Пистолет для мертвеца - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 22

• Предыдущая
• 22/53
• Следующая

Мастерсон сидел на краю кровати, завернувшись в выцветший плед из тонкой оранжевой шерсти, с папиросой в зубах. В пепельнице лежало с дюжину окурков. На тумбочке стояла ополовиненная бутылка виски.

– Как держишься? – спросил Холидей.

– Все хорошо, – ответил Мастерсон.

– Вижу. Вот только дымишь как паровоз, хлещешь самый дешевый виски, какой сумел достать, и тебя трясет так, что пришлось завернуться в плед.

– Черт тебя задери, Док! – огрызнулся Мастерсон. – Вот попревращайся-ка еженощно в кошмарную тварь, попросыпайся неизвестно где, ничего не помня, не зная, кого убил… тогда поговорим!

– Остынь, – произнес Холидей. – Я тебе не враг.

– Вы все враги! Ты человек с утра до вечера и ночью тоже, а я только днем, – журналист затушил окурок и тут же скрутил себе еще папиросу. – Бесполезен и себе, и Уайетту, вообще всем. Единственная причина, по которой я еще не покинул город – это потому, что кто-нибудь из вас точно меня отыщет утром и вернет сюда. А вот что сделают с незнакомцем, который каждое утро просыпается на новом месте, голым? Если бы мозги работали, я бы в обличье мыши убил сначала Джеронимо, затем себя, но я ведь ни черта не соображаю и потом ни черта не помню.

– Мы можем восстановить картину событий, – предложил Холидей. – Каждое утро находят корову или лошадь с разодранным горлом, так что есть шанс определить, где тебя носило.

– Как я за них расплачусь?

– О том, что происходит с тобой на закате, – усмехнулся Холидей, – знают только шестеро или семеро. Никто не придет требовать с тебя денег за животных. И потом, Джон Клам предупредил: если кто потребует возмещения убытков, он сам заплатит.

– Кто это, Джон Клам?

– Редактор «Эпитаф». На случай, если ты еще сам не заметил: город расколот надвое. Одна половина почитает Эрпов, вторая – Джонни Биэна и Ковбоев.

– Ковбоев? – нахмурился Мастерсон. – В округе сотни ковбоев.

– Есть те, что величают себя Ковбоями с большой буквы К. Банда под водительством Курчавого Билла Броциуса и Айка Клэнтона. Та самая, на борьбу с которой нас с тобой и вызвали.

– Я думал, мы приехали защищать Томаса Эдисона и Неда Бантлайна.

– Так и есть, – сказал Холидей. – Впрочем, в конце концов все сводится к тому, что нам предстоит война с Ковбоями. Мы уже выяснили, что в Эдисона стрелял Броциус, – отхлебнув из бутылки, дантист поморщился. – Теперь еще к ним присоединился Джонни Ринго.

– Разве его не пристрелили в Уэйко? – спросил Мастерсон.

– Пристрелили.

– Тогда как?.. – насупился Мастерсон.

– Ты тут не один такой, – ухмыльнулся Холидей, – заколдованный.

– Так он что… этот… как их там … зомби?

Холидей кивнул.

– Опять происки Джеронимо?

– Нет, Римского Носа, – Холидей рассказал о деталях сделки между шаманом и Клэнтонами. – Раз у Броциуса не получилось убить Эдисона, Римский Нос, должно быть, решил, что нужен кто-то пострашнее.

– Ты сам его видел? – Мастерсон так увлекся, что забыл о папиросе в руке; плед сполз у него с плеч.

– Вчера я даже выпивал с Ринго.

– Почему не убил?

– Он и так мертв. И кстати, Ринго мне нравится.

Мастерсон часто-часто заморгал.

– Тебе нравится зомби?

– В разумных пределах. Рано или поздно один из нас убьет другого, а до тех пор мы с ним очень мило болтаем о литературе и философии.

– Как ты намерен убить Ринго? – спросил Мастерсон. – Сам же говоришь: он уже мертв.

– Том и Нед объединили умы, дабы решить для меня эту задачку, – ответил Холидей и, не сдержав улыбки, добавил: – Кейт сама чуть не решила ее.

– Кейт Элдер?

– Других Кейт я не знаю.

– И как же?

– Пока я играл в фараон в «Ориентале», Ринго нанес Кейт визит. Возникло некое недопонимание, потом ссора, и Кейт наставила на Ринго дробовик. Ей хватило ума не угрожать ему смертью. Она пригрозила отстрелить ему ноги, и Ринго отступил… Выходит, зомби можно порвать на части, – Холидей снова улыбнулся. – Вряд ли безголовый Джонни Ринго представляет проблему. Хотя, – улыбка сошла у него с лица, – тогда мне не с кем будет обсудить классическую литературу…

– Вот бы ты натравил меня на него, пока я в шкуре мыши, – сказал Мастерсон.

– Я видел, как ты себя ведешь, – возразил Холидей. – Дрессировать тебя невозможно.

Мастерсона перекосило. Он стиснул кулаки.

– Мне что теперь, до конца жизни страдать, Док?

Холидей пристально посмотрел на него.

– Если честно, не знаю, – произнес он наконец и вскочил на ноги. – Идем.

– Куда это? – спросил журналист.

– Прогуляемся. Этак ты себя с ума сведешь, сидя здесь и выходя только, чтобы явиться в тюрьму или еще куда по требованию Бантлайна. Перехватим завтрак.

– Время уже за полдень, – напомнил Мастерсон.

– Самое то для завтрака, – сказал Холидей. – Я угощаю.

– Я бы и сам угостил тебя, – ответил Мастерсон, вставая и направляясь к двери. – Спасибо, что заглянул, Док. Я тут психовать начал, сидя в четырех стенах.

– Всегда пожалуйста, – ответил Холидей. – Может, после завтрака я отведу тебя к Кейт. Времени хватит за глаза.

Мастерсон истово замотал головой.

– Нельзя, Док.

– С черта ли?

– Вдруг я обращусь летучей мышью прямо на шлюхе?

– У них там есть кошечки, – весело произнес Холидей, – которые будут не против такой мышки.

– Что за чушь!

– Я серьезно.

– Какая шлюха захочет лечь в постель с мужиком, а кончить с мышью?

– Доверься мне.

Пробило десять вечера. Кейт Элдер сильно нервничала. По городу ходили сплетни, как к ней в бордель завалилось то, что некогда было Джонни Ринго, и как она его отвадила; люди верили, что зомби еще вернется, и Кейт потеряла семьдесят процентов дневной выручки.

Что еще ее бесило, так это то, что Холидей даже не думал злиться на Ринго. Он просто был уверен: рано или поздно Ринго попробует его убить.

И, наконец, она бесилась оттого, что он до сих пор не поужинал с ней. В карты играть он садился только в девять вечера, а до тех пор торчал в тюрьме – вместо того, чтобы пригласить Кейт в ресторан, – и не торопился ничего объяснять.

Пришел Генри Уиггинс, как раз когда Кейт, таская бутылки спиртного из задней комнаты, обновляла запасы в баре.

– Привет, Генри, – неприветливо поздоровалась она. – Как дела?

– Не буду жаловаться, – ответил коммивояжер. – Док не позволяет, – пошутил он и сам же рассмеялся.

– Обхохочешься, – без тени улыбки сказала Кейт.

– Я пару минут назад был в «Ориентале»: у Дока пруха.

– Вот и славно. Начну брать с него плату за постой.

Уиггинс хохотнул.

– Что смешного? – не поняла Кейт.

– Он предупреждал, что вы так скажете.

– Наш Док – ходячий кладезь острот, – мрачно проговорила Кейт. – Выпьете?

– Да, пожалуй, – ответил Уиггинс. – Я пришел к Лоле, но она, я так понимаю, с клиентом?

– Лола у Неда Бантлайна.

– Странно. Можно же собрать механическую даму и оставить ее при себе вместо того, чтобы продавать вам и платить потом за визиты к ней.

– Вы не так поняли, – покачала головой Кейт. – Нед забрал Лолу к себе в мастерскую, чинит ее.

– Ах вот оно что. Можно надеяться увидеть ее сегодня?

– Нет.

– Что ж, тогда я, пожалуй, выпью и вернусь в «Ориентал».

– Генри, у меня еще четыре металлических шлюхи. Что такого особенного в Лоле?

– Она меня любит.

– Лола – просто машина, – возразила Кейт. – Ей плевать на клиентов.

– Нет, она нежная, – настаивал Уиггинс.

– Что за чушь!

– Нет, не чушь, Лола меня любит. Она не хочет останавливаться, не хочет меня отпускать. Другие металлические шлюхи так себя не ведут.

Кейт тяжело вздохнула.

– Вот поэтому ее сейчас чинят, а других девочек – нет.

– Чинят? – переспросил Уиггинс. – Хотите сказать, Лола перестанет быть прежней?

– Черт подери, надеюсь, что да.

– Вы совершаете большую ошибку, – не сдавался Уиггинс. – Лола особенная.

• Предыдущая
• 22/53
• Следующая