Выбери любимый жанр

Сказки англов, бриттов, скоттов - Харитонов Владимир Александрович - Страница 6

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Один был толст, и она сказала:

— Зачем мне этот Пивной Бочонок!

Другой был худ и тощ. Ему она сказала:

— Мне не нужен Шомпол!

Бледнолицему она сказала:

— К чему мне Бледная Немочь?

А краснощекому заявила:

— Зачем мне этот Петушок?

Только перед последним она задержалась на мгновенье: он был слишком хорош и лицом и осанкой. Ей хотелось отыскать в нем хоть какой-нибудь недостаток, но она не нашла ничего приметного, кроме полукруга вьющихся каштановых волос под подбородком. Она залюбовалась им, но виду не подала.

— Мне не нужны Бакенбарды!

Ну, все уехали ни с чем, а король очень рассердился и сказал:

— Вот я проучу тебя, привереда! Первому же нищему или бродячему певцу отдам! Кто первый зайдет, тому и отдам!

И все так и случилось. На другое утро возле дворца появился парень — весь в отрепьях, с волосами до плеч, с густой рыжей бородой, которая закрывала ему почти все лицо, и запел под окнами.

Когда он кончил, двери приемной распахнулись, певца пригласили войти, позвали священника, и принцесса была обвенчана с Бородой. Она кричала и угрожала, но отец не обращал на нее никакого внимания.

— Вот тебе пять гиней, — сказал он жениху. — Забирай свою жену долой с глаз моих, и чтоб я вас обоих больше не видел!

И жених увел принцессу, убитую горем. Единственным утешением для нее были ласковый голос и благородные манеры ее мужа.

— Чей это лес? — спросила она, когда они проезжали через лес.

— Короля, которого вы вчера назвали Бакенбардами.

Тот же ответ она услышала и о лугах, и о полях, и, наконец, о прекрасном городе.

«До чего ж я была глупа, — подумала принцесса про себя. — Он был совсем недурен, и я могла выйти за него замуж».

Наконец они добрались до убогой хижины.

— Зачем вы меня сюда привели? — спросила бедная принцесса.

— Этот дом был раньше только моим, а теперь он и твой!

Она ударилась в слезы, однако вошла в дом, так как очень устала и захотела есть.

О боже! Ни накрытого стола, ни пылающего огня в хижине. Пришлось ей помочь мужу развести огонь и сварить обед, а потом еще и со стола убрать.

А на другой день он велел ей надеть грубое платье и простой платок. Когда она прибралась в доме и справилась с остальными делами, он притащил охапку ивовых прутьев, содрал с них кору и показал ей, как плести корзины. Жесткие ветки ранили ее нежные пальцы, и она заплакала. Что ж, тогда он попросил зашить ему одежду, но иголка уколола ей пальчик, пошла кровь, и она опять ударилась в слезы.

Он не мог видеть ее слез, а потому принес ей корзину с глиняной посудой и послал на базар продавать. Это оказалось самым тяжелым испытанием. Но она выглядела такой хорошенькой и печальной — словом, казалась такой милашкой, что все плошки, кувшины и тарелки были распроданы еще до полудня.

Единственным знаком ее былой гордости оказалась пощечина, которую она влепила какому-то щеголю, когда тот предложил ей зайти и распить с ним бутылочку.

Что ж, муж остался очень доволен и на следующий день послал ее с другой корзиной посуды. Но увы! Удача изменила ей. Какой-то пьяный егерь наехал на корзину, его конь прошелся прямо по посуде и перебил всю вдребезги. Принцесса с плачем вернулась домой, и на этот раз муж остался совсем недоволен.

— Как видно, ты не годишься для дела, — сказал он. — Пойдем, я устрою тебя при дворце судомойкой. Повариха мне приятельница.

Пришлось бедняжке еще раз поступиться своей гордостью. Она работала не покладая рук. Старший лакей бесстыдно полез было к ней целоваться, но она так закричала, что повариха как следует наподдала ему метлой, чтоб в другой раз неповадно было.

Каждый вечер принцесса возвращалась домой к мужу и приносила в карманах завернутые в бумагу остатки с кухни.

Через неделю после того, как она поступила работать на кухню, там поднялась ужасная суматоха. Готовилась свадьба короля, но никто не знал, кто невеста. И вот вечером повариха набила принцессе карманы холодным мясом да кусками пудинга и говорит:

— Подожди уходить, давай сначала поглядим на пышные приготовления в большом зале.

И только они подкрались к двери зала, чтобы заглянуть в щелочку, как вдруг оттуда выходит сам король, — красавец, глаз не отведешь, — и не кто иной, как сам король Бакенбарды.

— Твоей хорошенькой помощнице придется расплачиваться за любопытство, — говорит он поварихе. — Пусть станцует со мной джигу!

И, не спрашивая, хочет она или нет, король взял принцессу за руку и повел в зал. Заиграли скрипки, и он начал с ней танцевать. Не успели они сделать нескольких па, как из ее карманов полетели мясо и ломти пудинга. Все громко рассмеялись, а принцесса со слезами на глазах бросилась к двери. Но король ее тут же нагнал и отвел в небольшую гостиную.

— Разве ты не узнаешь меня, дорогая? — спросил он. — Ведь и король Бакенбарды, и твой муж — уличный певец, и пьяный егерь — это я. Твоему отцу было все про меня известно, когда он отдавал тебя мне. Просто ему хотелось укротить твою гордость!

О, она не знала, куда деваться от испуга, от стыда и от радости. Но любовь победила, принцесса склонила голову к мужу на грудь и заплакала, как ребенок. Потом служанки увели ее и помогли ей одеться со всем совершенством, на какое способны женские руки и булавки. А тут и родители ее приехали. И пока все сгорали от любопытства, чем же все кончится у короля с хорошенькой девушкой, он сам со своей королевой, которую в нарядном платье они и не узнали сначала, и еще один король с королевой вошли в зал, и тут началось такое веселье и ликование, какое вам вряд ли посчастливится когда-нибудь увидеть.

Зачарованный Геройд Ярла (легенда)

В далекие времена в Ирландии среди знаменитых Фицджеральдов был один великий человек. Звали его просто Джеральд. Однако ирландцы, относившиеся к этому роду с особым почтением, величали его Геройд Ярла, то есть Граф Джеральд. У него был большой замок у самого Маллимаста, или, вернее, надежная крепость, устроенная внутри холма, окруженного земляным валом. И когда бы правители Англии ни нападали на его родную Ирландию, именно он, Геройд Ярла, всегда выступал на ее защиту.

Он не только в совершенстве владел оружием и всегда шел первым в сражениях, но был также силен и в черной магии и мог принимать чей угодно облик. Его жена знала об этом его искусстве и много раз просила мужа открыть ей хотя бы одну из его тайн, но тщетно. В особенности же ей хотелось, чтобы он предстал перед ней в каком-нибудь диковинном образе, однако он все время откладывал это под тем или другим предлогом.

Но она не была бы женщиной, если бы в конце концов не настояла на своем. Только Геройд предупредил ее, что, если она хоть сколько-нибудь испугается в то время, как он изменит свой обычный облик, он уж не обретет его вновь, пока не сменятся многие и многие поколения.

Что! Да разве она достойна быть женой Геройда Ярла, если ее так легко испугать! Пусть только он исполнит ее прихоть, тогда увидит, какой она герой!

И вот в один прекрасный летний вечер — они как раз сидели в это время в гостиной — Геройд на миг отвернулся от жены, пробормотал несколько слов, и не успела она и глазом моргнуть, как он вдруг исчез, а по комнате закружил красавец щегол.

Госпожа и в самом деле оказалась храброй, как и говорила, но все же чуть испугалась, хотя прекрасно овладела собой и оставалась спокойной, даже когда щегол подлетел к ней, уселся ей на плечо, встряхнул крылышками, притронулся своим маленьким клювом к ее губам и залился чарующей песней. Щегол кружил по гостиной, играл с госпожой в прятки, вылетал в сад, возвращался обратно, усаживался к ней на колени и притворялся спящим, потом опять вспархивал.

И вот когда обоим уже надоели эти забавы, щегол в последний раз вылетел на вольный воздух, но тут же вернулся и бросился к своей госпоже прямо на грудь, — за ним следом летел злой ястреб.

Жена Геройда Ярла громко вскрикнула, хотя нужды в том не было никакой: ястреб влетел в комнату с такой стремительностью, что очень сильно ударился о стол и тут же испустил дух. Госпожа отвела глаза от трепыхавшегося ястреба и посмотрела туда, где только что находился щегол, но уж больше никогда в своей жизни она не увидела ни щегла, ни самого Геройда Ярла.