Щегол - Тартт Донна - Страница 111

• Предыдущая
• 111/204
• Следующая

– Да, но у него ведь есть покупатели. На прошлой неделе он кучу всего продал.

– Чего? – сердито спросил Гриша, крутнув головой от дороги, раздраженно глянув на меня, – Продал? И кому?

– Фогелям. Он для них открывал магазин, они купили книжный шкаф, ломберный столик…

Гриша осклабился:

– А, эти-то. Друзья так называемые. Знаешь, почему они у него покупают? Потому что знают, что он им задешево все продаст – “открыто по предварительной договоренности”, ха! Да ему лучше дверь на засове держать от этих стервятников. Короче, – он стукнул себя кулаком в грудь, – ты знаешь, какое у меня сердце. Хоби мне – как родной. Но, – он сложил пальцы щепотью, потер их – старым борисовским жестом, денежки, денежки! – но бизнес он не умеет делать. Он последнюю спичку, последний кусок, да что угодно отдаст любому мошеннику и прохиндею. Ты сам-то посмотри, еще лет пять, и он окажется на улице, если не найдет кого-то, кто будет вместо него торговать.

– Например?

– Ну, – он пожал плечами, – кто-нибудь вроде моей сестры двоюродной, Лидии. Эта баба воды утопающему продаст.

– Так скажи ему. Я знаю, он хочет кого-нибудь нанять.

Гриша цинично расхохотался:

– Лидия? Чтоб она работала в этой глуши? Слушай, Лидия продает золото, ролексы, брильянты из Сьерра-Леоне. За ней водитель приезжает на “линкольне”. У нее белые кожаные штаны… соболя до пола… ногти вот досюда. Такая женщина не станет целый день сидеть в хламовнике посреди кучи пыли и старья.

Он затормозил, выключил мотор. Мы подъехали к приземистому пепельно-серому зданию, стоявшему в пустынной портовой зоне: пустые площадки, автосервисы, в такие места киношные гангстеры всегда привозят парня, которого собираются убить.

– Лидия… Лидия – баба сексуальная, – задумчиво сказал он. – Ноги длинные… сиськи… симпатичная. Жадна до жизни. Но в таком деле кого-то вроде нее – яркого, заметного – брать не надо.

– А кого тогда?

– А кого-то вроде Велти. Такой он был, невинный, сечешь? Как ученый. Или священник. Что твой дедушка. И в то же время – головастый бизнесмен. Надо быть таким милым, добреньким, всем другом-приятелем, но едва клиент тебе поверил и думает, что у тебя-то лучшая цена, вот тут-то и надо – ха! – стричь купоны! Это и есть торговля, mazhor. По законам этого сраного мира.

Мы позвонили в домофон, и нас впустили в здание – за столом читал газету одинокий итальянец. Пока Гриша расписывался в журнале, я изучал буклет на стойке рядом с витриной, предлагавшей разные виды упаковочного скотча и пузырьковой пленки:

Кроме сидевшего за столом администратора, в здании никого не было. Мы набили грузовой лифт, приложили карточку, ввели код – и поднялись на шестой этаж. Один безликий и долгий коридор сменялся другим таким же, мы шли мимо камер в потолке и безымянных пронумерованных дверей – “ряд D”, “ряд Е”, – глухие стены “Звезды смерти” тянулись будто до самой бесконечности, казалось, будто ты в подземном военном архиве или, может, в каком-то футуристичном колумбарии.

У Хоби был большой склад – с двойными дверями, такими широкими, что сквозь них грузовик мог проехать.

– Пришли, – сказал Гриша, провернув ключ в замке, с металлическим грохотом распахнув двери. – Ты только погляди, сколько тут у него говна всякого.

Все помещение было до того заставлено мебелью (и не только мебелью – были еще лампы, книги, фарфор, маленькие бронзовые статуэтки, старинные сумки из “Б. Олтмана”, доверху набитые газетами и заплесневелой обувью), что, едва окинув это все растерянным взглядом, я хотел было попятиться и закрыть дверь, как будто мы вломились в дом к недавно умершему старому барахольщику.

– И за это он платит две штуки в месяц, – угрюмо сказал Гриша, после того как мы сняли со стульев ватин и осторожно водрузили их на стол вишневого дерева. – Двадцать четыре тысячи долларов в год! Да он с тем же успехом от этих бабок прикуривать может, все лучше, чем платить за эту дыру.

– А хранилища поменьше? – Попадались совсем маленькие дверки, не больше чемодана.

– Чокнутые люди, – обреченно заявил Гриша. – Платить за склад размером с грузовик? Сотни долларов в месяц?

– Слушай, – я не знал, как бы спросить половчее, – а что останавливает людей от того, чтоб держать здесь всякие… незаконные вещи?

– Незаконные? – Гриша промокнул лоб грязным платком, затем подлез под ворот рубашки и вытер шею. – Это что, типа оружие?

– Ну да. Или, например, краденое.

– Что останавливает? Я тебе скажу. Ничего их не останавливает. Запрячь тут что-нибудь, и никто этого не найдет, разве что тебя грохнут или упекут в тюрягу и ты не сможешь внести оплату. То, что здесь лежит, – процентов на девяносто старые детские фоточки и старье с бабусиных чердаков. Но, знаешь, если б стены могли говорить… Тут наверняка миллионы долларов запрятаны, надо только знать, где искать. Самые разные тайны. Оружие, брюлики, трупы – крыша съедет. Давай-ка, – он с грохотом захлопнул дверь, задергал задвижку, – помоги мне с этой хренью. Господи, как же я ненавижу это место. Хуже смерти, знаешь? – Он обвел рукой стерильный бесконечный коридор. – Все заперто, опломбировано подальше от жизни! Каждый раз, как прихожу сюда, чувство такое, что вздохнуть не могу. Тут херовей, чем в библиотеке.

Тем же вечером я утащил с кухни к себе в комнату “Желтые страницы” и принялся листать раздел: “Хранение: изящные искусства”. В Манхэттене да и в других округах были десятки таких компаний, у многих на солидных рекламках были расписаны все их услуги: в белых перчатках, довезем от двери до двери! Мультяшный дворецкий протягивал визитку на серебряном подносике: “БЛИНГЕН И ТАРКВЕЛЛ (ГОД ОСНОВАНИЯ – 1928). Совершенно приватно и конфиденциально предоставляем ультрасовременные складские помещения для самого широкого ряда физических и юридических лиц. “Арт-Tex”. “Фонд «Наследие»”. “Ваш Архив”. Все помещения оснащены пишущими гидротермографами. В соответствии с требованиями ААМ (Американской ассоциации музеев) в хранилищах поддерживается постоянная температура – 21 °С и относительная влажность – 50 процентов.

Но это все было слишком уж заковыристо. Меньше всего мне хотелось привлекать внимание к тому, что хранить я собираюсь предмет искусства. Нужно было что-то безопасное и неприметное. У одной из самых крупных и популярных сетей было двадцать отделений только по всему Манхэттену – в том числе и в моем родном районе, возле реки, в районе Восточной Шестидесятой, всего-то в нескольких улицах от дома, где жили мы с мамой. Помещения находятся под круглосуточным наблюдением нашего центрального диспетчерского охранного пункта и оснащены высокотехнологичными датчиками дыма и огня.

Хоби что-то кричал мне из коридора:

– Что? – хрипло переспросил я громким неестественным голосом, заложив нужную страницу пальцем.

– Пришла Мойра. Хочешь перехватить с нами по гамбургеру тут, у наших? “Нашими” Хоби звал таверну “Белая лошадь”.

– Прикольно, уже бегу.

Я снова поглядел в рекламку. Храните лето у нас! Принимаем на хранение все виды снаряжения для спорта и досуга! Все у них выходило так просто: никаких кредиток, платишь налом – и вперед.

На следующий день я не пошел на учебу, а вместо этого вытащил наволочку из-под кровати, заклеил ее скотчем, сунул в коричневый пакет из “Блумингдейла”, доехал на такси до магазина спорттоваров на Юнион-сквер, где, пометавшись немного, купил дешевую палатку – и поймал такси до Шестидесятой.

• Предыдущая
• 111/204
• Следующая