Исповедь Дракулы - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/103
- Следующая
– Отец совершает большую ошибку, – сказал Мирча, устраиваясь у корней раскидистого дуба.
– Как ты можешь судить отца?!
– Я просто вижу, что происходит, Влад. Отдав вас с Раду султану, отец теряет возможность маневра, дает власть над собой.
– Значит, это необходимо, Мирча. Ты старше меня, присутствуешь на государственных советах, разбираешься в политике, но я твердо знаю, – если отец принял такое решение, значит, оно верное. Тебе кажется, что оно ошибочно, но он-то лучше разбирается в политике! Знаешь, Мирча, по сравнению с ним мы – никто, и не нам его судить.
– А ты не думаешь о Маринке?
– При чем здесь женщина?
– Она околдовала отца. Должно быть, у нее есть рецепт приворотного зелья. Знаешь, что рассказала мне наша кормилица? Олтя слышала, какую колыбельную пела Маринка своему сыну: «Ты будешь князем, мой сладкий, я вижу княжеский венец на твоей голове…»
– Ну и что? В жилах маленького Влада течет кровь нашего рода, он принадлежит к потомкам Басараба I. Каждая мать мечтает о лучшей доле для своего сына.
– Влад, не будь мальчишкой! У этого парня нет шансов. Я, ты, Раду – мы все претендуем на валашский трон, и у каждого из нас больше возможностей его получить. Он просто не дождется своей очереди.
– Кто знает, как сложится жизнь.
– Именно! Эта женщина расчищает путь для своего сына. Отец, на беду, прислушивается к ее словам, он просто жить не может без этой ведьмы! Она сумела внушить отцу, чтобы он отправил вас с Раду в Турцию. Если с вами, не дай Бог, что-то случится, ее сын станет вторым наследником престола после меня! Думаешь, она просто так назвала его Владом? Влад Воевода, сын Влада Воеводы – звучит неплохо.
– Отец не станет слушать женскую болтовню.
– Когда-нибудь ты поймешь, что я прав.
– Даже если так, что мы можем сделать?
– Ничего. Я пытался поговорить с отцом.
– И?
– Он оборвал меня на полуслове и был очень разгневан. Прости Влад, что я не смог защитить вас с Раду. Отец отвесил мне пощечину и велел не попадаться на глаза. Только сегодня он заговорил со мной.
– Ты сделал все, что мог. Спасибо тебе, Мирча.
– Жаль, что не за что.
Небо было ярко-синим, а все вокруг – праздничным, нарядным, но Влад не ощущал яркости красок, для него мир стал черно-белым и пустым. Хотелось верить, что поездка в Турцию и в самом деле будет чем-то вроде приятной прогулки, однако дурные предчувствия не давали покоя, – казалось, он в последний раз видел это место.
– Я буду делать все возможное, чтобы вытащить вас оттуда. Отец только с виду несговорчивый, но его можно переубедить, если вести дело осторожно и аккуратно, – Мирча сжал руку брата, посмотрел прямо в лицо. – Давай поклянемся, что всегда будем помогать друг другу, защищать, даже если для этого придется рисковать жизнью.
Он достал кинжал, срезал кусок дерна у подножья дерева, провел клинком по руке – на ладони выступила алая полоска крови. Влад протянул руку и даже не почувствовал боли от пореза. Братья сжали ладони, их кровь смешивалась, тяжелыми каплями падая в лунку. Мирча произносил слова выдуманной им же в детстве клятвы, Влад вторил ему:
– Как солнце и небо, как две половинки одного сердца, мы всегда будем вместе, и ни дьявол, ни злой человек не разлучит нас. А если грянет беда, я всегда приду на помощь тебе, брат мой, даже если между нами будут горы, и реки, и целое море врагов. Я отдам за тебя свою жизнь и свою бессмертную душу. Мы всегда будем вместе – Мирча и Влад. Во веке веков. Аминь.
Больше Дракула не видел своего старшего брата живым. Судьба разлучила их навеки, но если прежде Влад хотя бы в памяти мог воскресить образ близкого человека, то после чудовищного открытия, произошедшего весной 1459 года, он забыл лицо Мирчи. Это стало подлинным проклятием, неразделенной мукой. Влад тщетно пытался вспомнить взгляд, улыбку Мирчи, но вместо этого видел лишь изуродованный тлением череп, в котором почти невозможно было угадать родные черты. Страшный оскал умершего в муках человека, чудовищное зрелище, лишившее сна и возникавшее всякий раз, когда сердце искало умиротворение в минувшем. Влад чувствовал, что это воспоминание станет преследовать его до конца дней, не померкнет, не побледнеет, наоборот, с каждым годом будет становиться все более отчетливым. Ему казалось, – он жизнью своей готов расплатиться, лишь бы вспомнить лицо Мирчи. Но череп смеялся над ним, и этот смех убивал душу…
Кошмар вновь завладел Дракулой. Он больше не мог сидеть неподвижно, отчаянье душило его. Чтобы как-то справиться с чувствами, узник изо всех сил саданул кулаком о каменный пол. Еще раз, еще…
«Расколоть собственную голову об эти плиты, чтобы боль заглушила все чувства и потом пришел спасительный мрак и небытие… Или гиена огненная… Неважно… Только бы избавиться от этой муки… Мирча, почему ты покинул меня? Почему ты не хочешь придти к своему брату хотя бы во сне, хотя бы на миг вернуться, чтобы я смог вспомнить твое лицо…» – еще мгновение и Влад действительно стал бы биться головой об пол, но боль в разбитой руке смешалась со жгучим стыдом. Он осознал, что, поддавшись отчаянью, вел себя недостойно, ведь только молитва могла очистить и исцелить душу. Дракула стал на колени, обратил свою мольбу к Всевышнему, но почувствовал, что не может сейчас говорить с Богом. Все вокруг покрывал беспросветный, вязкий как смола мрак. От него невозможно было избавиться, от него не спасали воспоминания, его не могла рассеять надежда. Узник больше не верил в себя, не верил в людей, терял веру в Бога. Только густой черный мрак, только мысли о предательстве всех, кому он верил, только оскал застывшего в судороге скелета… «Может быть, Матьяш прав, мне надо признать свою мнимую вину, и тогда кошмар закончится? – думал Дракула, невидящим взором упершись в темноту подземелья. – Господи, почему я должен цепляться за жизнь, если в ней я видел только боль и предательство? Почему я не могу умереть? Почему ты отвернулся от меня?».
Подножка кареты угрожающе заскрипела под расшитым золотом башмаком. Прислужники роем вились возле экипажа, помогая выйти рослой грузной старухе. Приехавшая в столицу женщина напоминала гротескную, вырубленную из каменной глыбы статую с волевым, вовсе не похожим на женское лицом, мощным телосложением, твердым пристальным взглядом. Впрочем, и хватка у этой дамы была по-мужски решительной, она прекрасно разбиралась в делах, обладала организаторскими способностями и наводила идеальный порядок во всем, чем занималась. Ее власть в венгерском королевстве была очень велика, но она старалась не демонстрировать силу, отступая на второй план и давая возможность проявлять свои способности юному королю. О ней почти не говорили, она редко появлялась на приемах, но ни одно решение не принималось без ее ведома, жизнь и смерть каждого находилась в ее железных руках. Такой была мать короля Матьяша Элизабет Силади.
Некоронованная властительница Венгрии в сопровождении свиты направилась во дворец.
С сыном Элизабет удалось повидаться только вечером, – Матьяш весь день принимал послов и никак не мог выкроить время для встречи. Старуха готовилась отойти ко сну, служанки уже сняли затейливый головной убор, в котором любила щеголять Элизабет, расчесали ее длинные седые волосы, когда в комнату вошел Матьяш. Он торопливо приблизился к матери, она подставила ему руку для поцелуя. Матьяш почтительно припал к ней губами. Разговор вначале касался общих тем, но потом король не выдержал и заговорил о том, что больше всего тревожило его в последнее время:
– На днях я навестил нашего гостя и очень расстроился – он оказался неуступчивым, и боюсь, у меня не найдется способов переубедить его. А папский посланник буквально преследует меня по пятам, настаивая на объяснениях. Я не знаю, что мне делать!
Элизабет внимательно посмотрела на своего мальчика. Матьяш выглядел неважно, – лицо отекло и приобрело болезненный вид, – он слишком много нервничал, переживая из-за истории с его валашским вассалом. Сердце болезненно сжалось, – для Элизабет Матьяш так и остался маленьким слабым ребенком, которого она, его мать, не раз вырывала из рук смерти. И вот теперь мальчик страдал по вине этого несносного упрямца! Будь ее воля, она бы собственными руками убила Дракулу, но, к сожалению, такое радикальное решение могло бы только усугубить ситуацию.
- Предыдущая
- 11/103
- Следующая
