Долгая дорога домой (сборник) с илл. - Каменев Владимир Филимонович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая

Наступил перелом. Осы трусливо, по одной удалялись от дупла. Вскоре они совсем исчезли. Пчёлы одержали победу, но остались сиротами.

Пчелиная семья встревоженно гудела. Старость не за горами. Пчёлы одряхлеют, некому будет собирать нектар и убирать улей. Только матушка могла продолжить их род. Она вылетает из улья лишь один раз в жизни, чтобы собрать вокруг себя женихов-трутней. Матушка откладывает яйца для пчёл-работниц и трутней. Без неё улью не выжить.

Пчёлы решили как всегда — выбрали хозяйкой улья одну из своих рабочих пчёл. Чем они хуже? Корми рабочую пчелу целебным молочком, и у неё забегают детишки.

Выбор пал на Ти. Ей назначили свиту, начали кормить пчелиным молочком и ухаживать, как за настоящей матушкой. Молочко подействовало. Ти располнела, набралась сил и отложила яйца. Правда, они были мельче, чем у матушки По, но пчёлы этого не замечали. Они были счастливы, что скоро тысячи рабочих пчёл заменят их.

Многие пчёлы были на излёте, но каждое утро вылетали за нектаром. И часто погибали в пути: не хватало сил на обратную дорогу, потому что были старыми. Некоторые прилетали пустые, другие становились притворяшками — делали вид, что работают. С каждым днём прибывало водоносов — удел стариков. Они лишь умели носить воду. Пчёлы жили впроголодь. Некоторые начали воровать мёд, заготовленный на зиму.

Наконец народились новые пчёлки. Они выкарабкались из своих гнёзд, их кормили нектаром и цветочной пыльцой. Улей торжествовал. Пчёлы были спасены. Через три дня молодёжь примется за дело. Но прошло три дня, а детки не приступали к работе. Они кучковались вокруг ячеек с нектаром и только ели. Пчёлы отгоняли лентяек от кормушки, но они опять подтягивались к сладенькому. Они умели лишь жрать, потому что все были трутнями. От рабочей пчелы-царицы рождаются только трутни. Так в природе заведено.

Кончился август. Ночи стали холодными. Пчёлы сплачивались в шары — так было теплее. Но когда пригревало солнце, шар разваливался, и пчёлы принимались за посильную работу: подметали, выбрасывали мусор. Заготовить достаточно мёда на зиму они уже не успевали. Да и сил не было.

Зимой нахлебники — обуза. Пчёлы решили избавиться от трутней. Их медленно теснили к выходу. Трутни недовольно жужжали. Некоторым удавалось прорваться сквозь пчелиный строй, и они разбегались по углам. Пчёлы отыскивали трутней и выгоняли из дупла. Ветер подхватывал их и уносил, смешивая с сухими листьями.

Наступило бабье лето. В воздухе кружились паутинки. Кое-где ещё цвели поздние цветы, и пчёлам удалось залить несколько ячеек с нектаром. Они видели, что Ти не откладывает яйца, и перестали работать. Сообща съели весь нектар, а потом куда-то пропали. Осталась одна Ти. Она выползла из дупла. Был полдень. Светило тёплое солнце. Оно было похоже на огромный золотистый цветок. Ти взлетела и потянулась ввысь. Пчела поднималась всё выше и выше. А потом упала на землю. Пчёлы всегда умирают на лету.

Так закончилась история рабочей пчелы Ти.

Чарлик

Тридцать случаев из жизни собаки

1

На рыбалку

У моей соседки, тети Клавы, есть маленькая собачка. Тибетский терьер. Его зовут Чарлик. У него курчавая чёрно-белая шёрстка и жёсткая чёлка на глазах.

Больше всего на свете Чарлик любит гулять. Он подбегает к хозяйке и говорит: «Гав!» Тётя Клава понимающе кивает ему и выпускает на лестничную площадку. Чарлик с ходу открывает дверь подъезда и носится по двору, пока не захочет есть.

Но возвращаться ему труднее: дверь подъезда открывается на себя. Чарлик цепляет дверь лапкой, резко дёргает и успевает проскочить в узкую щель. Он подбегает к знакомой двери и опять говорит: «Гав!» Он лает только один раз. Если хозяйка уснула и не открывает, он ложится у двери и ждёт.

И вот кто-то из соседей давит на звонок. Тётя Клава открывает, и Чарлик сердито повторяет: «Гав! Давай быстрее есть».

Но однажды тётя Клава собралась навестить сына. Он живёт очень далеко — на Камчатке. Она попросила меня посмотреть за собачкой. У меня был отпуск, и я взял Чарлика с собой на рыбалку.

Мы сели на Казанском вокзале в электричку до станции Голутвин, потом ехали на автобусе до города Зарайска, затем на автобусе до деревни Протекино. А от деревни шли просёлочной дорогой к далёкому перекату.

И сразу начались приключения.

Темнело. Выпала роса, и дорога поблёскивала. Сладкий травяной воздух щекотал Чарлику нос, и он с удовольствием чихал…

И вдруг на дорогу выскочил зайчонок. Он сел на задние лапки, приподнял уши и удивлённо посмотрел на Чарлика. Зайчишка, видимо, ещё не знал, что на свете живут сердитые собаки. А Чарлик не знал, что в полях скачут пугливые зайчата.

Чарлик весело завертел хвостиком, выгнул спину, потянулся и затрусил к ушастику поиграть. А тот вдруг очень испугался, взвился свечой и дал стрекача.

Чарлик сердито гавкнул вслед и с недоумением оглянулся на меня.

— Не хочет зайчонок дружить с Чарликом, — погладил я пса. — Ничего не поделаешь: заяц собаке не товарищ.

Мы пришли к заветному перекату затемно. Я очень устал. Наскоро перекусив, поставил палатку. Чарлик лёг у самого входа. Навострил уши, высунул нос из палатки и настороженно прислушивался к хлёстким ударам ночной рыбы.

Глубокой ночью Чарлик разбудил меня тревожным лаем.

Я успокоил его и вновь заснул. Но он поднял меня во второй раз и сразу выпрыгнул из палатки.

Нехотя выполз я в тихую лунную ночь. Чарлик завороженно смотрел на тёмный лес. Оттуда слышались крики ночных птиц и лай лисицы. И вдруг лес загудел, закачался, затрещал сухими ветками. Ветер надвинулся тугой стеной. Чарлик прижался к земле, опустил уши и в страхе замер.

А потом ветер стих и в реке началась чехарда. Рыба поднялась из глубины и стала выпрыгивать из воды, чтобы посмотреть на неведомый ей мир. И вся водная гладь пузырилась, как от дождя.

Чарлик повернулся к реке и неотрывно наблюдал за этой удивительной жизнью. Вот ударила крупная рыба. Вода забурлила, взметнулась волной и разошлась большими кругами.

Я ещё долго не уходил спать и с наслаждением прислушивался к ночному миру, куда пригласил меня мой пёс.

На рыбалке я встаю рано, когда над рекой белеет туман. Хищная рыба ещё не спустилась с переката и гоняет мелкую рыбёшку. У меня длинная удочка и прочная леска.

Насаживаю маленькую рыбку на крючок и бросаю в пенящуюся струю. Поплавок быстро убегает от меня в туман. Леска натягивается, подрагивает кончик удилища…

Где-то в тумане плавает моя надежда. Но вот рывок. Леска быстро пошла с катушки. Дёргаю удочку вверх. Какая-то большая рыба упругими рывками ходит на крючке. Подвожу её к берегу. Это — зубастый судак.

Когда солнце ложится на воду, возвращаюсь в палатку. А Чарлик ещё спит.

— Вставай, соня, — начинаю стыдить его.

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая