Исповедь Дракулы - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 68

• Предыдущая
• 68/103
• Следующая

Я хотел задать несколько вопросов, касающихся распорядка дня и привычек султана, но передумал, поскольку такое любопытство незнакомого офицера могло показаться подозрительным. Уходя, я бросил взгляд на видневшийся вдалеке купол главного шатра. «Властелин мира» спал, не зная, что Казаклы сам пришел за его головой. В какой-то момент мелькнула шальная мысль прямо сейчас пробиться к Мехмеду и перерезать ему глотку, но этот план, увы, был неприемлем. А потому вместе с людьми Драгомира я покинул вражеский стан с твердым намерением очень скоро вернуться сюда вновь, неся смерть и хаос.

– Жестокий враг прошел по нашей земле, опустошая ее и убивая православных христиан. Силы султана велики, и он вынудил нас отступить, загнал в угол, однако так и не решился нанести последний удар, зная, что влахи не сдадутся без боя. Он боится нас! Что же ждет нас впереди? Правда страшна, но я знаю, что никто из вас не станет тешить себя ложными иллюзиями, предпочитая смотреть ей прямо в лицо. Нас ожидают два варианта дальнейших событий: либо мы должны будем умереть от голода, либо погибнуть от руки жестокого врага. Но эта участь не достойна храбрых мужчин, которые собрались здесь! Мы можем изменить ход судьбы, бросить ей вызов! Если нам и суждено умереть на своей земле, то мы сделаем это достойно, перед тем отправив в ад как можно больше неверных! Мы смело погибнем в сражении, со славой и честью, но если судьба будет благосклонна к нам, мы отомстим врагу за пролитые нами кровь и слезы, вышвырнем его с нашей земли! Прошлой ночью я проник в турецкий лагерь и тщательно осмотрел его, выяснив, где находится сам султан и его визири. А теперь мы все вместе придем к нему и заставим ответить за все те беды, что он нам принес. Бог на нашей стороне! Мы победим!

Напряженную тишину сменили громогласные крики радости. Впервые за много дней в глазах моих воинов вспыхнуло пламя надежды – бездействие угнетало сильнее опасности, а теперь они получили возможность прервать ожидание недоброго будущего. Поход начался сразу же после напутствия, – нам могла помочь только внезапность, а потому следовало действовать незамедлительно, чтобы вражеские лазутчики (которые наверняка уже просочились в валашские отряды) не успели предупредить султана.

Нам предстояла непростая задача – скрытно приблизиться к турецкому лагерю и по возможности незаметно проникнуть в него, преодолев ров, ограждения и кордоны охраны. Атаковать надо было с нескольких направлений, чтобы внести как можно больше сумятицы и паники. Гергине предстояло ворваться в лагерь с западной, а мне с восточной стороны. Кроме того, еще примерно треть солдат находилась в резерве. Этот отряд под командованием боярина Галеса должен был вступить в бой позже, чтобы закрепить успех и добить деморализованных турок.

Драгомир со своими разведчиками ушел вперед – им предстояло бесшумно снять множество турецких часовых и подготовить проходы для конницы. Ночь была настолько темной, что двигаться приходилось почти вслепую, и это обнадеживало – темнота увеличивала вероятность нашей победы. Тоскливо завыл волк – Драгомир сообщал, что путь открыт.

Мы пришли к султану, как призраки, как духи мести, невидимые, но страшные в своей ярости. В этот час самого глубокого и спокойного сна, когда дневные проблемы отступают, давая место отдыху, огромный лагерь казался вымершим. Мы готовы были атаковать в любую минуту, но я стремился как можно ближе подойти к возвышавшемуся вдалеке шатру султана. Как только поднимется тревога, каждый шаг вперед будет оплачен человеческими жизнями, а пока я спокойно и без помех двигался к намеченной цели.

Передо мной неожиданно возник часовой:

– Кто идет?

Вместо ответа я одним ударом снес ему голову и, взмахнув обагренным кровью мечем, скомандовал:

– В атаку!

Повсюду почти одновременно вспыхнули огни – мои воины запаслись факелами, и теперь зажгли их, освещая себе дорогу и поджигая палатки, в которых спали турки. Напуганные, непонимающие, что происходит, люди выскакивали наружу из охваченных пламенем жилищ и тут же превращались в кровавое месиво, попав под валашские клинки. Наши боевые кличи зазвучали повсюду, сливаясь с воплями врагов, ржанием обезумевших от страха лошадей и криками верблюдов. Паника в лагере усиливалась с каждым мгновением, и никто даже не пытался сопротивляться, – одуревшие спросонья турки метались во все стороны, уподобившись перепуганному овечьему стаду, атакованному волчьей стаей.

– Казаклы-бей! Казаклы-бей! – слышалось со всех сторон, и это имя наводило на врагов больший страх, нежели сверкание валашских клинков.

Люди султана окончательно потеряли контроль над ситуацией, лагерь охватил ужас, турки бежали в разные стороны, падая под мечами янычар, пытавшихся таким способом пресечь панику. Тем временем, сметая всех, кто стоял у меня на пути, я продвигался к шатру султана. Напрасно звучали трубы, призывавшие воинов к оружию, – протяжный звук тонул в общем шуме, проскальзывая мимо сознания насмерть перепуганных людей. Напрасно султан взывал о помощи – у величайшего самодержца почти не осталось защитников, они разлетелись как ворох сухих листьев под порывом ветра. Конь с трудом перескакивал через груды искромсанных трупов, но я даже не смотрел на них и видел перед собой только огромный парчовый купол с развевавшимся над ним османским знаменем… Отчаянная атака, несколько десятков оплаченных множеством вражеских жизней шагов к заветной цели, и вот, наконец, сверкающий золотом шатер «властелина мира»…

Я спешился и, держа в одной руке меч, а в другой факел, вошел внутрь. Мне хотелось посмотреть в глаза Мехмеду, прежде чем снести ему голову, но каково было мое отчаянье, когда я не обнаружил в шатре султана! Вместо него передо мной находились двое насмерть перепуганных турка в богатых одеждах – должно быть, знатные придворные. Выругавшись, я убил обоих и бросил на пол горящий факел. Пламя взметнулось вверх, скользнув по дорогим тканям, превращая в прах золото и оказавшиеся пустыми надежды.

Почему в шатре не было султана? Почему я ошибся? Неужели Мехмед, опасаясь нападения, намеренно подставил других людей, выбрав для себя пристанище поскромнее? Или он успел выскользнуть наружу в последний миг перед моим приходом? Возможно… Но как бы то ни было, у меня все еще оставался шанс завершить начатое, и я поспешил к другому походному жилищу, возле которого заметил большое количество янычар и кавалеристов. Они лихорадочно пытались сгруппироваться вокруг шатра, где, по-видимому, и находился султан. Именно туда я и направил основные силы для атаки, но мои люди никак не могли пробиться сквозь плотную стену стоявших насмерть янычар. Оценив обстановку, я отдал приказ вступить в бой отряду Галеса, надеясь, что его появление переломит ситуацию и принесет победу.

Бой продолжался, всюду полыхал огонь, но, несмотря на это яркое освещение, я заметил, что небо уже не стелется черным бархатом – июньская ночь стремительно подходила к концу, торопя нас к отступлению. Чуть правее я увидел Гергину, яростно прорубавшегося к заветному шатру:

– Гергина, где Галес?! Он должен атаковать!

– Не знаю, твое высочество! Сигнал к атаке звучал уже четыре раза, но никто так и не откликнулся на призыв.

Я с отчаяньем посмотрел на такой близкий, но недоступный шатер. Еще несколько десятков шагов, и война бы была кончена, враг разбит, но это расстояние оказалось непреодолимым. Стремительно светало, наши силы таяли. И все же шанс на победу оставался. Это был мой жребий, моя судьба, только я мог уничтожить огнедышащего дракона, порожденье зла, опустошавшее христианский мир. Взять в руки карающий меч Господень и поразить им врага – такова была воля Бога, которую мне предстояло исполнить. Вопреки всему: досадным ошибкам, неудачам, предательствам, просто идти вперед, сметая на своем пути все преграды. Живым или мертвым – дойти, ворваться в шатер и убить султана, убить, чего бы это не стоило… Спрыгнув с коня и крепче сжав в ладони рукоять меча, я побежал в самую гущу сражения, клинком, а то и просто закованным в тяжелую перчатку кулаком, расчищая путь к возмездию.

• Предыдущая
• 68/103
• Следующая