Невидимый враг - д'Ивуа Поль - Страница 8
- Предыдущая
- 8/75
- Следующая
— А тем временем разнесется слух о скандале в моим отеле.
— Ах, оставьте меня в покое, — сказал Оллсмайн, начиная терять терпение. — Ведь вам сказано, что сегодня я занят. Скажите вашему постояльцу, чтобы он не беспокоился. Конечно, я и не подумаю отправиться на это дурацкое свидание. А завтра вы расскажете мне о своих подозрениях.
— Я это сделаю сегодня. Мою прислугу я не подозреваю. Прислуга у меня отборная с наилучшими рекомендациями. Но в помещение господина Лавареда входили трое посторонних: два носильщика и вот этот мальчик.
— Силли?
— Да.
— Ну, уж Силли-то тут ни при чем, — живо возразил Джеймс Пак. — Но я позволю себе, господин директор, посоветовать вам, не говорить господину Лавареду, чтобы он не ходил на свидание. Может быть, какие-то злоумышленники хотят его ограбить или причинить ему какой-нибудь другой вред. Пусть он отправятся в парк, а мы отрядим туда несколько полисменов, чтобы они могли защитить его и в то же время арестовать злоумышленников.
Сэр Оллсмайн склонил голову в знак согласия. Секретарь без церемонии отстранил Литлтинга, и тот остался один, проклиная бездеятельность полиции вообще и сэра Оллсмайна в частности. Но те были уже далеко и не слышали его возмущений.
Праздник в доках становился все оживленнее. Значительная часть набережной была ярко иллюминирована. Гирлянды венецианских фонарей и стеклянных шариков причудливыми арабесками выделялись на темном фоне неба, все архитектурные линии складов сияли электрическими огнями. В промежутках между зданиями были построены балаганы, у которых толпился народ. Гром медных труб, паровых органов и других музыкальных инструментов смешивался в невообразимую какофонию, которая еще больше будоражила веселье толпы, теснившейся у балаганов и лотков разносчиков.
Праздник доков в Сиднее — почти национальный праздник. Поэтому здесь встречаются все классы общества, и почтенная (все «почтенно» в стране, где говорят по-английски) корпорация карманных воров также не забывает почтить этот праздник своим присутствием и любезно облегчает карманы свих сограждан от кошельков, бумажников и ценных предметов, которые те имеют неосторожность брать с собой на праздник.
Оллсмайн и его спутники уже подходили к месту празднества.
— Не отходи от меня, Силли, — сказал начальник полиции. — Если ты увидишь человека, который утром давал тебе афиши, то укажешь его мне.
Силли склонил голову в знак согласия. Все трое замешались в толпу, но в это время перед ними точно из-под земли вырос полицейский агент.
— Ваше превосходительство, — сказал он. — Я сейчас стоял на посту возле цирка Манки, и ко мне подошел какой-то человек, который указал на мужчину, входившего в балаган: «Это корсар Триплекс, — сказал он, — тот самый, кто написал сегодня сообщение сэру Тоби Оллсмайну».
— Где же этот человек?
— Он затерялся в толпе прежде, чем я успел в него всмотреться.
— Какая досада! — с нетерпеливым жестом сказал Оллсмайн.
— Я думаю, ваше превосходительство, что если мы найдем Триплекса, то нам нет никакого дела до этого человека.
— Тем более, — подтвердил Джеймс Пак, — что господин этот не замедлит явиться за получением премии, назначенной за выдачу корсара.
Это замечание, видимо, несколько успокоило начальника полиции.
— Пожалуй, вы и правы, — сказал он. — Ну что же, и вы арестовали этого бандита? — прибавил он, обращаясь к полицейскому.
— Нет, я не хотел мешать представлению. Я поставил пока у цирка четырех дюжих молодцов с кастетами и на всякий случай с кандалами. Как бы ни был силен этот Триплекс, ему от них не вырваться.
— Значит, на вид он очень силен?
— Да, он высокого роста и силен, как атлет. У него голубые глаза и большая белокурая борода.
— Наконец-то у нас есть его приметы, — радостно потирая руки, сказал сэр Оллсмайн. — Ну, господа, не станем терять времени, идем к цирку.
Они пошли настолько быстро, насколько им позволяла толпа, и скоро подошли к цирку.
Площадка перед цирком была пуста, а изнутри слышались громкие крики «браво» и аплодисменты. Очевидно, представление было в самом разгаре. У подножия деревянной лестницы, служившей для входа в цирк, неподвижно, как статуи, стояли четыре человека.
— Мои люди, — сказал агент.
— Хорошо, хорошо! Но, вероятно, представление через несколько минут закончится. Не могли бы вы показать мне этого корсара?
— Можно, ваше превосходительство. Я провертел дырочку со стороны, противоположной входу. Угодно вам пожаловать за мной?
Начальник полиции пошел за агентом, и вскоре тот подвел его к небольшому отверстию, вырезанному в полотне балагана.
— Взгляните туда, ваше превосходительство, он сидит в первом ряду, как раз напротив вас.
Оллсмайн взглянул в дырочку и действительно увидел в первом ряду человека с большой белокурой бородой. Начальник полиции даже вздрогнул от радости. Бородач, видимо, наслаждался зрелищем: он оперся локтями на барьер и с улыбкой смотрел на головоломные упражнения клоуна.
— Он и не думает, что его ожидает при выходе, — прошептал Оллсмайн на ухо секретарю.
— По всей вероятности. Откуда же он может знать, что его уже выдали?
Сэр Оллсмайн снова погрузился в свои наблюдения, он испытывал особое чувство удовлетворения. Теперь он видел того врага, который приводил его почти в ужас чудовищной быстротой своих движений и дел.
— Ну, довольно теперь веселиться! — ворчал он сквозь зубы. — Кончились твои шуточки над нами. Виселица скоро избавит нас от них.
Вдруг он замолчал. На арену вышел сам мистер Манки, хозяин цирка и, поблагодарив «достопочтенных зрителей», объявил, что представление закончилось.
— Скорее к выходу! — приказал Оллсмайн.
Они почти бегом кинулись к выходной лестнице, полицейские были на местах. Джеймс Пак и Силли с любопытством остановились внизу лестницы. Оллсмайн поместился рядом с ними, не замечая загадочной усмешки, которая виднелась на губах у того и другого.
Поднялась холщовая занавеска цирка, и толпа высыпала на верхнюю площадку и стала спускаться по лестнице. Движение было настолько медленно, что начальник полиции мог рассмотреть каждого в лицо. К тому же узнать того, которого они ждали, было особенно легко благодаря его большой бороде.
Толпа начинала уже редеть, а его все не было. Наконец прошли и последние зрители, занавес снова опустился. Цирк был пуст, а корсар Триплекс из него все еще не выходил. От удивления сэр Оллсмайн и его помощники не могли сдвинуться с места. Наконец из груди начальника полиции вырвалось бешеное восклицание, и он бросился вверх по лестнице. За ним взбежали и все остальные. Мистер Манки в своем черном фраке стоял посреди арены, давая указания сторожам, разравнивавшим арену граблями. Он готовился дать последнее представление, пока еще не погасили иллюминацию.
— Позвольте, позвольте, господа! — воскликнул он. — Сейчас будет еще представление, дайте только убрать.
— Дело не в представлении, — проворчал директор. — Нам нужно арестовать негодяя.
— Среди моих артистов нет негодяев.
— А кто вам это говорит? Он был в числе зрителей и должен был выйти отсюда.
— Через дверь! — перебил его с видом оскорбленного достоинства Манки. — По окончании представления я стоял вместе с моими сторожами у двери. Публика полностью вся разошлась.
— Однако мы осмотрели всех, и никто не подходил к его приметам.
— К каким приметам?
— Он высокого роста, с большой белокурой бородой.
— До сих пор? — показывая себе на грудь, пропищал один из клоунов. — Я его видел и подумал еще: «Слишком хороша борода, чтобы быть настоящей!»
— Что?! — вскричали все присутствующие.
— Ну да, борода была фальшивая.
— Фальшивая! — проревел Оллсмайн так, что все даже вздрогнули. — Фальшивая?
— Самая что ни на есть фальшивая. Я обратил внимание на этого джентльмена перед его уходом из цирка. Вдруг он — крик-крак! — сорвал свою бороду и сунул ее в карман.
Начальник полиции даже запыхтел от злости.
- Предыдущая
- 8/75
- Следующая
