Ты услышишь мой голос (СИ) - Пиженко Эвелина Николаевна - Страница 80

• Предыдущая
• 80/230
• Следующая

— Надо ему всё рассказать, прямо сейчас.

— Утром…

— Нет, Саша. Сейчас. И не по телефону.

— Так что, к нему ехать, что ли?

— Поехали, я с тобой… Только ты сначала ему позвони.

Дима уже лежал в постели дома. Он снова и снова перебирал в памяти вчерашнюю встречу с Наташей. Ему казалось, что он до сих пор чувствует её в своих руках… Вспомнил её прощальный взгляд… Она как будто что-то хотела ему сказать. Но он ушёл… Точно так же он уходил от неё во сне.

Почему у них всё так вышло? О чём она молчала тогда, прошлой осенью? Она молчала, а у него не хватило терпения её разговорить. Он ушёл… Она бросилась искать утешения у другого… А любовь никуда не делась, чем бы он её не старался заглушить. Она не вылилась с музыкой… Она не растворилась в чужих объятиях.

Сашкин звонок оторвал Диму от этих тяжёлых мыслей…

— Димыч… Не спишь? — глухим голосом спросил Сашка.

— Нет. Что случилось?

— Одевайся… Выходи на улицу, я сейчас к тебе подъеду. Разговор есть.

— Саня… Что случилось?!

— Ты одевайся… Я всё расскажу. А ты потом всё сам решишь.

Был четвёртый час утра, когда он подошёл к её двери. Сердце выскакивало из груди. Сашкино позднее признание колоколом гудело в голове…

«Дима, ты мне в морду потом дашь… А сейчас выслушай…»

Как будто не решаясь позвонить, прислонился к косяку и стоял так несколько минут. Потом поднял руку и нажал на кнопку звонка…

Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он не услышал за дверью её шаги.

— Кто там? — испуганно спросила Наташа.

— Наташ… Это я.

Щёлкнул дверной замок.

…Побледнев, она отступила в глубь прихожей… Сиреневая шёлковая ночная сорочка, собранная под грудью, мягко облегала аккуратный круглый живот, длинные белокурые волосы, слабо заплетённые в косу, расплелись наполовину и пушистой змейкой лежали на плече… большие карие глаза смотрели так, что внутри у него всё перевернулось.

— Наташка… — не с силах больше ничего сказать, он шагнул к ней… Обхватил руками, прижался щекой к голове… Потом присел на корточки… осторожно притронулся к тугой плоти её живота… прислонился лицом…

— Дима… Это мальчик… Он твой… — сквозь слёзы прошептала Наташа, гладя его волосы.

Наконец, поднявшись, он снова обнял её. Осторожно прижав к себе, стал целовать лицо, шею, плечи…

— Наташка моя… — оторвавшись от её губ, тихо спросил, — Почему ты дрожишь? Тебе холодно?

— Нет… — она обвила его руками, и, глядя в синие глаза, спросила с какой-то детской мольбой, — Ты больше не уйдёшь?

— Не уйду… — подняв её на руки, Дима шагнул в комнату. Осторожно положил на постель… Наташка не сводила с него широко распахнутых глаз. Присел рядом, осторожно положил руку на живот, потом натянул тонкое одеяло, — Давай, я тебя укрою…

— Ты не уйдёшь? — перехватив его руку, она прижалась к ней щекой.

— Никогда… — он прилёг рядом, обнял нежно, ласково… слегка притронулся губами к её губам… — Наташка моя… как я соскучился… — наконец, не выдержав, стал целовать губы, шею, плечи, грудь… целовал горячо, всё крепче прижимая к себе… как никогда раньше…

За окном уже вовсю бушевало утро, а они так и не уснули; прижавшись друг к другу, насколько это позволяла Наташкина округлившаяся фигурка, они лежали в тишине, как будто боясь спугнуть вновь нахлынувшее ощущение счастья.

— Наташ, ты спи, — глядя на её подрагивающие ресницы, прошептал Дима, — тебе надо много спать.

— Знаешь, я боюсь уснуть, — открыв глаза, прошептала она в ответ.

— Почему?

— Я боюсь, что проснусь, а тебя не будет.

— Не бойся. Я буду здесь, с тобой.

— Ой… — внезапно взявшись рукой за живот, Наташа замерла.

— Что? — Дима встревоженно привстал, — Болит?

— Нет… — она ласково улыбнулась.

— А что?

— Хочешь пощупать, как он толкается? — всё так же улыбаясь, она положила его руку себе на живот, — Чувствуешь?

— Чувствую… — затаив дыхание, он ладонью ощутил, как под кожей упругого Наташкиного животика что-то шевелится — сначала толчки были слабыми, но потом, видимо, повернувшись, ребёнок довольно чувствительно ударил ножкой изнутри, — Ничего себе!

— Вообще-то он спокойный, но сейчас, наверное, тебя услышал.

— А он слышит? — ещё раз погладив её по животу, Дима удивлённо приподнял брови.

— Конечно. Он даже знает, как его зовут.

— А ты его уже назвала?

— Да… Я не знала, что ты вернёшься, и назвала сама. Я с ним разговариваю, и он уже привык к имени.

— Как же ты его назвала?

— Валерик… — она заглянула ему в глаза, — Я ведь не знала, что ты вернёшься…

— Валерка… Валерий Дмитриевич… Мне нравится, хорошее имя.

— Нравится?.. Правда? — обрадованно спросила Наташа.

— Правда… — Дима тихонько прикоснулся губами к её губам, — А точно мальчик?

— Говорят, точно… — Наташа обвила руками его шею, — А что, если окажется девочка?

— Тогда у меня будут две девочки… — улыбнулся Дима.

— Дим… — Наташа вдруг посерьёзнела, — Ты, правда, вернулся?

— Правда. Наташка… я понимаю, что нам с тобой придётся многое рассказать друг другу… Но, давай сегодня не будем ни о чём говорить. Просто побудем вместе…

— А… потом? Как ты будешь потом? У тебя ведь… — Наташа не могла произнести имя Кристины, но он понял всё, что она хотела спросить.

— У меня никого нет, я один… Вернее, с родителями.

— Правда? — она с нескрываемой радостью и надеждой посмотрела в его глаза, — Ты, правда, один?

— Один. Был один… Теперь с тобой.

— Дима… Я тебе всё расскажу… только… только не бросай меня больше, ладно? — дрогнувшим голосом сказала Наташа, и слёзы блеснули в глазах.

— Я тебя никогда не брошу… Ты только сама от меня больше не убегай, — Дима прижался щекой к её голове, — хорошо?

— Хорошо… — прижавшись, она гладила рукой его плечо, — Я никак не могу поверить, что это ты…

— Я сам до сих пор не верю.

— Ты говорил о гастролях… Когда тебе нужно ехать?

— Уже сегодня вечером.

— Надолго?

— На три дня.

— Мы будем тебя ждать…

— Наташ, — Дима неожиданно привстал на локте, — я ведь самого главного не спросил: когда у нас Валерка-то родится?

— Скоро… Чуть больше месяца осталось.

— Значит, в июле? — Дима ненадолго замолчал, потом заглянул ей в глаза, — Ты прости меня, ладно? — он крепче прижал её к себе, — Это я во всём виноват.

— Нет, Дима. Это я виновата, — прильнув к нему всем телом, Наташка закрыла глаза.

— Мы оба виноваты. Но я — мужчина… и я старше. Значит, виноват больше.

— Дим…

— Что?

— Если бы ты только знал…

— Что, Наташ?

— Как я тебя люблю…

— Я тоже думал, что я тебя люблю…

— Думал? — она подняла на него свои большие глаза, — Только думал?

— Да, только думал, — ответил Дима, — но я не знал, что я тебя т а к люблю…

Он всё-таки уснул…

Тихонько присев на край постели, Наташа долго смотрела на него. Ей очень хотелось снова и снова гладить его волосы, плечи, руки… Но, боясь разбудить, она просто смотрела на него, как на сокровище. Сейчас ей было всё равно, как и с кем он прожил эти месяцы. Он — с ней, он — здесь, рядом. Он — самое дорогое и светлое, что было до сих пор в её жизни. Чью потерю она приняла скорбно и обречённо, и чьё возвращение никак не могла осознать… Ей казалось, что это сон. Она боялась, что это сон…

Сама она так и не уснула.

— Наташ! — она возилась на кухне, когда он проснулся, и сразу не услышала, что он её зовёт, — Наташка! — уже громче произнёс Дима.

• Предыдущая
• 80/230
• Следующая