еще она постоянно шарилась по своим любимым клубам и с упрямством, достойным настоящего Мастера Твердолобства, звала меня с собой. Я отказывалась. Тогда девушка находила себе странные и весьма сомнительные компании, отрываясь с ними по полной программе, изредка совершая свое любимое перевоплощение в неформального вида особу.
В четверг, после особенно трудного и нудного семинара по гражданскому праву, где Ниночка в очередной раз блеснула своей памятью – она отхватила по этому предмету досрочный автомат и похвалу сварливого старого препода с прищуренным взглядом старого и опытного тигра, выискивающим, кого бы из студентов-кроликов съесть в очередной раз, она едва не показала свое истинное «я» всей нашей группе и половине соседней.
Журавль, страшно довольная своим автоматом, поэтому и безмерно счастливая и гордая, растолковывала по просьбе преподавателя какую-то схему девушкам из группы, понятную только ей одной. Надо сказать, подружка отлично умеет объяснять, как будто имеет большой преподавательский стаж. К тому же любит это делать – чувствует превосходство. Она любит говорить: «Люди в большинстве своем идиоты, им все нужно объяснять, все показывать и все рассказывать. Катя, грех не научиться этому всему, если ума есть хотя бы немного. Тогда тебя будут считать умной, очень умной. И доброй. А это есть основа для тайного, ну, или явного манипулирования».
Пока Нинка готовила почву для манипулирования, я ждала ее около самой двери, нетерпеливо притоптывая. Ждала не только подружку, но и сообщение от Антона, который со вчерашнего дня вновь пропал куда-то, а сегодня так и не пришел в универ. Я волновалась. И как он только будет сдавать экзамены и зачеты, которые все приближаются и приближаются?
Мои мысли были нарушены появлением в аудитории незнакомой особы лет двадцати, очень худенькой, изящной, с очень красивым, можно сказать, кукольным лицом и неестественно длинными ресницами.
«Наращенные, наверное», – подумала я про себя, лениво оглядывая новенькую. Я тоже такие раньше хотела – очень сильно. Нинка напугала меня тем, что со временем искусственные отпадут вместе со своими родными, что красоты глазкам явно не прибавит.
- Предыдущая
- 23/153
- Следующая
