Лети, Икар! - Герчик Михаил Наумович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая

Сейчас с каждой секундой Икар удалялся от него больше чем на 280 тысяч километров. Долетит ли он до Земли? Андрей Дмитриевич невольно вздрогнул, когда представил себя на месте Икара. Двенадцать - четырнадцать лет в одиночестве!.. Какое это счастье, что эти долгие годы он проведёт во сне. Питающие автоматы, которые зарядил Ожегов, будут поддерживать организм мальчика, они, как заботливые няньки, будут следить за каждым его движением.

…Весёлые звуки марша, заполнившие рубку, заставили Ожегова выпрямиться в кресле. Они говорили о том, что прошло уже шесть часов с того мгновения, как он остался на «Малахите» один, и пришло время гимнастики и обеда. Андрей Дмитриевич так привык к режиму на корабле, который соблюдался исключительно строго, что, отогнав обступившие его воспоминания, пошел в кромешной темноте в спортивный зал. Поплавав в бассейне, наполненном голубой ионизированной водой, и сделав несколько сложных упражнений, он вернулся в штурманскую рубку освежённый и бодрый, чтобы перед обедом взглянуть на показания приборов. На несколько секунд их можно было включить - в аккумуляторах гелиоэлектростанции уже накопилось немного энергии.

И он увидел, что «Малахит» вступил в зону тёмной туманности и медленно, но неуклонно набирал скорость. Очевидно, на корабль начало действовать гигантское гравитационное поле неизвестной звезды или планеты, затаившейся в глубине туманности. Скорость уже составляла около трёх километров в секунду, и стрелка электронного измерителя продолжала идти вверх. Линия маршрута на карте превращалась в широкую дугу.

Маленькое пятнышко на экране локатора насторожило Андрея Дмитриевича. В это же мгновение ровно загудела вычислительная машина, на матовой панели вспыхнул длинный ряд цифр, и Ожегов, похолодевший от волнения, включил планетарные двигатели. Останки «Малахита» стремительно притягивались к какому-то космическому телу.

«Малахит» вздрогнул. Огромную перегрузку, возникшую при включении планетарных двигателей, начавших торможение, мог выдержать только такой закалённый и натренированный человек, как Ожегов, для всякого другого она была бы губительной.

Через час скорость «Малахита» упала до двух километров в секунду, а вскоре регулируя подачу энергии и направление реактивных струй, Ожегов ввёл его в атмосферу неизвестной планеты, выпустил тормозные парашюты. Корабль превратился в спутника планеты.

Мощный телескоп, снабжённый расчётным устройством, от которого ни на мгновение не отходил Ожегов после того, как убедился, что планетарные двигатели и парашюты крепко удерживают корабль, рассказал ему о том, что сверкавшая отражённым светом красной звезды неизвестная планета остыла миллионы лет тому назад. Сейчас это было главное. Ожегов знал, если «Малахит» не сгорит в её атмосфере, планета сможет стать ему надёжным пристанищем на долгие годы, пока не появится в этом районе новая экспедиция землян. А это было лучше, чем бесцельно бороздить просторы космоса, рискуя быть в любое мгновение уничтоженным каким-нибудь метеоритом или осколком материи.

И он повёл «Малахит» на посадку.

Сознание медленно возвращалось к Икару. Вначале перед глазами в быстром хороводе проплыли оранжевые, фиолетовые, жёлтые круги, затем появилось ощущение ноющей, тупой боли во всём теле, вызванной перегрузкой при отлёте «Звёздочки». Икар уже не раз испытывал такую боль и знал, что через несколько минут она пройдёт, оставив после себя лишь чувство непомерной усталости, которое тоже незаметно исчезнет.

Но на этот раз всё было совсем по-другому. Замкнутому в тесной кабине мальчику казалось, что боль никогда не утихнет: тонкий комариный звон заложил ему уши, жгучая тоска по отцу захлёстывала воспалённый мозг.

Вот и всё. «Звёздочка» мчится по направлению к орбите Плутона, ведомая сложнейшими машинами. Она не собьётся с курса, заданного отцом, и, если ему удастся благополучно миновать «зону неприступности», через шесть лет космические корабли Земли, возможна, подберут его. И тогда Икар передаст им документы, которые отец сложил в этих продолговатых контейнерах, тускло поблёскивавших в своих гнёздах, и поведёт новый корабль к двойной 14-й звезде в созвездии Омега, до которой так и не долетел его отец.

Пробыть шесть лет одному в крохотной кабине, в которой можно сделать только три шага в длину и один в ширину!.. Икар вспомнил старинную книгу об узниках Петропавловской крепости, которые томились в таких одиночках десятки лет, и ему стало страшно.

И вдруг он услышал песню. Здесь, в космосе, в миллиардах километров от Земли сильный мужской голос пел песню о смелых людях, проложивших дорогу к звёздам. Это была любимая песня, отца.

Икар привстал, и глубокое чувство благодарности к отцу заполнило его. Милый, славный отец, такой суровый и ласковый, добрый и чуткий. Он знал, как тоскливо будет Икару в первые часы пути, и подумал о том, как скрасить их. Это по его приказу кибернетический робот включил телевизионную установку, это он подобрал программу передач, которые они так любили смотреть вместе…

Икар подошёл к пульту управления. Все приборы работали безукоризненно. Не снимая скафандра, мальчик с ногами забрался в кресло, затем нажал на кнопку, вмонтированную в подлокотнике. Кресло повернулось, и он начал смотреть телевизионную передачу. Принятая с Земли на искусственном спутнике-космодроме, она была записана на магнитную плёнку и, по заданию, могла любое количество раз оживать на большом экране телевизионной установки.

Земля… Густые боры, подпирающие вершинами деревьев небо, такое голубое и такое прозрачное, каким оно может быть только на Земле. Величавые реки, несущие свои воды в моря и океаны. Горные хребты, нахлобучившие снеговые шапки. Золотой разлив хлебов…

В тесную кабину ворвался малиновый перезвон кремлёвских курантов, на экране засверкали негасимые звёзды Кремля. Мальчик, как зачарованный, смотрел на них. В эти минуты он забыл о том, что он совсем один - крохотная песчинка в безбрежном океане Вселенной, что впереди - долгий путь, что тяжёлая утрата непосильным грузом лежит на сердце. Ему казалось, что рядом сидит отец, что он сжимает двумя руками его тяжёлую руку и слышит его глухой, хриповатый голос: «Лети, Икар! Ты обязательно должен долететь!»

Икар потерял счёт времени, он смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд от прекрасной картины расцветающей Земли.

Наконец раздался сухой щелчок, и экран погас. И репродуктор голосом отца произнёс:

- А сейчас, сынок, достань из кармана и прими три питательных таблетки. В них подмешано снотворное. Ты уснёшь и проснёшься через шесть лет, когда «Звёздочка» уже приблизится к орбите Плутона или выйдет из неё. Будь мужественным, Икар! Ты непременно должен долететь!

Прокусив до крови губу, Икар молча смотрел в репродуктор, скрытый за серым металлом корпуса телевизионной установки. Ещё одно, хоть одно слово!

Но репродуктор молчал.

Проглотив солоноватую слюну, он достал из кармана куртки плоскую коробочку и раскрыл её. В ней лежало двенадцать небольших шариков. Икар подержал шарики на ладони и положил их в коробочку. Это ещё успеется.

«Звёздочка» приближалась к «зоне неприступности». Вот на экране локатора появился первый её вестник - метеорит. Электронная вычислительная машина мгновенно рассчитала его траекторию, и Икар отчётливо увидел его в оптическом прицеле атомной пушки. Затем раздался залп, и метеорит исчез.

«Звёздочка», пожирая в каждую секунду около ста тысяч километров пути, неслась к «проходу Рика», как Икар мысленно уже назвал проход Альфа-217 в «зоне неприступности». Делать было нечего. Икар снова достал коробочку с шариками и подбросил её на ладони. Да, наверно, надо ложиться спать.

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая