Последний еврей Багдада (СИ) - Кратер Макс - Страница 60

Попытка спасти людей Эгиби прошлой ночью завершилась полным провалом. Когда перс раздобыл лошадь и бросился к ним навстречу, было уже поздно. Едва выехав за ворота, он встретил Сорбона, который с целым войском своих подчиненных возвращался в Вавилон. На пиках позади торжествующего начальника гарнизона покачивались пять голов.

Весь день Кайс не находил себе места, и лишь мысль о том, что вечером он вновь встретится с Агнией, заставила его заняться нужными приготовлениями. Сегодня он устроит ей сюрприз, не менее яркий, чем вот этот праздник.

Гречанка поначалу выглядела опечаленной и на расспросы о том, что случилось, не отвечала. А случилось то, что в этот день состоялся ее разговор с отцом. Агния рассказала ему о том, что познакомилась с юношей-персом, о том, что он милый и ей нравится проводить с ним время. Родитель поначалу побагровел, как заморский попугай, а затем разразился такой бранью, какой девушка от него отродясь не слышала. Последнее, что она запомнила, уже убегая из дома, были слова: «скорее Тигр и Евфрат сольют свои воды в единый поток и вместе потекут в море, чем она сойдется с персом»!..

К юным рабыням на площади присоединились молодые люди. Затем пары уплыли, а их место заняли карлики. Украшенные гипертрофированно длинными накладными крючковатыми носами, такими же членами и огромными ослиными ушами, они приседали и кувыркались, всячески стараясь рассмешить толпу. Дарий сотрясался, держась за живот, но расслышать смех солнцеликого было решительно невозможно: он тонул в общем гоготе черни.

Когда влюбленная пара протиснулась к самой кромке людского моря, уже начался парад. Мимо них бесконечной вереницей маршировали воины. Кого здесь только не было: наемные фракийские пельтасты с длинными дротиками, лучники из Арии, саки с топориками, вавилонские пращники, персидские пращники. Последние были известны во всей империи тем, что использовали для метания не каменные, а свинцовые снаряды и могли бить на расстояние вдвое большее. Выехали запряженные четверками лошадей колесницы с отточенными железными серпами. Одобрительный ропот толпы вызвали марды с далеких берегов Гирканского моря. Они были вооружены арканами и кинжалами, а передвигались по двое на верблюдах.

Покачивались в такт шагов разноцветные колпаки, бликовали начищенные бронзовые шлемы, отливали металлическим блеском тяжелые щиты. Вдруг внезапно в том конце площади, откуда начинала свое шествие процессия, раздались восторженные возгласы. Но вскоре они сменились встревоженным ропотом. Еще через несколько мгновений по толпе пробежало одно только слово — «бессмертные».

Перед изумленными зрителями предстали всадники: на лошадях вороной масти, в смоляной кожаной броне, с такого же цвета халатами поверх нее, с луками и копьями, выкрашенными в черное. И самое удивительное — высокие и мощные ассирийские скакуны, едва удерживаемые на месте, звонко били по плитам мостовой железными копытами!

Как только прошел первый испуг, в толпе загудели. Все обсуждали этот удивительный факт. Тут же отыскались специалисты, которые разъяснили, что ноги таких коней не знают износа, а значит, не страшны им дальние переходы ни по каменистой пустыне, ни по горным тропам.

— Не копыта. Специальные сандалии, — произнес Кайс.

Он вынужден был наклониться к самому уху Агнии. Девушка заулыбалась: ощущать, как кончики кудрей юного перса касаются ее шеи, а кончики губ ушной раковины было невероятно приятно.

— Это новейшее изобретение наших кузнецов, — продолжил между тем он, — в них ноги лошадей, действительно, не знают износа. Хитроумная железная конструкция крепится ремнями.

Агния присмотрелась и поняла, что Кайс прав. Девушка с некоторым трепетом глядела на проходящую мимо конницу. Темные люди говорили о темных всадниках, что их нельзя убить, но это, конечно, не так. Просто их число всегда одинаково — десять тысяч, а на место убитых немедленно ставят новых. Иной раз набор происходил даже ночью, в промежутках между двумя сражениями одной и той же битвы.

На обычных людей «бессмертные» наводили ужас. Все знали об их исключительной жестокости. Рассказывали, например, как однажды в поместье одного из их командиров нашли арбузные корки. Никто из крестьян в проступке не сознался. Тогда всадник приказал вспороть животы всем работавшим на бахче, а когда и это не помогло найти виновного, такой же казни была подвергнута вся деревня. Следов съеденной ягоды все равно не обнаружили.

Парад был еще в самом разгаре, но Агнии оставаться здесь больше не хотелось. За оцепление их пропустили немедленно. Начальник стражи, видимо, узнал Кайса, махнул рукой, и солдаты расступились.

На пустынной улице, уходящей в сторону восточных ворот, стояла запряженная тройкой лошадей колесница. Молодой человек подал девушке руку, и когда она поднялась на небольшую площадку, уверенно вскочил следом. Они помчали. Лопатками Агния чувствовала, как бьется сердце юноши.

Мимо пролетали дома. Мелькали лица. Кто-то свистел им вслед, но налетающий ветер мгновенно уносил все звуки. Они оставались позади, в чреве этого огромного, древнего города, неповоротливого и ворчливого, как столетний старик. Колесница уносила молодую пару прочь от этих грязно-желтых кирпичных стен, навстречу стройному желто-зеленому лесу.

Городские ворота остались позади. Через несколько минут безудержного бега песчаная, идущая через рощу накатанная дорога свернула к северу, в сторону верхних прудов. Цепочка искусственных водоемов тянулась отсюда на многие километры, соединяя основное русло реки с другими его рукавами.

Кайс остановил лошадей у самой кромки воды — там, где их уже поджидала легкая лодка. Несколько взмахов веслом, и молодые люди оказались на небольшом, утопавшем в зелени острове. Он был освещен слабыми огоньками, которые медленно перемещались над невысокой травой. В этом движении не было никакой закономерности.

— Правда, красиво? — спросил Кайс.

Девушка готова была поверить в любые чудеса, но разум, почти уже сдавшийся на милость охвативших ее чувств, тихо, из последних сил требовал пояснений. Она вопросительно посмотрела на молодого человека. Тот лишь широко улыбнулся.

— Пойдем, — он схватил ее за руку и потянул вглубь острова.

Они подбежали к одному из огней. Ничего сверхъестественного не происходило. Это была маленькая масляная лампа, закрепленная на панцире средних размеров черепахи.

— Их специально тренируют не стоять на месте. Так делают у меня на родине.

— Но кто их зажег? — спросила девушка.

— Слуги. Но они уже ушли. Мы здесь абсолютно одни. Пойдем со мной.

Они прошли еще немного, и Агния увидела шатер. На коврах внутри были разбросаны подушки. Отсюда был виден и сам пруд с лунной дорожкой, и берег с блуждающими огнями, и звездное небо. Внутри стоял ваза с розами.

— Это куст из сада Эгиби. Такие цветы в Вавилоне теперь будут не только у него.

— Бутоны распустятся на рассвете, — произнесла Агния и нырнула внутрь.

Если бы случайный наблюдатель оказался поблизости и смог заглянуть в шатер, он стал бы свидетелем того, как молодые люди, взявшись за руки, сначала долго молча, не говоря не слова, глядели друг на друга. Затем тихо перешептывались, а выпив вина, громко о чем-то спорили, отчаянно при этом жестикулируя. Легкий голод они утоляли спрессованными и высушенными на солнце пластинками из икры лобана — изысканным лакомством, стоившим огромных денег.

Кайс обнял девушку и поцеловал ее. Полог опустился, и нескромному наблюдателю, будь такой рядом, ничего не оставалось бы, как превратиться в нескромного слушателя. Изнутри попеременно доносились вздохи, вхлипывания, учащенное дыхание, приглушенные хрипы, веселый смех и восторженные обрывки слов, разобрать которые, впрочем, было совершенно невозможно.

Как только луна опустилась за горизонт, все стихло. А еще через какое-то время в глубине острова зашевелились тени. Они передвигались бесшумно, ползком, но их легко можно было различить по гаснущим друг за другом огням. Тени двигались в сторону шатра…