Болотные робинзоны - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая

— Куда ещё она за самолётом погонится? — расслышал Саша. — Не поеду и всё! — Голубые глаза мальчика казались тёмными, так глубоко они ушли под нахмуренные брови.

— Это Гришака? — тихо спросил Сергей Ильич деда Никиту и, подойдя к бабушке Ульяне, сказал: — Бабушка, на сборы вам два часа, до рассвета. Кто не умеет ходить на лыжах, повезём на санках. Нет их? Сейчас смастерим.

Лицо бабушки Ульяны побледнело.

— Скотина у нас, — проговорила она растерянно. — На погибель останется?

— В вашей хате мы устроим здравпункт, — объяснил Сергей Ильич. — Раненые будут лежать. Место удобное, немцы сюда не доберутся. Корова и коза нам пригодятся, раненых молоком поить будем. Что? Бык ещё? Ну, быка на мясо можно.

Гришака поднял голову.

— Мишку резать? Не дам! — Вся его маленькая фигурка ощетинилась. Он сжал кулаки и с вызовом шагнул вперёд.

Около глаз Сергея Ильича собрались весёлые морщинки. Протянув руку, он взял было Гришаку за плечо, но тот вырвался и попятился.

— Мишка медведя забодал! Медведь Сашка заломать хотел и вон тех! — Гришака пренебрежительно мотнул головой в сторону нар, на которых близнецы, проснувшиеся от шума, удивлённо таращили глаза на гостей. — Вот он какой, Мишка! И меня слушает, как… как человек. Не дам! — договорил он и даже притопнул босой ногой.

Сергей Ильич повернулся к Вере Николаевне.

— Мы с вами ещё половины здешних чудес не знаем, — сказал он. — Ну, малыш, покажи мне своего Мишку. Подумаем, что с ним делать.

Гришака, морщась от боли в руках, натянул заячьи чулки и лапти, надел полушубок и быстро подошёл к двери.

— Пойдём!

Сергей Ильич махнул рукой деду Никите и открыл дверь.

— С Гришакой будет заботы, — задумчиво проговорила бабушка Ульяна, — мать всё ждёт, — пояснила она Вере Николаевне и, показав глазами на Маринку, замолчала. — Верушка, помогай собираться, родная моя. — А сама взялась за подойник. — В последний раз деток тут молоком напою.

В эту минуту дверь отворилась и Сергей Ильич проворно переступил через порог.

— А ведь Гришака-то прав, — весело заговорил он. — Такого быка резать руки не поднимутся. — И, повернувшись к Гришаке, серьёзно сказал: — Не бойся, твоего Мишку сохраним для вашего же колхоза, а тебе, видно, быть животноводом. При такой любви к животным из тебя толк будет.

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая