Серебряное зеркало и другие таинственные истории - Кристи Агата - Страница 27

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая

Старый джентльмен повернул одну из пуговиц на мундире лейтенанта. Фриц немедленно открыл рот и тонким писклявым голосом, казалось, исходившим откуда-то из глубины головы, отрывисто произнес:

— Могу ли я иметь удовольствие? — после чего снова захлопнул рот, клацнув челюстью.

Бесспорно, лейтенант Фриц произвел сильное впечатление на собравшихся, но ни одна из девушек не хотела танцевать с ним. Они робко глядели на его восковое лицо, широко раскрытые глаза, застывшую улыбку — и вздрагивали. Наконец старый Гейбель подошел к той самой барышне, которой принадлежала эта идея.

— Это ваше собственное предложение, исполненное в точности, от слова до слова, — сказал он. — Электрический танцор. Вы просто обязаны испытать его в действии.

Она была веселой маленькой девушкой, озорной и бесстрашной. Хозяин дома присоединился к просьбе Гейбеля, и она согласилась.

Герр Гейбель установил фигуру перед ней. Повинуясь мастеру, заводной танцор крепко обнял ее за талию правой рукой, а левой, сделанной с особым искусством и тщательностью, взял ее правую руку. Прежде чем отойти, Николас показал ей, как регулировать скорость партнера и как его можно остановить.

— Он будет все время двигаться по кругу, — пояснил Гейбель, — так, чтобы никого не задеть и ни с кем не столкнуться.

Грянула музыка. Старый Гейбель включил ток, и Аннета с ее необычным кавалером начали танцевать. Некоторое время все стояли, наблюдая за ними. Танцор замечательно выполнял свою задачу. Он держал свою маленькую партнершу в сильных объятиях и вел ее, безошибочно соблюдая такт. Поток его визгливой болтовни прерывали короткие паузы, во время которых внутри у него что-то скрипело и лязгало.

— Как вы сегодня очаровательны, — повторял он тонким, словно доносящимся издалека голосом. — Вы любите танцевать? Какая чудная погода. Вы подарите мне еще один танец, не правда ли? О, не будьте так жестоки. Как вам идет это платье. Я хотел бы танцевать бесконечно — с вами. Вы уже поужинали?

Аннета понемногу освоилась с этим странным созданием. Ее страх прошел, и она принялась шутить.

— О, да он просто прелесть! — смеясь, воскликнула она. — Я готова танцевать с ним всю жизнь.

Пара за парой присоединялись к ним, и вскоре все молодые люди и девушки закружились в вальсе. Глядя на них, Николас Гейбель сиял от радости, довольный, как ребенок. К нему подошел старый Венцель и что-то шепнул на ухо. Гейбель рассмеялся, кивнул, и оба стали тихонько пробираться к дверям.

— Нынче вечером этот дом принадлежит молодежи, — сказал Венцель, когда они оказались снаружи. — А мы можем спокойно выкурить трубку и выпить по стакану рейнвейна в конторе наверху.

Тем временем танец становился все более быстрым и неистовым. Маленькая Аннета ослабила винт, регулирующий скорость движений партнера, и заводная фигура проворно скользила по кругу.

Другие танцоры останавливались, выбившись из сил, но они только быстрее кружились, пока не остались танцевать одни. Безумнее и безумнее становился вальс. Музыка смолкла; музыканты, не способные выдержать такой темп, перестали играть и с удивлением смотрели на танцующих. Младшие из гостей аплодировали, однако на лицах старших появилось выражение тревоги.

— Не пора ли тебе отдохнуть, дорогая? — сказала одна из женщин. — Ты слишком устанешь.

Аннета ничего не ответила.

— Я думаю, она в обмороке, — воскликнула девушка, которая мельком увидела ее лицо, когда она проносилась мимо.

Один из мужчин кинулся вперед и схватил танцора, но, отброшенный его стремительным движением, упал на пол, и железная ступня оцарапала ему щеку. Механический танцор, похоже, не собирался так легко выпускать из рук свою добычу.

Сохрани кто-нибудь из гостей хоть крупицу здравого смысла, заводную фигуру наверняка удалось бы остановить. Двое или трое мужчин, действуя сообща, могли приподнять ее над полом или загнать в угол. Но в таких случаях люди обычно теряют голову. Посторонние удивляются, как участники событий могли вести себя настолько глупо; те же, в свою очередь, ясно понимают, что им следовало делать, — но понимают всегда слишком поздно.

Среди женщин началась истерика; мужчины спорили друг с другом и не могли прийти к согласию. Двое из них попытались силой удержать механического танцора. В результате этой неловкой попытки автомат перестал описывать круги в центре комнаты и начал беспорядочно двигаться, с грохотом натыкаясь на стены и мебель. Струя крови показалась из-под белого платья девушки и тянулась следом за нею по полу.

Положение становилось ужасным. Женщины с криком бросились вон из комнаты. Мужчины последовали за ними. Наконец кто-то подал единственно разумный совет:

— Надо найти Гейбеля! Позовите Гейбеля!

Никто не видел, как старый механик покинул комнату; никто не знал, где он теперь. Некоторые из гостей отправились на поиски. Другие, слишком напуганные, чтобы вернуться в бальный зал, толпились у дверей и прислушивались. Они слышали ровный шум колес по гладкому полу, когда танцор двигался кругами, и глухой стук, когда время от времени он налетал на какой-нибудь предмет и отскакивал в новом направлении. И непрерывно звучал тонкий безжизненный голос, снова и снова повторяющий одни и те же фразы:

— Как вы сегодня очаровательны. Какая чудная погода. О, не будьте так жестоки. Я хотел бы танцевать бесконечно — с вами. Вы уже поужинали?

…Конечно, они искали Гейбеля везде, только не там, где он был. Они осмотрели дом, заглянули в каждое помещение, потом всей толпой ринулись к нему на квартиру и потеряли драгоценные минуты, чтобы разбудить его старую глухую домоправительницу. Одному из гостей вспомнилось, что Венцель тоже куда-то пропал; тогда у них появилась мысль о конторе, расположенной напротив дома. Там они и нашли мастера. Он поднялся, очень бледный, и последовал за ними. Протиснувшись сквозь толпу гостей, собравшихся снаружи, они с Венцелем вошли в комнату и заперли за собой дверь.

Изнутри доносился звук приглушенных голосов и быстрых шагов. Потом какая-то возня, молчание и снова негромкий голос. Некоторое время спустя дверь открылась, и те, кто был рядом, хотели войти, но массивная голова и плечи старого Венцеля загородили проем.

— Мне нужны вы и вы, Беклер, — обращаясь к двум немолодым мужчинам, сказал он. Его голос был спокоен, но лицо смертельно бледно. — Остальных я прошу увести отсюда женщин — и как можно быстрее.

С тех пор старый Николас Гейбель ограничился изготовлением механических кроликов и кошек, которые мяукали и умывали свои мордочки.

Маленький каменный святой занимал укромную нишу в приделе старого собора. Все давным-давно позабыли, кто он такой, — но ведь это и служит гарантией респектабельности. Во всяком случае, так говорил гоблин. Гоблин был замечательным образчиком резьбы по камню и украшал собою карниз прямо напротив ниши маленького святого. Наряду с горгульями высоко на крыше и причудливыми резными фигурами на хорах и ограде алтаря, он принадлежал к соборной аристократии. Все фантастические животные, все уродцы из дерева и камня, что извивались и корчились под сводами арок и в глубине подземных склепов, так или иначе приходились ему родней; поэтому среди населения собора он считался важной персоной.

Маленький святой и гоблин отлично уживались друг с другом, хотя, как правило, смотрели на вещи с разных точек зрения. Святой был филантропом — филантропом старого образца; он полагал, что в общем и целом мир хорош, но мог бы стать еще лучше. Больше всего он жалел церковных мышей, страдающих от бедности. Гоблин, в свою очередь, находил мироустройство несовершенным, но знал, что все идет своим чередом и по-другому быть не может. В том и состоит предназначение церковных мышей, чтобы терпеть невзгоды.

— Все равно, — говорил святой, — я очень им сочувствую.

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая