Детство Чика - Искандер Фазиль Абдулович - Страница 100

• Предыдущая
• 100/120
• Следующая

Прошел год. Чик со своей взрослой двоюродной сестрой, которую звали Лена, возвращался из Чегема, где гостил у дедушки.

У тети Лены было красивое лицо и могучие голые руки. Платье у нее было с короткими рукавами. По дороге в Анастасовку, и на пароме через Кодор, и в ожидании парома они встречали немало молодых людей. Взглянув на лицо тети Лены, молодые люди сами светлели лицом и выражали желание поближе с ней познакомиться. Но потом, разглядев ее могучие руки, они как бы съёживались и увядали. Тетя Лена, замечая все это, презрительно улыбалась, как бы говоря: да не бойтесь вы, приблизьтесь, может, и не ударю.

В селе Анастасовка Чик и тетя Лена подоспели к отходящему на Мухус автобусу. Тетя Лена держала корзину со всякой деревенской снедью. А Чик держал в одной руке живого петуха, а в другой живую курицу. Чик держал их за связанные лапки.

Курица вела себя смиренно, но петух снизу вверх злобно поглядывал на Чика и время от времени норовил клюнуть Чика в ногу Было похоже, что он не мог простить ему своего унижения оттого, что его держат вниз головой, да еще на глазах у курицы.

Чик устал от этого петуха не потому, что он был довольно тяжелый, а потому, что он все время требовал внимания и надо было держать его достаточно далеко от голых ног. Петух вдруг, ни с того, ни с сего как взорвется, как захлопает рыжими крыльями, как потянется разинутым клювом к его ноге! Чику надоело быть бдительным и то петуха отдергивать от ноги, то ногу отдергивать от петуха. И он был рад, когда у входа в автобус тетя Лена обернулась и взяла у него петуха и курицу и обоих зажала в одной руке. Между прочим, петух даже не пикнул и не попытался укусить ее голую руку. Продолжая держать в другой руке корзину, она вошла в автобус. Чик за ней.

— Вот свободное место, — кивнула она ему, — а я пойду сяду дальше.

Чик хлопнулся на свободное место и только тут заметил, что рядом с ним сидит какой-то мальчик. Мальчик, круто повернувшись, смотрел в окно. Автобус запыхтел и пошел в сторону Мухуса, трясясь и подпрыгивая на выбоинах шоссе.

Чик был в радостном, возбужденном состоянии. Как ни хорошо было в доме дедушки, Чик, в конце концов, был, городским мальчиком и через некоторое время начинал скучать по городу.

Кроме того, вдали от города, среди могучей горной природы Чика начинала донимать мысль о Боге, о том, кто создал Землю и кто тайно следит за всем тем, что происходит на Земле.

Научное объяснение появления нашей планеты Чик отвергал как антинаучное. Говорили, вроде наша планета образовалась от осколка какой-то взорвавшейся звезды. Но земля имеет форму шара, она круглая. А если разбить хоть камень, хоть кирпич, хоть что — осколки никогда не бывают круглыми. Неужели ученые сами не могли допетрить до этого? Это — во-первых. А во-вторых — откуда взялась та взорвавшаяся звезда? Конечно, они могли сказать, что та взорвавшаяся звезда образовалась от другой, еще более огромной взорвавшейся звезды. А откуда взялась эта, другая звезда? Так можно было спрашивать до бесконечности. Ответа не было и не могло быть. Чик это понимал. Все уходило в тоскливую бесконечность. Очень тоскливую. Гораздо приятней было думать, как деревенские: Бог всё создал! И всё! Чур, больше ни о чём не спрашивать!

Иногда Чику казалось, что Он сверху следит за всем, что происходит на Земле, и даже за всеми нашими мыслями. Бывало, лежишь себе на бычьей шкуре под сенью старой яблони, думаешь о чем-нибудь добром, хорошем, и вдруг — порыв ветерка, и с яблони шлеп созревшее яблоко, и катится по косогору двора чуть ли не прямо тебе в рот. Ну, не чудо ли это?! Конечно, это награда за твои хорошие мысли. Иногда вроде и не было хороших мыслей в этот миг, а яблоко шлепнулось и катится в твою сторону. Никакого противоречия. Чик припоминал что-то хорошее, что он подумал или сделал вчера или чуть раньше. Всевышний просто немного опоздал, но не забыл вознаградить.

А иногда бежишь босой по горной тропе и вдруг как саданет по пальцам ноги какой-то корень, торчащий над тропой, и ты извиваешься от боли и подпрыгиваешь на одной ноге: за что? Ведь я ничего плохого не думал в это мгновенье!

И вдруг припоминаешь: а ведь я позавчера снял и съел вкуснейшую пенку с молока, когда все вышли из кухни. Ты смотри, даже такие мелочи замечает и наказывает!

Но иногда, и это бывало довольно часто, Чику казалось, что Бог там, наверху, все прозевал. Например, крестьяне проклинают Сталина за то, что он придумал колхозы, и проклинают, как догадывался Чик, правильно. И проклинают достаточно громко, а он там ничего не слышит. Во всяком случае, Сталин смеется себе в усы и живет. Ты же Бог, ты же всесильный, превратись на минуту в человека-невидимку, подойди к Сталину на мавзолее и хотя бы дерни его за ус.

Нет, не дергает! А может, и дергал, но в киножурналах со Сталиным на мавзолее ничего такого не показывали. Так дергал он его за ус или не дергал? Полная неясность. Да, в горах, среди могучей природы Чик слишком часто думал о началах и концах, и от этого становилось тоскливо.

И вот сейчас, когда автобус мчал его к родному городу, Чик был весел, никакая космическая печаль его не задевала, и ему захотелось поболтать с мальчиком, сидящим рядом. Но мальчик упорно продолжал глядеть в окно.

— Ты что, первый раз в этих местах? — спросил Чик.

— Нет, — ответил мальчик тусклым голосом после тусклой паузы.

— Ты из Мухуса? — спросил Чик.

— Какая разница, — ответил мальчик таким голосом, как будто Чик его замучил своими вопросами. Он продолжал упорно глядеть в окно.

— Как какая? — удивился Чик. — Я вижу по твоему голосу, что ты из Мухуса.

Чик хорошо отличал говор сельчан от говора городских людей.

— Может, из Мухуса, а может, и нет, — уныло ответил мальчик, продолжая глядеть в окно.

— Странный ты какой-то, пацан, — сказал Чик, — чего ты все время в окно пялишься?! Так можно и башку вывернуть.

— Куда хочу, туда и смотрю, — ответил мальчик, упорно продолжая глядеть в окно.

И тут Чик понял, что этот мальчик почему-то не хочет, чтобы Чик видел его лицо. В окно можно было смотреть, и не так уж выворачивая голову.

— Может быть, — мирно предположил Чик, — у тебя родимое пятно на лице, и ты стыдишься его? У нас в школе есть такой. Ничего страшного. Я даже притрагивался к его пятну и потом этой же рукой ел хлеб с повидлом.

— Какое там еще пятно, — пробурчал мальчик, упрямо продолжая смотреть в окно.

И тут Чик догадался, что этот мальчик не хочет быть узнанным. Чик попытался по его затылку восстановить в памяти его лицо. Но лицо не восстанавливалось. Интересно, что Чик, стараясь понять, почему этот мальчик скрывает свое лицо, ни разу не подумал о том пацане, который его унизил на берегу моря. Чик столько раз мысленно встречался с ним в городе, что свыкся с тем, что только в городе его и может встретить. Но почему, почему этот мальчик скрывает от него свое лицо?

И Чик решил его перехитрить. Он замолк и больше ничего у него не спрашивал. Автобус грохотал по разбитому шоссе, мальчик упорно продолжал глядеть в окно. Так продолжалось довольно долго. Наконец автобус остановился на какой-то промежуточной станции.

Чик тихо встал и тихо вышел из автобуса. Он снаружи, с улицы посмотрел на мальчика и понял, кто это. Это был он, тот самый, который дергал его за чуб! Но какое у него было сейчас бледное, скучное лицо! Он Чика так и не заметил. Уставился в одну точку и застыл. Чик быстро впрыгнул в автобус, боясь, что новые пассажиры займут его место. Тихо уселся. Мальчик, как и прежде, безразличный к жизни автобуса, продолжал смотреть в окно. Бедняга не понимал, что теперь это глупо!

Чик почувствовал необыкновенный прилив сил. Он ощутил свое полное превосходство над этим мальчиком. Раз он так упорно отворачивается, значит, он его ужасно боится. Какое нахальное и воинственное было у него лицо там, на берегу, и какое жалкое теперь!

Автобус пошел дальше. Мальчик всё еще с глупым упорством смотрел в окно.

— Можешь не отворачиваться, — сказал Чик торжественно, — я тебя узнал. Вот мы и встретились один на один.

• Предыдущая
• 100/120
• Следующая