Хоккей: надежды, разочарования, мечты… - Тихонов Виктор Васильевич - Страница 42

Балдерис сделал правильные выводы. Тренер рижан, мой коллега по сборной Владимир Юрзинов подтвердил, что Хелмут изменился, работает усердно. И результаты первые появились. Балдерис по итогам сезона 1982/83 года стал самым результативным хоккеистом страны по системе «гол + пас»: он набрал 63 балла — 32 гола и 31 результативная передача.

Цифры отражали усиление игры, и мы снова пригласили Хелмута в сборную страны.

К сожалению, на чемпионате мира в ФРГ Балдерис сыграл все-таки не в прежнюю свою силу, не так, как мог бы. Его назвали «королем неиспользованных возможностей». Великое множество голевых моментов имел этот форвард, но забивал он мало. Почему? Не потому ли, что утратил остроту в действиях, ему постоянно не хватало долей секунды для завершения атаки? А произошло это оттого, что снизил он к себе в свое время требовательность, перестал совершенствоваться, полагая ошибочно, что сможет поддерживать высокую боеготовность, работая или чуть меньше, или на прежнем уровне.

Но хоккей не прощает остановок в вечном своем движении. Хоккей не прощает лени, работы вполсилы.

ПЯТЕРКА, О КОТОРОЙ МЕЧТАЛИ

Кого я считаю звездой!

На рубеже 80-х годов в связи с тем, что закончили свою блистательную карьеру Якушев и Михайлов, Петров и Шадрин, Лутченко и Цыганков, в связи с тем, что не стало Харламова, и завершили выступления Юрий Ляпкин и Александр Гусев, в печати появились высказывания о том, что теперь в нашем хоккее нет звезд. Писали, что есть команда-звезда, но явный дефицит игроков-звезд. Об этом, в частности, говорил на страницах еженедельника «Футбол — Хоккей» Вячеслав Старшинов.

Потери для сборной были чувствительные. Сошли со сцены хоккеисты, из года в год, из сезона в сезон возглавлявшие команду, выручавшие ее десятки, если не сотни раз в самых ответственных матчах. Ушли выдающиеся спортсмены, гордость нашего хоккея. И возникли сомнения в боеспособности сборной. Точнее, они впервые возникли раньше, когда стало ясно, что первая тройка перестает быть той силой, на которую можно рассчитывать в любой ситуации.

Заговорили о том, что нет звена-лидера.

Особые опасения высказывались перед чемпионатом мира, который проходил в Швеции в апреле 1981 года. Уязвимое место сборной, даже ее слабость, видели в том, что нет ударного звена.

Я не согласен с таким утверждением. В ту весну команда была у нас ровная, действительно, ни одно звено не превосходило заметно другие, но в целом сборная была сильная, достаточно хорошо сбалансированная. И когда советские хоккеисты обыграли «Тре Крунур» со счетом 13:1, то писали, что «сборная СССР показала хоккей будущего».

Все истины в хоккее относительны. Хорошо, когда в команде звенья равны. Точнее, равно сильны. Но я ничего не имею против того, чтобы одна из пятерок была особенно сильна. Как это, кстати, было у нас на чемпионате мира 1983 года, где звено Игоря Ларионова оказалось на голову сильнее всех: все пятеро — впервые в истории мировых чемпионатов — вошли в символическую «сборную мира», избираемую журналистами.

Но я против абсолютизации истины, гласящей, что в любой команде — клубной или национальной сборной — непременно должно быть ударное звено.

Время меняется, и меняются старые концепции. Должны, по крайней мере, меняться. Сегодня невозможно опираться на то, что было приемлемо и надежно вчера. Меняется хоккей, меняется темп игры, возрастают нагрузки, приходящиеся на долю спортсменов.

Если ударная пятерка проводит на льду больше 40 процентов игрового времени, то едва ли такое ведение матча украшает команду. Возникают вопросы: может ли эта команда полагаться на остальных своих хоккеистов? Или принуждена она рассчитывать только на нескольких лидеров?

В расчете на одно, ударное звено — очевидная слабость команды. Любой. В том числе и сборной. Как бы сильны ни были лидеры, два звена соперника, играя против ударной пятерки поочередно, заставят ее действовать в непривычно высоком темпе, а трем нападающим не по силам тот темп, тот объем движения, с которым справятся шесть форвардов. При условии, конечно, что это квалифицированные хоккеисты. Но в национальных сборных выступают умелые игроки. Значит, ударная пятерка начнет ошибаться, лишится своего бесспорного преимущества в технической и тактической подготовке. Превосходство лидеров в классе будет сведено к минимуму. Первоклассные мастера будут принуждены играть в таком темпе, при котором умные игроки станут выглядеть дураками, — так однажды весьма образно, хотя и грубовато определил суть метаморфозы, происходящей со спортсменами экстра-класса, играющими в непосильном для них темпе, знаменитый голландский футболист Круифф.

Вот почему одного ударного звена сегодня мало. Понятие «звено» в современном хоккее меняется: теперь так называют не тройку нападающих, а всю пятерку хоккеистов, выходящих вместе на лед. И потому, принимая сборную, обсуждая с Юрзиновым наши как стратегические задачи, так и первоочередные цели, мы согласились, что жизненно важно иметь в команде минимум два, а еще лучше три ударных звена. Не по названию, не по задачам, по реальному положению дел, по их практическим возможностям. Теперь идеал — четыре равные пятерки, поскольку сегодня разрешается выставлять на матч 20 полевых игроков.

А как определить, кстати, ударное звено или нет?

Каков уровень требований к лидерам?

Традиционно место звена определяется соотношением сил в команде — тот, кто показывает лучший результат (больше забивает, меньше пропускает — прежде всего в матчах с главными соперниками, в борьбе с ударными звеньями противника), тот, кто проявляет — и это главное — моральную стойкость в трудных матчах, в сложных ситуациях, тот и получает право называться первым.

На встрече с поклонниками хоккея получил записку: «Виктор Васильевич! Вы не уточнили одну вещь — какое звено вы назовете ударным, если результаты у всех звеньев одинаково высокие?»

Ответ, по-моему, очевиден. Если все одинаково сильны, то это команда-звезда.

Команда, о которой мечтают все тренеры.

Помню, чехословацкий наш коллега Владимир Костка писал весной после окончания чемпионата мира 1981 года: «Советские тренеры последовательно меняли четыре тройки нападающих, каждая из которых представляла собой огромную ударную силу».

А осенью того же, 1981 года после победы в Кубке Канады специалисты, говоря о силе нашей команды, вместе с тем с тревогой размышляли о проблеме ударного звена, об отсутствии звезд.

Сошли со сцены многократные чемпионы мира, олимпийских игр, герои первых серий, а потом и суперсерий встреч с профессиональными хоккеистами Канады и США. Сошли герои Кубка вызова, турниров «Известий» и «Руде право». И с удовольствием вспоминая серию из девяти побед подряд на чемпионатах мира, серию, начавшуюся в 1963 году и закончившуюся в 1972-м, журналисты с сожалением замечали, что из участников той серии в строю к осени 1981 года остались только трое — Александр Мальцев, Владислав Третьяк и Валерий Васильев. Все остальные пришли в сборную позже, и только три этих больших мастера успели сыграть с поколением Анатолия Фирсова, Вячеслава Старшинова и Александра Рагулина.

Вскоре объявил о своем уходе из хоккея Валерий Васильев. Правда, он вернулся потом и снова стал выступать за московское «Динамо».

А после окончания чемпионата мира 1983 года в мой номер в гостинице в Мюнхене зашел другой динамовец — Александр Мальцев.

— Все, заканчиваю… Видимо, пора… Я ведь понимаю, что не справился с заданием, не сделал того, что от меня ждали. Должен был помочь молодым, но не получилось…

Мальцев на чемпионате в ФРГ играл вместе с Вячеславом Быковым и Михаилом Васильевым. Конечно, мы ждали от опытного мастера более убедительной игры.

А спустя несколько недель, когда началась подготовка к новому сезону, Александр снова обратился ко мне:

— Хочу попробовать еще поиграть. Хотелось бы попасть на Олимпийские игры…