Болотные робинзоны - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/38
• Следующая

Он попробовал схватить Гришаку за шиворот, но тот ловко увернулся и отбежал, продолжая держать Маринку за руку.

— Не пойдём! — крикнул он так звонко, что бабушка Ульяна схватилась за платок и надвинула его себе на уши.

Саша быстро подошёл к Гришаке.

— Гришака, — сказал он ласково. — А что, если мы твоей маме письмо оставим? Куда ей за вами приходить, а?..

— Письмо… — повторил Гришака медленно и недоверчиво, и пальцы его, державшие руку Маринки, слегка разжались. — Какое письмо?

— А вот сейчас, — Саша говорил уже увереннее, — возьмём и напишем: «Мы ушли на Андрюшкин остров». Она прочитает и придёт. Пойдём скорее. — И Саша направился к стоявшей невдалеке печке. Гришака с Маринкой медленно двинулись за ним.

Однако победа была завоёвана только наполовину: надо было придумать, чем и на чём писать. И быстро.

Вдоль края дороги стояли молодые, опалённые пожаром, берёзы. Листья их скрутились от жара, кора закоптилась, но уцелела. Саша вытащил из кармана небольшой складной нож — подарок матери. Несколько надрезов, и в руках у него оказалась полоска бересты. Уголёк в Малинке найти было легче всего. На нежной внутренней поверхности коры Саша вывел крупными буквами: «Мама, мы на Андрюшкином острове. Приходи. Гришака, Маринка».

Для неграмотного мальчика было бы достаточно просто нацарапать какие-нибудь каракули, но Саша был не в силах обмануть доверчивых ребят. Написал он тщательно и, вложив бересту в печь надписью вверх, придавил её по бокам кирпичами, чтобы не свернулась. Он проделал это так серьёзно, что и сам наполовину готов был поверить, что кто-то прочитает его письмо. Плотно задвинув заслонку, Саша поднял с земли палочку, привязал к ней тряпку и укрепил её так, чтобы она была видна издалека.

Гришака следил за его работой, полуоткрыв от удивления рот. Упрямство постепенно исчезло с его лица, и он взглянул на Сашу с такой благодарностью, что мальчику стало больно, и он поспешно отвернулся.

— Теперь прочитает, — Гришака потрогал тряпку на палочке и, повернувшись к Маринке, договорил: — Идём.

— Прочитает, — тоненьким голосом протянула Маринка и покорно заспешила за братом.

— Доиграетесь до немцев, — сердито проворчал дед Никита, но бабушка Ульяна, тревожно наблюдавшая за детьми, тихо сказала:

— Спасибо тебе, Сашок. А ну, идём скорее, головушки вы мои бедные.

Перейдя улицу, они огородами подошли к реке.

— Бродом пойдём, — коротко сказал дед, осторожно спустился с крутого берега на отмель и вошёл в прохладную воду.

Река в этом месте была мелкая, не выше колен. Войдя в неё, дед наклонился, ополоснул лицо и бороду, крепко отжал её и перекинул через плечо.

От реки тропинка шла сначала в прохладной тени старого дубового леса. Дед шагнул на неё осторожно, опираясь на крепкую палку. Все молчали.

— Вёрст с пяток так пройдём, — заговорил наконец дед и посмотрел вверх, точно ловил ускользавшие воспоминания. — Там две сосны стоят рядом, у них верхушки громом отбило. Там, понаправо, старый лес пойдёт, а поналево — гарь. Теперь она уж и не гарь, верно, давно лесом поросла. Молодняком этим и идти, а там бугорок, на нём дуб старый, обгорелый, сдалека его видно. Опалило его, когда лес горел, а совсем не сгорел. От того дуба уж каждый шаг с оглядкой. Другие приметы говорить буду. Глаза мои ещё видели, как последний раз ходил поглядеть, на старое чего-то потянуло.

Остановившись, дед Никита согнул молоденькую липку, сломал её, обрезал сучки, вершину и протянул шест Саше.

— За серёдку держи, — сказал он, — провалишься — она сдержит, по ней и выберешься на твёрдое место. Не забудь. Первый идёшь.

Сердце у Саши сильно забилось, но шага он не замедлил.

• Предыдущая
• 12/38
• Следующая