Возвращение - Денисов Вадим Владимирович - Страница 9
- Предыдущая
- 9/77
- Следующая
Через каждые пятьсот метров останавливались, замирали и слушали лесные звуки.
Беспокоило одно — почему нет никаких следов?
Первые две точки проверили быстро: помогло удобство доступа — одним радость, а у нас рожи сразу стали кислыми. Тем не менее работали по плану, честно и добросовестно. Лысые полянки… И опять никаких следов!
Третья точка спряталась глубоко в чаще. При сходе с трассы я позорно ошибся, как последний новичок, забурившись в самый бурелом. Поматерились и выбрались назад, совершенно по-дурацки потратив силы. Поляну нашли только с третьего захода, убедившись, что и в данном случае Смотрящие ничего для нас не приготовили.
Попили холодного чаю, погрызли невкусных медвежьих чипсов.
— Косулю, что ли, хлопнуть? — заполнил паузу Сомов, разваливаясь на траве.
— Ты особо на земле не лежи, холодная все-таки… Видел?
— Ага. Водятся. У меня и заряд подходящий.
Попробовав один раз, Гоблин больше не хочет грызть свинец, благоразумно нарезав мультитулом жеребья различной длины и веса.
— А я не видел. Долгая тема.
— Тогда зайца. Вон они бегают.
Зайцев тут очень много, совершенно непуганых.
— Масло на зайца тратить не разрешу, — отрезал я.
Мишка насупился. Дело в том, что зайчатина — не самое лучшее мясо в плане питательности. Слишком постное, в нем практически нет жира. Жить исключительно зайчатиной нельзя — дистрофиком станешь. С маслицем и травками ничего, но мне жалко расходовать дефицит на столь несерьезную добычу.
Немножко передохнув, мы поднялись и пошли дальше.
Только начали движение, как Сомов ни того ни с сего брякнул:
— Костян, а ты знаешь, китайцы считают, что злые духи умеют ходить только прямо. Если перед ними поставить стенку, то пройти не могут. Не умеют огибать углы.
— Господи, Мишка, где ты этого нахватался?
— В шанхайском кабаке слышал.
— А… Я испугался, что книжку какую-нибудь прочитал, — сказал я с облегчением.
— И еще. Все злые духи к китайцам приходят с севера. Как мы.
— Типун тебе на язык! Вот это уже хреново. Хотя… Китайцы, по самоощущению, — жители центра, и Россия для них типа восток, их карты с нашими не совпадают… Чудеса иероглифичносги мышления.
— Лишнее мудришь, — отрезал Сомов. — Китаец алеет на востоке, и точка.
Возле маркера четвертой точки — одинокого дерева, поврежденного молнией, — мы посоветовались и свернули в сторону реки. Через триста метров кустарника вперемешку с густым кедровым стлаником шедший впереди Гоблин остановился, сразу повернув голову в нужную сторону — как флюгер. Настоящий лес был с одной стороны, справа от нас. Слева под ласковым, но еще слабым весенним солнышком грелась огромная травяная поляна, плоская, как блин. Обманчиво красивая — если не всматриваться, сплошной Васнецов и Шишкин.
Раздвинул кусты молодого орешника…
— Гоб, машина!
Сомов стрельнул глазами, тоже зацепился.
— Твою мать…
Центр почти круглой поляны занимало ядовитого цвета болотце, обманчиво слившееся по краям с обычной зеленой травой.
На дальнем от нас краю из трясины не больше чем на метр торчал угол большого дома.
Бревенчатого!
Габариты строения определить невозможно — видно только кусочек локалки, весь зеленый от мха. Трахома, это нижние венцы, крышей вниз ухнула!
— Охренеть, ништяк утонул! — растерянно проблеял Мишка и умолк.
— Не, так не бывает…
Мне тоже нечего было сказать.
Но она реально утонула! Самая настоящая локалка. И не подберешься ведь!
— Кастет, это как так?
— Что — Кастет? — досадливо откликнулся я. — Сам ни черта не понимаю… Сползла? Так не с чего ей было сползать, кругом ровная поверхность.
Машина стояла на самом краю поляны.
Точнее, то, что от нее осталось. Никогда мы с Гоблином подобного чуда не видели.
Подходили медленно и не с опасениями нарваться на выстрел из зарослей или удар хищным клыком в бок — беспокоил необычайно мягкий грунт под ногами: не провалиться бы, не угодить бы в коварную трясину!
— Старая модель, тридцатые года прошлого века, — решил Сомов, потыкав первой попавшейся под руку веткой в крышу авто. — Американка?
— Я не эксперт в такой старине, может, и германская, какой-нибудь «опелек». Даже скорее всего. Немецкая модель.
— У деда «москвич» был древнющий, похож.
Говорили тихо, настороженно, как на заброшенном кладбище. А тут еще и облака начали собираться.
Задние колеса автомобиля ушли в рыхлую влажную почву наполовину, передние — на треть. Резина покрышек была полностью укутана густым пушистым мхом, как и почти весь капот. Кузов — неопределенно-ржавого цвета, с облупившимся слоем краски, не мятый, не битый, не разобранный. Стекла целые.
Словно леший в сказочном лесу. Техногенный.
— Да что же здесь произошло? — От таких непоняток Мишка возмутился.
Я пожал плечами. Странно, удивительное зрелище вызвало легкое чувство меланхолии. Жалко… Бездарно брошена и теперь навеки останется тут, доживет свой недолгий новый век на краю болота, где корпус постепенно съест ржавчина. Пройдет совсем немного времени, и природа поглотит так и не побегавшее по Платформе железо.
В воздухе стояла сырость, которой я не чувствовал нигде по соседству. И странный запах, кислый, неприятный. Подожди-ка, Кастет, сколько она тут стоит?
Спросил вслух: Мишка наморщил лоб.
— Если предположить, что с самого начала срока, то, получается, четвертый год.
— Всего?
— В такой среде это немало.
Четыре года — раньше земная техника появиться здесь не могла.
— У меня есть версия, — сказал я мрачно.
— Валяй. — Гоблин отбросил палку и подошел поближе.
— Сбой в программе установки. Должен же быть у них какой-то процент неудачных попыток? Идеального во Вселенной не бывает… Смотрящие просто неправильно расположили автомобильную локалку.
— И она утопла!
— Даже сложней, Мишка… Машины встали рядом со срубом. Эта уцелела лишь потому, что встала на самый край болота. Сейчас не угадаешь, однако можно предположить, что бортовой грузовичок, как и колесный трактор, лежат на глубине пяти метров.
Сомов подошел ближе с новым интересом.
— Посмотрю, что внутри, — не вытерпел он.
— Бесполезно, все сгнило.
— А я посмотрю!
Он с силой рванул на себя пассажирскую дверь. Кряк! Раздался противный скрежет, и кусок изъеденного коррозией металла остался в руках у напарника, с удивлением смотревшего на оторванную ручку.
— Гоб, прекрати это варварство…
Мишка тяжело задумался, после чего присел, ухватил дверь двумя руками и запросто отделил ее от корпуса, я же поморщился, словно от боли.
— Брось! Что ты там хочешь найти?
— Да хоть что-нибудь! — огрызнулся тот.
— Глянь в бардачке, и хватит. — Как-то же надо его отвлечь!
Гоблин с рычаньем добрался до ящичка в салоне и тут же вскрикнул.
— Руку поцарапал, падла!
— Вылазь!!! — взревел я. — Это приказ!
Не хватало только инфекции…
— Доигрался, долбень? Трахома, что ты сделал, Сомов, вот сейчас будем на эту хрень последнюю аптечку тратить! Садись, на, давай руку, на!
Хрусть! Под тяжелым ботинком сталкера несчастная дверь согнулась чуть не в чебурек, Мишка покорно показал конечность.
Сплюнул на землю. Сука, как я зол!
Среди густого ельника, начинавшегося в десятке метров от нас, нашел маленькую сухую и относительно ровную площадку. Результатом тупой неосмотрительности напарника стала вынужденная задержка — провозились на точке битый час: мне пришлось разводить костер, кипятить воду, раскладывать импровизированный медстол, промывать, посыпать и бинтовать: уж очень не понравился местный колдовской микроклимат.
— Знаешь, что я тебе скажу? — пробормотал Гоблин, во время процедур урчавший, словно сытый кот. — Нет у местных пейзан никакой поисковой службы.
Он встал, отряхнулся, всем видом показывая, что готов идти дальше, и закончил:
— Иначе бы еще четыре года назад нашли, когда бибика была с иголочки.
- Предыдущая
- 9/77
- Следующая