Рам и Гау - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/29
• Следующая

Но долго лежать было невозможно: перегороженный скалой, ручей быстро вздувался, пенился и вскоре заполнил ущелье во всю его ширину. Оно превратилось в озеро, и уровень воды в нём быстро поднимался.

— Вверх! Вверх! — Ослеплённые брызгами, оглушённые грохотом, люди орды теперь карабкались, прыгали, увёртывались от догонявшего их снизу потока.

Рам мчался вместе со всеми. Он спотыкался и падал чаще других, так как хватался за скалы одной правой рукой: левая крепко прижимала маленькое тельце, беспомощно мотавшееся на его плече. Он бежал и плакал от ужаса перед тем, что творилось вокруг. Но ему и в голову не приходило сбросить живую ношу и тем облегчить себя.

Своего голоса Рам не слышал. Не слышно было даже шума воды, кипящей белой пеной. Но она поднималась быстро и неотвратимо. Остановиться на бегу хоть на минуту — значило погибнуть в водовороте. И люди не останавливались.

Сыпавшиеся сверху камни по чистой случайности ещё не погубили ни одного из них, пока они потеряли только раздавленных носорогом. Но люди чувствовали: силы их слабеют, победителем в беге на скорость останется вздыбившийся, ошалевший поток, если не случится чудо…

И оно случилось: мощный удар снова потряс скалы, стены ущелья разошлись, точно сделанные из мягкой глины. Дно его превратилось в бездонную пропасть, и в ней, крутясь и пенясь, исчезла преследовавшая людей вода. Теперь ручей водопадом низвергался в пропасть, зиявшую под ногами застывших на обрыве людей. К их счастью, они оказались все на одной стороне ущелья. Окажись они по обеим сторонам провала— им бы уже не соединиться. Люди орды не знали, сколько времени оставались на выступах скалы, словно птицы рассеянной стаи. Но не было у них крыльев, чтобы спастись из этой каменной темницы.

Стены ущелья продолжали ворчать и вздрагивать, но грохот теперь отдалялся, будто уходил в глубь потревоженной горы. Дым наверху её превратился в мощный столб и всё плотнее закрывал кусочек неба над ущельем. Начало темнеть. Вдруг Гау схватил за руку Мука, бессильно лежавшего около него на скале.

— Огонь! — сказал он тихо: кричать и у него не было силы.

Мук повернулся. Дымный столб не растаял, как обычно, в темнеющем небе. Он ярко светился: громадные языки огня играли в его толще и выбивались наружу.

— Огонь! — отозвался старик и даже приподнялся на локте, точно это слово придало ему силы.

— Огонь! — повторил детский голос.

Гау оглянулся: это был Рам. Он тихонько перебрался на площадку, где стоял вождь, и, опустившись на камень возле Мука, осторожно положил спасённую им девочку. Измученная страхом и бегством, она спала, но и во сне вздрагивала.

Сам Рам тоже был измучен не меньше, но сейчас он об этом не думал. Маленькие глаза его радостно сияли. Среди всех измученных, голодных людей эти трое были способны уже почти по-человечески мечтать, забывая ужас и опасность своего положения.

Огонь и среди этого ужаса по-прежнему был их мечтой.

Остальные люди орды, постепенно приближаясь, тоже собрались на площадке, где стоял Гау. На тесноту не жаловались, наоборот, жались друг к другу. От этого становилось немного легче. Чужие мохнатые спины, казалось, защищали не только от промозглой сырости ущелья, но и от непонятных окружавших опасностей. Так, кто сидя, кто лёжа, люди орды провели над бездной вечер и ночь. Утро не принесло утешенья: ручей, висевший серебряной ниточкой так близко, был для них недосягаем. Голод и жажда мучили всё сильнее, но на голом камне ни пищи, ни воды не было. Дети плакали, мужчины сердито на них огрызались.

Девочка-сиротка не отходила от Рама. Мальчик и раньше бывал с ней ласков, случалось, угощал то вкусным червяком, то птичьим яичком. Но постепенно она начала нетерпеливо теребить его за руку. Мать исчезла, и Кама считала естественным требовать еду от Рама. Но Раму было не до утешений: в голове уже мешались сон и быль. Глухой грохот в глубине горы казался ему рыком догоняющего их носорога. Он то и дело вскакивал, озирался и устало опускался на место, не отвечая на просьбы и слезы девочки.

Столб дыма над горой теперь сиял и светился так ярко, что свет стал виден и днём. А небо всё больше темнело, покрывалось тучами и, наконец, горячий вихрь ворвался в ущелье. Он гудел и осыпал людей орды тучами горячего вулканического пепла, затемнившего небо. Пепел засыпал глаза, сушил глотки, сквозь него еле виднелась дразнящая ниточка ручья. И от этого жажда делалась непереносимой.

И тут молодой Ик не выдержал: с отчаянным криком он прыгнул с утёса к живительной струе. Но не допрыгнул до неё и с распростёртыми руками полетел в бездну. Ни всплеска, ни удара нельзя было расслышать в грохоте, который шёл по-прежнему откуда-то снизу и всё усиливался.

Но вот горячий пепел перестал падать, и хлынул проливной дождь. Образовавшийся из паров, вылетавших из вулкана, он был тоже горячий, обжигал голые мохнатые тела, но люди об этом не думали. С радостными криками они подставляли сложенные ладони и пили, пили… Матери набирали из ладоней воду в рот и изо рта поили детей. Малышка Кама не умела складывать ладони, Рам подставил ей свои, полные горячей грязной воды.

Вскоре дождь прекратился. Прошёл и этот день, наступил новый. Гора грохотала и гудела. Жажда была утолена, теперь голод постепенно заглушил в людях все другие чувства. Мужчины с рычаньем топтались на тесной площадке, переглядывались… Матери поняли: они начали хватать и прижимать к себе детей, старались спрятать их в трещинах стены, глаза их загорались страхом и ненавистью. Незаметно орда разделилась: мужчины столпились на одном конце площадки, женщины с детьми теснились на другом. Они непрерывно двигались: передние отчаянным усилием втискивались в задние ряды, но их тут же выжимали те, которые теперь оказались впереди. Развязка приближалась…

Рам с девочкой на руках оказался один посредине площадки. Вдруг Руй растолкал окружавших его мужчин. Со свирепым рычаньем, одним прыжком, он оказался около Рама. Сильная рука сорвала с его плеча вскрикнувшего ребёнка, Руй замахнулся, готовясь размозжить ему голову о камень. Мужчины, толкаясь и тесня друг друга, кинулись к нему — не упустить своей доли… Но тут страшный толчок бросил всех на землю: стены ущелья вновь зашатались, не дымный, а огненный столб поднялся над вершиной горы. Рам, падая, успел подхватить девочку, которую Руй выпустил из рук. Новый удар чуть не сбросил людей в пропасть, куда низвергался ручей. Прошло немало времени, пока они осмелились поднять головы, осмотреться. Послышались редкие восклицания удивления, радости. Люди становились на четвереньки, медленно поднимались, не понимая, что случилось. Стены ущелья раскололись от страшного удара, и вверх от площадки, на которой они стояли, теперь шла трещина, точно узкая тропинка. Выход из ущелья! На свободу! Страшное пиршество, какое готовили мужчины, было забыто. Шатаясь от слабости, люди бросились по открывшейся перед ними дороге.

Старый лес покрывал гору в том месте, куда вывела их новая тропа. Листья на деревьях и на кустах свернулись, засохли, обожжённые горячим пеплом. Люди шли, бежали, сколько позволяли ослабевшие ноги. Они со страхом оглядывались то на ущелье, чуть не погубившее их, то на огненный столб справа высоко на вершине горы. Вдруг передние остановились так внезапно, что задние едва не столкнули их вниз: дорогу пересекало второе ущелье, ещё более глубокое. Оно тянулось вниз от самой вершины горы, и по нему двигалась огненная река. В глубине ущелья она светилась и искрилась. Кусты по стенам ущелья пылали.

Люди орды видели извержение вулкана первый раз в жизни. Но они вспомнили лесной пожар, бегство вперегонки с обезумевшими зверями… Первобытный ужас перед огнём овладел их сердцами. Окаменев от страха, они смотрели, как, медленно вздуваясь, поднимается к их ногам огненный поток.

Вдруг из ущелья взметнулся вихрь, дохнул на них отравленным раскалённым воздухом, осыпал искрами с пылающих кустов. Люди точно проснулись и с громкими воплями отскочили от края.

• Предыдущая
• 26/29
• Следующая