Изгой. Трилогия - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 2

Повисло тяжелое молчание. Старик священник угрюмо смотрел на землю, я наклонился вперед и подбросил в начавшее угасать пламя несколько толстых и небрежно обрубленных веток.

– Лорд Ван Ферсис. Старый лорд Ван Ферсис… он обязательно придет за своим кинжалом, – наконец-то прозвучал тихий ответ. – Он обязательно за ним явится, ибо кинжал давно уже стал частью его гнилой душонки.

– Ловля на живца, – пробормотал я. – А мое поселение та тихая бухта, где произойдет финал рыбалки. Вы часом не спятили, отче? Или забыли, что за кинжалом явится не только старый лорд, но и сам Тарис Некромант?

– Тарис все одно сюда придет, – в меня воткнулся пронзительный взгляд синих глаз. – Аль ты в этом сомневаешься?

– Пожалуй, что нет. Так к чему мне лишний повод для привлечения Тариса?

– Я уже слышал полный рассказ о твоих похождениях, пока ты штурмовал вражеский лагерь у входа в ущелье, – усмехнулся священник. – Ты сбросил гробницу Тариса в вонючую воду! Вместе с самим принцем! Думаешь, он простит тебе такое унижение? Думаешь, он сумеет забыть о таком оскорблении? Он обязательно придет по твою душу, дабы выместить свою злобу! А кинжал… это лишь мелочь. Ибо если Тарис сумел создать однажды пару подобных артефактов, сумеет повторить свой успех. А вот для старого лорда Ван Ферсис кинжал Младший Близнец стал настоящей драгоценностью, любимой игрушкой, продолжением руки и частью души. Он ни за что не отступится от попыток вернуть его – за это время я изрядно изучил этого приспешника древней тьмы.

– Да и черт с этим проклятым лордом, – прорычал я, начиная терять душевное равновесие. – Пусть делает, что хочет, лишь бы подальше отсюда! Зачем мне еще один темный под стенами? Зачем мне еще одна угроза?

– Чтобы уничтожить старого лорда раз и навсегда. И сжечь его останки на погребальном костре и развеять прах по миру!

– Мне это зачем?! Я уже повторяюсь и повторяюсь, но произнесу эти слова еще раз – назовите мне вескую причину, дающую хоть один повод не уничтожать кинжал! Мне глубоко плевать на старого лорда. Дышит он или уже погрызен могильными червями – мне плевать! Ровно до тех пор, пока он не явится сюда, ради своего любимого кинжала! И для меня он всего лишь очередная угроза! Еще один некромант! Именно поэтому кинжал надо уничтожить здесь и сейчас. И я с радостью нанесу первый удар по нему!

– Как ты не понимаешь?! – хриплый голос священника задрожал от сдерживаемой ярости. – Мы заманим его сюда и уничтожим!

– Нет, это вы не понимаете, отче, – сорвался я на крик. – Мне НЕ нужен еще один отряд под МОИМИ стенами! Я НЕ хочу заманивать сюда врагов! Это не ловушка! Это наш дом! Здесь живут наши женщины и наши дети! И это место никак не подходит для постоянных схваток с нежитью, некромантами и восставшими из мертвых древними правителями и полководцами! Мы уже истерзаны, изранены, истекаем кровью и озираемся по сторонам, словно загнанные охотниками звери! Со всех сторон стягивается кольцо врагов! А вы хотите еще и увеличить их число?! За время нашего разговора я так и не услышал ни единой на самом деле серьезной причины для сохранения темного артефакта. И слыша ваши отговорки, святой отец, я все больше убеждаюсь, что вы находитесь под темной властью костяного кинжала, раз настолько сильно пытаетесь его сохранить, придумывая ничтожные отговорки! И я устал слушать пустые слова… Отец Флатис! Пришло время уничтожить костяной кинжал Младший Близнец раз и навсегда! Отдайте его мне!

– Нет… – скупой и наполненный решимостью ответ прозвучал в полной тишине как приговор. Не осталось ни малейшего выбора.

Я не стал вставать, даже не отбросил оленью шкуру, покрывавшую мое озябшее тело. Я просто поднял одну руку и щелкнул пальцами.

Сверху донесся сдвоенный гул спущенной тетивы и два резких щелчка. У ног старого священника в землю вонзилось два арбалетных болта, уйдя в грязь по самое основание.

– С огнем шутишь, мальчишка… – тихо произнес утирающий со щеки брызги грязи священник, поднимая на меня жесткий взгляд. И в этом тихом голосе мне послышался рев разгорающегося пожара…

– Скорее, показываю свою решимость, – улыбнулся я в ответ. – И свою обеспокоенность. Поставьте себя на мое место, святой отец. Что бы вы сделали, заявись я в ваш дом с темным артефактом за пазухой? А? Что бы сделали? Я и сам знаю ответ – давно бы уж кричал я, пытаясь сбить со своего тела языки волшебного пламени! Разве не так?

– Так… – старик опустил голову, напрягшиеся было кисти рук вновь мирно протянулись к внезапно загудевшему огню. Мне в лицо пыхнул жар. – Все так…

– Но кинжал уничтожать не собираетесь… – констатировал я, верно истолковав выражение изборожденного глубокими морщинами лица. – Почему? Только на этот раз я хочу услышать правду.

– Давно… очень давно, когда я только-только вышел из стен Магической Академии и был преисполнен счастьем и радостью молодого боевого мага, женатого на очаровательнейшей девушке… тогда случилось нечто, что навсегда перевернуло мою жизнь и стерло из нее все светлое. Тогда я потерял свою беременную жену, бывшую уже на седьмом месяце…

– Она погибла…

– Погибла от моих рук. Я убил ее. Сжег собственным даром, вместе с двумя сотнями прочих ни в чем неповинных людей. Я уничтожил целую деревню. Старики, мужчины, женщины, дети… и моя жена с моим сыном в чреве. Я убил их всех и самым жестоким образом. Я сжег их заживо! Ты, мальчишка, все время твердишь столь мудрые слова, как: «поставь себя на мое место». Лучше ты поставь себя на мое место! Представь, как с твоих рук срывается огненный сноп, сжигая близкого тебе человека! Представь корчащиеся в муках детские лица и воющих матерей, объятых беспощадным пламенем, но все еще тянущихся к своим умирающим детям! И представь, что все это дело твоих рук! Представил?! Поставил себя на мое место?! – почти выкрикнул изможденный старик, мирно горящий костер с ревом превратился в огненный столб, заставив меня отшатнуться.

– Нет, – тихо признал я. – Такое невозможно представить. Только пережить самому. Поэтому вы и подались в лоно церкви, святой отец?

– Да… только там мой балансирующий на грани безумия разум сумел удержаться и не рухнуть в бездну. И только поэтому я не наложил на себя руки. Священники умеют утешать, умеют унять скорбь. Долго рассказывать, с чего все началось тогда, но теперь ты знаешь, чем все закончилось – выжженным пепелищем и редкими обугленными костьми. От моей жены и не рождённого ребенка остался только прах, смешавшийся с черной землей и золой. Мне нечего было хоронить… некого было поцеловать на прощание.

– Никакие слова мира не сумеют утешить пережившего такое человека. Это страшно. Поэтому я не буду и пытаться, хотя, видит Создатель – я сочувствую. Но при чем здесь проклятый темный артефакт?

– Ни при чем. Это лишь приманка для человека, по чьей вине все это и случилось. Именно его деяния привели к трагедии и заставили меня стать палачом для собственной семьи. Помнишь, я рассказывал тебе историю про небольшое селение, где все жители до единого стали нежитью? И про священника, порабощенного кинжалом?

– Такое не забудешь.

– Представляешь, тогда я стоял бок о бок с виновником и защищал его своими молитвами… виновный в том, что случилось десятки лет назад, стоял рядом со мной! Я узнал об этом лишь недавно… когда мы устроили засаду у поместья этого дворянина с древней родословной по совсем другой причине, по подозрению в вырезании деревень, творению черных ритуалов и владении костяным кинжалом. В одну из особо темных ночей нам удалось пленить старика, оказавшегося одним из слуг в родовом замке Ван Ферсис. Старик служил лорду всю свою жизнь, сопровождал его в каждом путешествии, пока окончательно не состарился и не потерял былую прыть и выносливость. Теперь он доживал остаток своих дней в замке своего хозяина. И у его поместья оказался лишь по необходимости, приехав в город по хозяйственным делам и решив на ночь остановиться в поместье в домике для прислуги. Но мы взяли его до того, как он вошел внутрь, и отвезли в один из закрытых церковных монастырей. Старик был упрям, верен до фанатичности, он молчал, несмотря на все пытки, Корне, стоически терпел боль, смеялся над палачами, когда те вгоняли ему раскаленные иглы под ногти. Мы уже было отчаялись. Но один раз старый слуга в бреду произнес название местности, столь памятной мне и навсегда выжженной у меня в мозгу. После этого за него взялся я сам… и вскоре из его дымящегося рта полились первые слова.