Исповедь Дракулы - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/103
• Следующая

– Ждешь гонца из Молдовы, твое высочество? – Драгомир подошел ко мне, стал рядом.

– Жду.

– Не тешь себя ложными надеждами, милостивый государь. Я не сомневаюсь в том, какие вести принесет мой человек. Все источники подтверждают, что Штефан ведет тайные переговоры с Портой.

– Но почему?!

– Султан знает, что вместе Валахия и Молдова ему не по зубам…

– Я не о том, Драгомир. Я хочу понять, какими мотивами руководствуется Штефан. Мы же, как братья, больше, чем братья… Неужели, клятва помогать друг другу в трудный час для него ничего не значит? Нас связывают общие боль и радость, общие воспоминания. Нет, Драгомир, как бы ты ни доверял своим людям, в предательство Штефана все равно невозможно поверить! А что если все обстоит иначе? Что, если кто-то специально распускает дурные слухи о Штефане, чтобы поссорить нас? Что, если это провокация?

– Я бы никогда не дерзнул возводить напраслину на князя Штефана. Но я головой ручаюсь за то, что он ведет тайную переписку с Раду Красивым! Если ты не доверяешь мне, твое высочество, то убей меня, но и перед смертью я скажу – князь Штефан интригует с Османской империей.

– Но почему он предал меня?

– Ответить на этот вопрос можешь только ты сам.

Я знал, что Драгомир прав, знал, как хорошо работает созданная им разведка, но не желал принять очевидное.

– Хорошо, довольно о Штефане. Возможно, ты ошибаешься, но мы будем исходить из того, что на его помощь рассчитывать нельзя. Придется искать других союзников. Ступай в дом, Драгомир, погрейся. Я хочу побыть один.

Глядя в белую муть, я попытался на время забыть о Штефане, сосредоточившись на решении другой насущной проблемы. Следовало срочно составить текст письма к королю Матьяшу – второму после Штефана союзнику Валахии, помощь которого была жизненно необходима. Я уже направил ему много посланий, но король игнорировал их, словно не замечая, что рядом с ним разгорается костер войны. Писал я и другим главам христианских стран, при этом прекрасно понимая, что помощь в первую очередь могу получить только от Матьяша. Он произнес много хороших слов, обещал защиту и поддержку, однако, какова была цена его обещаний?! Они стоили еще меньше клятвы Штефана…

Холод пронизывал плоть, добираясь до костей. Еще раз окинув взглядом заснеженную дорогу, ведущую к воротам Джурджу, я покинул стену, направившись в жилые помещения. У очага сидело несколько мужчин. Они неторопливо попивали вино, слушая рассказ вернувшегося из Венеции Ладислауса – моего посла, ездившего в Европу за помощью. Здесь присутствовали и Драгомир, и Гергина, и Раду Фарма, и брат Иоанн – те люди, которым я абсолютно доверял и в обществе которых чувствовал себя спокойно. Потрескивал огонь в печи, золотистые отблески падали на лица. Ладислаус рассказывал:

– Во всех христианских странах царит ликование. Одержанная нашим князем победа вызвала восторг и у коронованных особ, и у простого народа. Неудивительно, ведь впервые за много лет война с неверными шла на их территории, а султан понес серьезные потери. Все верят, что христиане наконец-то возьмут реванш, и все надежды связывают с валашским воеводой Владом Дракулой. От Генуи до Родоса звучат в церквах песнопения «Тебя, Бога, хвалим» и звонят колокола в честь нашего князя. Говорят, что времена великого Яноша Хуньяди вернулись, Дракулу постоянно сравнивают с ним.

– Я не Хуньяди.

Возможно, фраза прозвучала слишком резко, все собравшиеся обернулись в мою сторону, отодвинув кружки с вином и сразу посерьезнев.

– Я не Хуньяди. У меня свой путь. Что ты слышал кроме красивых слов, Ладислаус?

– Венецианский дож поддерживает тебя, твое высочество, однако никаких конкретных предложений он не сделал.

– А Рим?

– Папа горит желанием провести крестовый поход, но у него финансовые проблемы. Для этой операции нужны деньги, а повышать налоги он опасается. Даже такое благое дело, как крестовый поход, не вызывает понимания у граждан Рима, когда речь заходит об их кошельках.

– Все ясно.

– И тем не менее, христианский мир восторгается победой князя Дракулы.

– И на том спасибо, – я улыбнулся. – Будем наслаждаться сегодняшним днем, не отравляя жизнь думами о неведомом будущем.

В самом деле, все было не так уж плохо: в очаге жарко горел огонь, смеялись чуть захмелевшие люди, обрадованные добрыми вестями из Европы. Я пил и смеялся вместе с ними, стараясь не думать о запаздывавшем гонце из Молдовы. Маленькая отсрочка позволяла пребывать в счастливом неведении, ждать чуда и хороших вестей.

Допив вино и покончив с жареным кабанчиком, присутствующие начали расходиться. Я приказал остаться только Раду, намереваясь продиктовать письмо венгерскому королю.

– Раду, отчетность, которую ты вел, с тобой?

– Да, твое высочество. Сейчас принесу бумаги. Но основные цифры таковы: убитых – 23 884, не считая тех, кто сгорел в домах. В Джурджу уничтожено 6 414 человек, в Турну, кажется, около трех сотен…

– Подожди, Раду, – я прервал секретаря. – Не полагайся на память, мне нужен абсолютно достоверный, безошибочный отчет, это крайне важно. Мы уничтожили очень много врагов, и цифра может показаться неправдоподобной, поэтому, главный наш аргумент – точность. Никаких приписок и недомолвок, – только факты, факты, свидетельствующие сами за себя.

Фарма вышел, а вскоре вернулся со своими письменными принадлежностями и бумагами. Он раскладывал их неторопливо и аккуратно, и это привычное, превратившееся в своеобразный ритуал действие помогало сосредоточиться, настроиться на нужный лад.

– Милостивый государь! – начал диктовать я. – В предыдущих письмах я сообщал Твоему величеству как турки, самые ярые враги христианства, отправили к нам важных посланников с предложением нарушить мир и прервать дружеские связи, заключенные между нами и Твоим величеством, отменить празднование свадьбы и присоединиться к ним, для того чтобы идти в турецкую Порту, к царскому двору; а в случае если мы не откажемся от мира, дружеских связей и участия в свадьбе Твоего величества, тогда турки прекратят с нами мирные отношения…

Перо застыло в пальцах Раду, он сидел не шелохнувшись, ожидая, когда продолжится диктовка. А я молчал. Свадьба была делом решенным и не вызывающим сомнений. Мне пришлось принять условия Матьяша незадолго до начала дунайского похода – иного выхода в сложившейся ситуации не существовало. Перед лицом грядущей катастрофы судьбы отдельных людей уже не имели значения. Гибель грозила всем, и только от меня зависело, удастся или нет выстоять в жестокой схватке. Наша любовь с Лидией, ее судьба были принесены в жертву во имя спасения родины и христианского мира. Матьяш потребовал от меня жениться на какой-то венгерке из королевской семьи, и мне пришлось подчиниться его воле, ибо только после этого с королем можно было говорить о военном союзе. Впрочем, Лидия сама не раз заявляла, что хочет принять постриг, поэтому вполне вероятно, она бы только обрадовалась такому решению сложной проблемы.

Фарма тщательно вытер кончик пера, распрямил спину, приготовившись к долгому ожиданию. Я потер виски, стараясь сосредоточиться на главном и не думать о перевернутой странице своей жизни.

– Ты готов?

– Да.

– Тогда пиши дальше: Также, они отправили видного советника турецкого султана, а именно Хамзу бея из Никополя, чтобы он решил вопрос с дунайской границей, потому как если бы этот Хамза бей смог бы привести нас каким-либо образом, хитростью ли, под честное слово, или иным обманным путем в Порту, было бы хорошо, а если бы не смог, тогда, чтобы нашел способ найти нас и доставить пойманными.

Но, милостью Божьей, пока мы направлялись к той границе, я узнал об их хитрости и вероломстве, и мы были теми, кто положил руку на этого Хамзу бея в турецких же владениях, поблизости от крепости, называемой Джурджу. Когда турки открыли крепость по требованию наших людей, ожидая, что зайдут их люди, наши – смешавшись сих– проникли в крепость и захватили ее, после чего предали огню /… /

• Предыдущая
• 62/103
• Следующая