Эркюль Пуаро и Путаница в Гриншоре - Кристи Агата - Страница 16

• Предыдущая
• 16/21
• Следующая

– Например, леди Стаббс.

– Совершенно верно, – подтвердил Пуаро, – или же миссис Оливер, или миссис Легг, или мисс Бревис, или миссис Мастертон. Или, с таким же успехом, сэру Джорджу или капитану Уорбороу, или Алеку Леггу, или даже Майклу Уэйману.

– Да, – заметил Бланд, – исчерпывающий список. Только у двух человек из него есть полное алиби – у сэра Джорджа, который весь вечер присматривал за ходом праздника и не покидал переднюю лужайку, и у капитана Уорбороу, который тоже никуда оттуда не отлучался. У мисс Бревис была возможность убить. Она курсировала между домом и садом и легко могла исчезнуть минут на десять – этого никто не заметил бы. Миссис Легг могла бы выйти из палатки гадалки, но это маловероятно, так как к ней постоянно шли посетители. Миссис Оливер, Майкл Уэйман и Алек Легг бродили между гостями – никакого алиби у них нет. Хотя думаю, что вы будете настаивать на том, что наша писательница не причастна к преступлению.

– Никаких исключений быть не должно, – с важностью произнес Пуаро. – В конце концов, именно миссис Оливер придумала эту «Охоту за убийцей». Именно она изолировала жертву в лодочном сарае, подальше от толпы около дома.

– Боже, Пуаро, уж не хотите ли вы сказать…

– Я ничего не хочу сказать. Я пытаюсь понять что-то, что пока еще очень расплывчато… но не дает мне покоя. Есть и еще один момент – ключ. Когда мы с миссис Оливер нашли тело, она открыла дверь своим ключом. Еще один ключ должен был быть последней подсказкой. Он был на месте?

Бланд утвердительно кивнул.

– Да, мы нашли его в небольшой фаянсовой емкости среди гортензий. Никто до него так и не успел добраться. Третий ключ находился в доме – в шкафу в холле.

– И там его мог взять кто угодно. А вообще-то, если бы кто-нибудь, кого она знала, постучался и попросил открыть дверь, то Марлен наверняка открыла бы. Например, миссис Мастертон или миссис Фоллиат…

– На празднике миссис Мастертон почти все время была на виду. Так же, как и миссис Фоллиат.

– Я заметил, что миссис Фоллиат играла – как бы это сказать – роль хозяйки дома.

– А этот дом действительно принадлежит ей по праву, – жестко сказал констебль Хоскинс. – Фоллиаты всегда жили в Гриншоре.

Бельгиец уставился на полицейского. Он даже пропустил то, что говорил инспектор, и услышал только конец его речи.

– …ни одной причины на свете, по которой девочку могли убить. Думаю, что что-то прояснится, когда мы наконец поймаем леди Стаббс.

– Если вам это удастся, – дополнил Пуаро.

Бланд уверенно рассмеялся.

– Живой или мертвой, но мы непременно ее разыщем, – заверил он. – Женщина, черт побери, не может просто испариться.

– Хотел бы я быть в этом так же уверен, как вы, – задумчиво произнес Пуаро. – Очень хотел бы…

Но прошли недели, и стало понятно, что инспектор Бланд ошибался. Оказывается, женщина действительно может раствориться в воздухе! Нигде не было никаких следов леди Стаббс, ни живой, ни мертвой. В своем малиново-фиолетовом облегающем платье для Аскота, в туфлях на высоком каблуке и громадной черной шляпе она просто ушла с лужайки перед своим домом, заполненной людьми, – и больше ее никто не видел.

Ее отчаявшийся муж осаждал штаб-квартиру полиции; к Скотленд-Ярду с просьбой о помощи обратился сам главный констебль округа, но Хэтти Стаббс так нигде и не нашли. На фоне того внимания, которое газеты уделяли исчезновению леди Стаббс, неразгаданное убийство несчастной Марлен Такер просто потерялось. Время от времени появлялись сообщения о том, что полиция хочет или уже допросила кого-то, но все эти допросы ни к чему не привели.

Постепенно публика потеряла всякий интерес как к убийству Марлен Такер, так и к исчезновению леди Стаббс.

Однажды в октябре, через два месяца после праздника, Эркюлю Пуаро позвонил инспектор Бланд. Он объяснил, что находится в Лондоне проездом, и попросил разрешения навестить сыщика. Пуаро с удовольствием пригласил его.

Сыщик повесил трубку, а затем, поколебавшись, позвонил миссис Оливер.

– Но только, – подчеркнул он после того, как попросил позвать ее к телефону, – ни в коем случае не отрывайте ее, если она работает.

Бельгиец хорошо помнил, как однажды миссис Оливер была недовольна тем, что он прервал поток ее художественных мыслей, в результате чего мир лишился загадочной истории, главную роль в которой должен был сыграть старомодный шерстяной жилет с длинными рукавами.

Однако на этот раз миссис Оливер ответила практически мгновенно.

– Как я рада, что вы мне позвонили, – сказала она. – Я как раз собиралась на свою лекцию – на тему «Как я пишу свои книги», – а теперь с чистой совестью попрошу свою секретаршу позвонить и сказать, что мне приходится задержаться.

– Но, мадам, мне бы не хотелось, чтобы из-за меня вы пропускали…

– Дело не в пропуске. Просто я выглядела бы там полной дурой. Ну, сами подумайте, что можно рассказать о том, как пишутся книги? Сначала тебе в голову приходит идея, потом ты ее обдумываешь, а потом заставляешь себя сесть и изложить ее на бумаге. Вот и всё! На все это у меня ушло бы три минуты, и лекция бы закончилась – и все были бы удовлетворены. Просто не могу понять, почему людей так интересуют рассказы авторов об их творчестве – мне всегда казалось, что задачей автора является писать, а не говорить.

– И тем не менее я бы тоже хотел задать вам несколько вопросов о вашем творчестве прямо сейчас…

– Конечно, спрашивайте, но я не уверена, что смогу вам ответить. Дело в том, что писатель просто пишет… Подождите секунду, я надела совершенно невозможную шляпку для этой лекции и теперь должна ее снять. Она мне лоб царапает! – повисла пауза, а затем писательница с облегчением продолжила: – Шляпы в наше время превратились в символ. Я хочу сказать, что люди больше не носят их из-за необходимости – чтобы согреть голову, или защититься от солнца, или спрятаться от людей, с которыми не хотят встретиться… простите месье Пуаро, вы что-то сказали?

– Нет, нет. Это было просто восклицание. Это совершенно невероятно. Ведь каждый раз, – сказал Пуаро с благоговением, – каждый раз, когда мы с вами общаемся, вы подаете мне новые идеи… Прямо как мой дорогой друг Гастингс, с которым я не виделся уже много лет… Но давайте оставим это. Вместо этих рассуждений я хотел бы задать вам вопрос, мадам. Вы знаете какого-нибудь ученого-атомщика?

– Знаю ли я ученого-атомщика? – удивленно переспросила миссис Оливер – Даже и не знаю, что вам ответить. То есть я знаю кое-каких профессоров, но никогда до конца не понимала, чем же они занимаются.

– И тем не менее вы сделали ученого-атомщика одним из подозреваемых в вашей игре?

– Ах вот в чем дело… Ну, это я сделала скорее для того, чтобы идти в ногу со временем. Дело в том, что на Рождество я покупала подарки своим племянникам, и в магазинах не было ничего, кроме научной фантастики, стратосферы и сверхзвуковых игрушек! Поэтому я и подумала, что на роль главного подозреваемого подойдет именно ученый-атомщик. В конце концов, если бы мне понадобился технический жаргон, то Алек Легг мне бы всегда помог.

– Алек Легг? Это ведь муж Пегги Легг… он что, ученый-атомщик?

– Ну да. Правда, не из Харуэлла[28], а откуда-то из Уэльса или Бристоля. На Дарте у них просто летний домик. Ну, вот видите, оказывается, я все-таки знаю ученого-атомщика.

– То есть именно встреча с ним в Гриншоре, возможно, и заставила эту мысль зародиться в вашей голове. Но ведь жена его не из Югославии?

– Ну конечно, нет! Пегги – стопроцентная англичанка.

– А откуда же у вас появилась идея о жене из Югославии?

– Даже и не представляю… может быть, беженцы… или все эти иностранные девочки в общежитии по соседству… Вечно они бродят по чужой земле и изъясняются на ужасном английском.

– Понятно, да, понятно… Теперь многое становится понятнее. Да, и еще один вопрос. Вы тогда говорили, что на одной из страниц комиксов, которые вы приготовили для Марлен, была написана подсказка.

• Предыдущая
• 16/21
• Следующая