Радиомозг - Беляев Сергей Михайлович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая

«Никеич мой, кажется, хлебнул по случаю сегодняшнего торжества», - подумал Глаголев и спросил вслух:

- Как тебе объяснили дорогу? Прямо? Вероятно, тут недалеко. Я дойду до завода… Оттуда тебе подмогу пришлю.

Глаголев твердо зашагал по дороге. Ветер крутил и сбивал сугробы по краям проселка, обнажая оледеневшую ноябрьскую землю.

Заборы кончились. Проселок упирался в расстилавшееся огромное заснеженное поле. И тут же, у придорожной канавы, притулился маленький домик, окруженный крохотным палисадником. Три-четыре березы солидно наклонялись над крышей, качались под порывами ветра и возили жесткими ветвями по холодному железу.

Глаголев постучал в освещенное окошко. Занавеска изнутри отдернулась, и кто-то из-за окна помахал рукою.

- Входи через крыльцо, - послышался глухой через стекла ответ.

Рядом тявкнула собачонка, но сейчас же смолкла.

- … Да это из Напсвета?

Не старый еще, плотный рабочий, в домашней рубахе навыпуск и полосатых штанах, стоял перед Глаголевым на пороге распахнутой двери из сеней в домик.

- Входи товарищ. Признаться, жду я тут приятеля со склада… Да он что-то опоздал… А у меня только что начата…

- Я, кажется, заблудился, - поспешно сказал Глаголев. - Мне надо поскорей попасть на завод. - Будьте добры, проведите меня, товарищ, или укажите дорогу.

- Да в горницу-то зайди! - предложил Глаголеву рабочий.

Через сенцы и кухоньку они вошли в низенькую комнату. В углу на кровати лежала больная женщина. К кровати был придвинут простой обеденный стол, на котором черным раструбом торчал рупор громкоговорителя. Женщина слабо приподнялась с подушек и смотрела на Глаголева. Рабочий кивком головы показал на лежавшую:

- Хозяйка моя… Аннушка.

- Здравствуйте, - поздоровался Глаголев с женщиной. Рабочий почесал себе правый висок и обратился к Глаголеву:

- На завод тебе? Вот дело-то. А мы с Аннушкой только что приготовились заводской доклад слушать… По радио… Да и заодно Мишутку тоже послушаем…

Глаголев улыбнулся:

- Какого это Мишутку?

Рабочий с гордостью объяснил:

- Сын. Голова-парень. На заводе помощником мастера. Такой любопытный, сердце за него радуется. Это он свет оборудовал… и радио.

Глаголев тут только обратил внимание, что в комнатке горела электрическая лампочка и вспомнил, что видел два высоких шеста антенны на крыше домика меж качающихся берез.

А рабочий продолжал рассказывать про Мишутку.

- Музыку знает. На заводе оркестр домрачей устроил… Сам на курсы музыкальные бегает, какую-то гармонию учит… Да ты садись, отдохни, обогрейся… Ведь ишь тебя куда занесло.

- Ну, и что же ваш Мишутка? - заинтересовался Глаголев, присев на табуретку около двери.

- Выбивается в люди… Самоуком учился… самотеком выплывет… Оно конечно, если бы кто подтолкнул его… Так он бы скорей… по службе-то… Да где уж… Вот я да Аннушка добрым словом его бодрим.

- А вы, товарищ, сами на заводе работаете? - спросил Глаголев.

- Нет, теперь не работаю… Я свое отработал… Инвалид… В давние поры два пальца мне раздавило, вот… Так я сторожем на складах. Заборы-то видал? Это складские… Сегодня не моя смена… Так я и налаживаю говоритель, нам с Аннушкой сынишку послушать…

В рупоре на столе слабо пискнуло. Рабочий быстро повернулся туда, поправил рычажок, включил усилитель.

- Ага… Начинается… Ну-ка, послушаем.

Из рупора послышались далекие, но отчетливые слова:

- …И докладчик, товарищ Глаголев, должен быть очень скоро. Он уже выехал сюда…

Рабочий кивнул головой на рупор:

- Докладчика ждут… Запоздал, поди.

Снова из рупора объявили:

- А пока наш заводской оркестр, под управлением товарища Михаила Зубова, исполнит несколько вещей в его же гармонизации…

Последнее слово заглушилось шумом аплодисментов и восклицаниями. Рабочий пошевелил губами, и Глаголев догадался, что это было произнесено имя «Мишутка». Рупор замолчал. Очевидно, Мишутка занял дирижерское место и поднял руку.

Маленькая комнатка наполнилась звуками. Глаголев слушал. Оркестр играл «Дубинушку». Мелодия оставалась нетронутой и лилась красивая и мощная. Но талантливая рука гармонизатора Мишутки рассыпала по мелодии нежные украшения, дала новые обороты. Это было подлинное искусство, крепкое, новое. Глаголев почувствовал, как Мишуткина музыка захватила его сразу и глубоко.

Аннушка слушала, закрыв глаза. Рабочий стоял, смотрел в рупор и улыбался. Музыка кончилась, из рупора летел громкий гул рукоплесканий, а рабочий все еще стоял и смотрел. Потом серьезно сказал:

- Вот это - да… Наш Мишутка… Аннушка… А?

- Проводи, Лука, их… - показала Аннушка на Глаголева. - Ведь им надобно на завод-то.

- Поехали, - ответил Лука и стал надевать старенький тулупчик.

Вьюга уже не мела. Небо вызвездилось. В воздухе было морозно и ясно.

Лука вел Глаголева через поле по еле заметной заснеженной тропке.

- Ты ведь эва куда загнул… Надо было у второго колодца свернуть, а ты гаку дал… Сейчас мы к заводу подойдем, только с другой стороны… Да вот еще история. Ворот там нету… А калитка заколочена. Вчерась и заколотили… Она только с весны у нас действует до снегу… Ладно… Покличем сторожа… А ты через забор полезешь.

Глаголев думал о Мишутке. В ушах еще раздавалась полнозвучная музыка «Дубинушки»… Сколько их, талантливых, молодых таких Мишуток, таит в себе рабочий класс… Самоуком и самотеком…

Лука стучал руками в забор и кричал:

- Трофим!.. Идол!.. Встречай гостя!.. Товарищ Глаголев прибыл!.. Эй!..

- Как же это… узнал меня? - спросил Глаголев.

Лука улыбнулся:

- Как не узнать… Мы своих вождей в лицо знаем. Кого видать доводилось, а тебя… - Лука докончил тише: - Тебя по усам узнал… В календаре портрет имеется… Похож. Да при Аннушке не сказал… Взволнуется, а у нее сердце слабое. После скажу, кто такой ты… - Он опять застучал в забор. - Трофим!.. Принимай!..

За забором слышались голоса и шум.

- Кажется, идут? - Глаголев протянул руку Луке. - А твоего Мишутку я подтолкну, чтобы он дальше по науке шел…

- Спасибо, - пожал Лука руку Глаголеву. - Лезь на забор. Дай-ка я тебя подсажу… Так они лестницу прилаживают… Вот так.

Глаголев взобрался на верх забора. Лука чуть придержал его за ногу.

- Слышь!.. Ты очень-то за Мишутку не хлопочи. Пусть он сам… самотеком.

За забором смеялись, кричали и хлопали в ладоши. Глаголев исчез, спустившись по лестнице. Лука пошел по тропке домой. Он спешил к больной Аннушке, которая осталась одна.

Около калитки своего палисадника Лука поднял глаза и вздрогнул.

Перед ним, прижавшись к березе, стоял и дрожал голый человек.

Это был еще июль, жаркий и душный, когда к только что отремонтированной даче, стоявшей на краю загородного поселка, подъехал извозчичий экипаж, привезший два чемодана и молодую, скромно одетую девушку. В лучах вечернего солнца ее красивое лицо отсвечивало фарфором, а выбившиеся из-под шляпы непослушные черные волосы казались синими. Из двери на балкон выглянула пожилая женщина, всплеснула руками, радостно вскрикнула:

- Илона!.. Илона приехала!..

Через секунду женщина в кухонном фартуке уже спешила с террасы к стоявшей у калитки девушке.

- Илона, мы ждали тебя не раньше среды, а ты приехала сегодня… Какая ты выросла большая…

- Тетка Глафира? А ты все такая же! Вечно варишь варенье и по ночам подаешь отцу крепкий чай? Давай поцелуемся… Чемоданы не тяжелые… Я их донесу… Я сильная… В Штутгарте по легкой атлетике у меня второй приз… Недурно?

Илона расплатилась с извозчиком и легко приподняла чемоданы.

- Ну, Глафа, показывай, куда мне идти… Мне отдельная комната? Ура!.. А там пишут, что здесь каждому для жилья дается по маленькому квадратику… Ах, это раньше? А теперь другое?

Илона бросила чемоданы на пол террасы.

- А где отец? Сидит, запершись, и даже не выходит встретить свою единственную дочку?

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая