Король дзюдо - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/31
• Следующая

Я запер Рэкса в сарае и пошел завтракать, а заодно что-нибудь прихватить и ему. Маме я ничего не сказал о собаке — вечером удобней. Вечером придет с работы отец — поведу атаку сразу на обоих.

Мне пришлось задержаться. Мать спешила в магазин и попросила пропылесосить квартиру. Было ведь у меня желание сначала сбегать в сараи покормить Рэкса, напрасно я не послушался внутреннего голоса… Но, видать, такая уж выпала судьба. Не сегодня, завтра или послезавтра Федотыч сделал бы то, что он сделал!

Когда я пришел в сарай, Рэкс был мертв. Сорванный с петлями висячий замок валялся у входа. Перед смертью Рэкса вырвало, в луже слизи лежали кусочки колбасы. Нетрудно было догадаться, кто это сделал. Конечно же Федотыч купил в хозяйственном какой-нибудь отравы, а затем вернулся и проник в мой сарай. Но доказать я никому ничего бы не смог. Да и кто станет расследовать убийство бездомной собаки.

Я взял лопату и плача вырыл за трансформаторной будкой, в излюбленном месте Рэкса, могилу. Потом отнес его туда на руках и похоронил.

— Отравитель… Сволочь… Гад!.. — Слезы катились беспрерывно, я глотал соленые слезы, прибивая на место дверные петли. — Ты у меня поплатишься. Ты запомнишь меня на всю жизнь!

Как окажется, я был недалек от истины. Одним разгромом мастерской не обошлось.

Сдерживая рыдания, я сухо сказал потом Славке, что Рэкс убежал. То же самое я ответил Вальке, когда он спросил о Рэксе при встрече на кладбище в одиннадцать вечера, как условились.

С собой я ничего не взял, кроме большого молотка.

Окна в сторожке были темными. Федотыч еще не вернулся. Он возвращался только для того, чтобы убить моего Рэкса. Он хотел меня запугать, чтобы я превратился в слизняка, в мразь, в падаль под его ногами. Он стремился меня растоптать, обезволить, чтобы вить из меня веревки.

А вышло наоборот. Никогда я не был таким хладнокровным, смелым и решительным. Я мог запросто спалить сторожку Федотыча, если б не знал, что она не его собственная…

Проникнув сквозь люк, мы сошли по ступенькам и свернули в боковой ход к тупику с фанерной дверью. Как и в тот раз, Валька достал из чемоданчика стамеску, но я, недолго раздумывая, вышиб дверцу ногой.

— Ты что?

— Око за око, зуб за зуб, — сказал я.

Я уже забыл, что давно задумал разрушить мастерскую в стремлении спасти Короля, сейчас мне казалось — я пришел мстить за Рэкса.

Валька поставил свой фонарь на стол, и мы принялись все крушить вокруг. Валька орудовал большущим гаечным ключом, а я — молотком. Стонало железо, трещала пластмасса, звенело стекло!..

Заметив у стены лом, я схватил его и одним ударом развалил шкаф. Посыпались со стены полки, пыль столбом поднялась от химикалий.

Чихая и кашляя, мы громили все и вся! Я даже ведра расплющил. Вот только лишь чугунную ванну не удалось пробить — слишком толстые стенки. Тогда, поднатужившись, я с грохотом перевернул ее…

— С ума сошли! — раздался чей-то пронзительный голос.

Мы обернулись. У сорванной с петель фанерной дверцы замерли Сашка и Король.

— Что вы делаете? — ужаснулся Король.

— И для тебя стараюсь, — очнулся я, отбросив лом. Больше тут громить было нечего.

— А я для своего удовольствия, — подбоченился Валька. — Всю жизнь строил, надо хоть что-то сломать.

— Попомнит ваш Федотыч моего Рэкса! — Я с размаху пнул ногой кучу рентгеновских снимков — они разлетелись веером.

Внезапно хлопнула, открывшись на потолке, квадратная крышка, и к нам вниз спрыгнул Федотыч. Раньше времени вернулся! Из проема люка выглядывало изумленное лицо фотографа.

Все замерли.

— Гости дорогие… — У Федотыча, отрезавшего нам с Валькой путь к бегству, дернулась щека. Он чуть покачнулся, и я понял, что он слегка пьян. — Добро пожаловать. И нагнувшись, взял из раскрытого Валькиного чемоданчика блестящую стальную стамеску.

— Витька! — закричал я нашему чемпиону Королю. Но он стоял неподвижно, как врытый, за спиной Федотыча. Такая удобная позиция!

Сашка стоял дальше, вытаращив глаза.

Мы с Валькой напряженно глядели на стамеску. От кого я не ожидал помощи, так это от Сашки. Когда Федотыч метнулся к нам, Сашка бросился и ловко подставил ему сзади подножку, а я, уже в падении Федотыча, провел бросок через бедро. Федотыч закопался головой в обломки шкафа и затих. Потом застонал…

— «Иппон», — пробормотал я. Рубашка прилипла у меня к спине.

— Ты чего стоял? — подступил Сашка с кулаками к Королю. — Он же мог убить! — Его трясло. — Убить, понимаешь? Убить!

Король попятился и быстро исчез в подземном ходе.

Проем люка вверху тоже был пуст — фотограф скрылся.

— Очухается, — кивнул Сашка на Федотыча, безуспешно пытающегося встать. — Айда отсюда, ребята!

По дороге домой встретили бегущего Юрика: Король уже ему доложил. За Юриком еле поспевал нетренированный милиционер.

— A-а, лунатик… — узнал он меня.

Федотыча в подвале не оказалось. Очухавшись, он, наверное, ушел через подземный ход на остров. Ищи-свищи!

Утром на станции, возле касс, вывесили объявление о розыске Федотыча — с фотографией (Сашкин дядька с испугу дал). Оказалось, Федотыч — опасный рецидивист, два года с фальшивыми документами отсиживался в нашем тихом городке.

…Вскоре начались занятия в школе. По вечерам мы по- прежнему ходили в нашу секцию дзюдо. С Сашкой мы больше не враждовали.

Нина не сводила с меня восторженных глаз, зачислив в герои.

Король бросил секцию…

— Неужели ты меня к нему, к такому трусу, ревновал? — как-то спросила Нина, пригласив в кино.

— Нет. К нему… нет, — ответил я.

И в кино не пошел. Не сразу я понял, что в душе обвинял ее в том, в чем должен был обвинить себя. Ведь Король мне тоже очень нравился.

Однажды я вновь приехал в областной центр. Отец сжалился надо мной и разрешил съездить в собачий питомник — присмотреть себе пса. «Не большого», — предупредила мать. «И не маленького», — предупредил отец.

Собак было много. Они лежали, рычали, ходили в тесных вольерах за сетками. Все чистопородные, с родословной, какую не каждый человек у себя вспомнит: до восьмого колена, с предками-медалистами, призерами всяческих выставок.

В этот заход я никого не смог выбрать: перед глазами все время стоял мой Рэкс…

Я ушел побродить по центральному проспекту.

Нарядная публика, как обычно, протирала подошвы на правой стороне проспекта, и я вдруг увидел нашего районного философа Котодавченко.

Он подошел ко мне и странно усмехнулся, помахивая сеткой с рукописями своих афоризмов.

— Друзья, которые нам изменяют, — даже не враги.

Сначала я не понял то, что он сказал…

Котодавченко приехал в цирк на «Большие выступления лилипутов».

— Не поверишь, — заявил он мне. — О лилипутах у меня ни одного афоризма нет.

Мы пошли с ним в цирк вместе. Рассказывать о представлении лилипутов я не стану. Скажу только, что назад, в наш городок, мы возвращались с лилипуткой — двоюродной сестрой Вальки Портнова: она ехала к своим в гости. Мы оказались в одном вагоне, и я ее узнал. Я еще в цирке к ней приглядывался, когда объявили фамилию — раньше-то я ее не видел ни разу.

Все в вагоне оглядывались на лилипутку. Она сидела на высокой скамье, как кукла наследника Тутти, болтала ножками и грызла огромное мороженое.

Я ей представился и познакомил с Котодавченко. Она обрадовалась:

— Хорошо как! Я боюсь домой одна поздно идти.

Котодавченко гордо развернул плечи, а затем свернул:

— С ним никого не бойтесь, — кивнул он на меня. — Он у нас известный драчун. Дзюдоист.

— Да? — Она облизала мороженое. — У нас есть группа дзюдоистов, мои друзья, но они сейчас в Австралии выступают.

Я подумал, что друзья-лилипуты слишком далеко, и еще подумал: если кто ее посмеет по дороге обидеть, тому не сладко придется.

• Предыдущая
• 30/31
• Следующая