Иллюзия - Хауи Хью - Страница 51

Он постоял возле стола, думая о Джулс и этой новости. Ему очень хотелось знать, получила ли она его записку вовремя, хотелось избавиться от ужасного страха за нее, который терзал его изнутри.

Уокер вернулся к двери. «Глубина» начинала просыпаться. Его тянуло выйти к людям, переступить порог мастерской, стать частью беспрецедентного события.

Наверное, Ширли вскоре принесет ему завтрак и заберет пустые тарелки. Можно ее дождаться, немного поговорить. И тогда, возможно, эта безумная одержимость исчезнет.

Но ждать?.. Когда минуты копятся подобно стопке заказов на работу, а он не знает, насколько далеко ушла Джульетта и как отреагировали другие на ее отказ делать очистку? Эта мысль и заставила его действовать.

Уокер поднял ногу и перенес ее через порог. Ботинок замер над нехоженой территорией.

Он набрал в грудь побольше воздуха, опустил ногу и сделал первый шаг. И внезапно ощутил себя отважным исследователем. Вот он, Уокер, через сорок лет идет, пошатываясь, по знакомому коридору: рука скользит по металлической стене, и все ближе поворот. А что там, за поворотом, ему уже не вспомнить.

И Уокер стал еще одним стариком, проникшим в великую неизвестность, ошеломленным тем, что там может обнаружить.

Массивные стальные двери шлюза раздвинулись, и наружу с сердитым шипением вырвалось большое облако аргона.

Джульетта Николс просунула ногу в узкую щель. Двери открылись не полностью, чтобы не пропускать внутрь атмосферные токсины, поэтому ей пришлось развернуться боком, чтобы протиснуться наружу, прижимаясь мешковатым комбинезоном к толстым створкам. В голове осталась лишь мысль о яростном пламени, которое вскоре заполнит шлюз. Его языки уже как будто лизали ей спину, заставляя торопиться.

Джульетта вытянула через щель вторую ногу — и внезапно оказалась снаружи.

Снаружи.

Над ее шлемом сейчас не было ничего, кроме облаков, неба и невидимых звезд.

Она прошла вперед, вынырнула из тумана шипящего аргона и оказалась на пандусе с высокими боковыми стенами. В углах между стенами и наклонной поверхностью скопилась нанесенная ветром слежавшаяся пыль. Было легко забыть, что верхний этаж бункера расположен под землей. Вид из кабинета шерифа и кафетерия создавал иллюзию пребывания на поверхности, примерно на высоте человеческого роста, но причиной тому были расположенные на этом уровне датчики и камеры.

Джульетта взглянула на номера у себя на груди и вспомнила, что ей полагалось сделать. Она зашагала вверх по пандусу, опустив голову и глядя на ботинки. Она сама не понимала, что вообще заставляет ее двигаться — то ли безразличие и оцепенение, которое охватывает людей перед казнью, то ли инстинкт самосохранения, простое стремление уйти подальше от огненного ада в шлюзе, то ли желание оттянуть неизбежное, потому что она могла строить планы только на ближайшие несколько секунд.

Когда Джульетта поднялась наверх, перед ее глазами развернулась ложь, величественный и эффектный обман. Зеленая трава покрывала холмы густым ковром. Небеса были опьяняюще голубыми, облака — белоснежными, как новое постельное белье, а воздух кишел жизнью.

Джульетта повернулась на месте, разглядывая эту впечатляющую фальсификацию. Она словно попала на страницы детской книги, где животные разговаривают, дети летают, а серого цвета не существует вовсе.

Даже сознавая, что все это нереальное и она видит лишь картинку на экранчике размером два на восемь дюймов, Джульетта испытала ошеломляющее искушение поверить. Ей хотелось верить. Хотелось забыть все, что она знала о специальной программе Ай-Ти, которую они обсуждали с Уокером, и упасть на несуществующую зеленую траву, хохотать, разглядывая фальшивую живность, сорвать этот нелепый комбинезон и с радостными воплями помчаться через эту лживую сказку.

Джульетта посмотрела на руки, сжала и разжала пальцы, насколько позволяли толстые перчатки. Это был ее гроб. Ее мысли спутались, когда она попыталась вспомнить, что здесь реально, а что — лишь фальшивая надежда, наложенная поверх реальности компьютерщиками и отображенная на экране в шлеме. Небо было нереально. И трава — нереальна. А вот ее смерть — вполне реальна. Уродливый мир, знакомый с детства, реален. В этот момент, всего на мгновение, она вспомнила, что ей положено что-то сделать. Она должна выполнить очистку.

Обернувшись, она посмотрела на башенку с датчиками, увидев ее впервые. Это был приземистый железобетонный блок. Вдоль одной из его стен тянулась щербатая от ржавчины лесенка. Выпуклости корпусов датчиков на гранях башенки смотрелись как бородавки. Джульетта поднесла руку к груди, взялась за одну из чистящих салфеток и оторвала ее. В голове постоянно вертелись слова из записки Уокера: «Не бойся».

Она провела шершавой салфеткой по рукаву. Наружный слой не отошел, не стал шелушиться, как та термолента, что она однажды украла из Ай-Ти, — лента, которую специально делали нестойкой. Сейчас на ее комбинезоне была лента другого типа, с какой Джульетта обычно работала, — изготовленная в механическом отделе.

«В Снабжении они хороши», — написал Уокер. И «хороши» относилось к людям из Снабжения. Годами помогавшие Джульетте одалживать запчасти, когда в них возникала незапланированная необходимость, эти люди теперь сделали для нее нечто исключительное. Пока она три дня поднималась по лестнице и коротала три одинокие ночи в трех разных камерах на своем пути к изгнанию, они заменили материалы из Ай-Ти на материалы из механического отдела. Они добыли необходимое окольным путем и наверняка сделали это по просьбе Уокера. И после в Ай-Ти — невольно и впервые — изготовили комбинезон, созданный, чтобы держаться, а не разваливаться.

Джульетта улыбнулась. Ее смерть, все равно неизбежная, оказалась отложена. Джульетта долго разглядывала датчики, потом разжала пальцы и уронила салфетку на поддельную траву. Повернувшись к ближайшему холму, она постаралась не обращать внимания на фальшивые цвета и мельтешение живности, проецируемые поверх истинной картины. Чтобы не поддаться эйфории, Джульетта сосредоточилась на том, как ее ботинки топчут плотно слежавшийся грунт, как резкие порывы ветра ударяют в комбинезон, как песчинки с легким шорохом трутся о шлем. Ее окружал страшный мир, — мир, о котором она знала, но который не могла увидеть.

Джульетта зашагала вверх по крутому склону, направляясь примерно в ту сторону, где на горизонте виднелся блистающий мегаполис. Конечно, до него она не дойдет. Ей всего лишь хотелось умереть за холмами, где никто не сможет наблюдать, как она рассыпается прахом. И охотник на звезды Лукас не будет бояться в сумерках подниматься наверх — он не увидит ее неподвижного тела.

И вдруг ей захотелось просто куда-то идти. Она уйдет туда, где ее не будет видно. Это была намного более реальная цель, чем фальшивый город. Джульетта и так знала, что тот разваливается и осыпается.

На полпути к вершине холма она подошла к двум валунам. Джульетта начала их огибать, и тут поняла, где именно находится, — идет по ложбинке между двумя соприкасающимися склонами, а перед ней лежит самая страшная ложь.

Холстон и Эллисон. Спрятанные от нее магией экрана. Накрытые миражом камня.

Слов не было. Если ничего не видишь, нечего и сказать. Джульетта посмотрела на склон холма и увидела в траве еще несколько валунов. Они находились там, где упали прежние чистильщики.

Джульетта отвернулась, оставив это печальное зрелище за спиной. Она не знала, как много у нее в запасе времени и сколько его понадобится, чтобы спрятать собственное тело от глаз тех, кто может сейчас злорадствовать… и еще тех немногих, кто может скорбеть.

Поднимаясь к вершине холма на все еще усталых после восхождения по лестнице ногах, Джульетта заметила первые разрывы в виртуальной завесе. В поле зрения появились новые участки неба и далекого города, прежде заслоненные холмом от наблюдения снизу, из бункера. Похоже, в программе имелось некое ограничение, предел лжи. Хотя верхние этажи далеких башен выглядели целыми и сверкали под фальшивым солнцем, ниже этих четких стеклянных панелей и яркой стали простиралась прогнившая пустота безлюдного мира. Джульетта могла видеть насквозь нижние этажи многих зданий, и при взгляде на проецируемые тяжелые верхние этажи казалось, что эти конструкции вот-вот рухнут.