По вине Аполлона - Рафтери Мириам - Страница 3

• Предыдущая
• 3/64
• Следующая

Если только не произойдет чуда.

Я закрыла глаза, не в силах долее смотреть на фотографии. Затем вновь убрала их в папку и положила на прежнее место в ящик стола.

— Эй, ленивец, — слегка ткнула я носком, туфли Аполлона под бок. — Пора идти. Нас ждет Виктория.

Уютно устроившись на ее диванчике, мы пили чай. Или, вернее, пила я, тогда как Аполлон с шумом лакал свой из фарфоровой миски с отбитыми краями. Не успели мы войти, как он тут же принялся возбужденно ходить взад-вперед по комнате и скрести лапами в дверь, словно ему не терпелось как можно скорее уйти отсюда. Поэтому Виктория и налила ему в миску чая с ромашкой, чтобы, как она выразилась, «успокоить его нервы».

— Ну, что же, — произнесла со вздохом Виктория, продолжая мерно покачиваться в своем кресле-качалке. Руки ее были сложены на коленях, и сквозь тонкую, прозрачную, как папиросная бумага, кожу явственно проступали голубые жилки. — Думаю, сейчас самое время.

— Время для чего? — спросила я удивленно.

— Разумеется для того, чтобы рассказать тебе конец моей истории.

Слова Виктории меня несколько озадачили. Вот уже несколько недель она рассказывала мне о своей жизни, но рассказывала отрывочно, постоянно перескакивая с одного на другое. Так, я узнала о ее детских годах, проведенных в Стюарт-хаузе, и о последующих событиях — как ее после землетрясения отправили к тете с дядей, а те запирали ее в чулане, боясь, как бы обезображенное лицо племянницы не распугало их гостей. Ее родная мать появилась после землетрясения и попыталась забрать ее к себе, но из этого ничего не вышло, так как дядя Виктории обратился в суд и добился того, что Джессика была объявлена неспособной воспитывать своего ребенка.

Когда Виктории исполнилось восемнадцать, она попыталась получить место учительницы, но ни одна школа не решилась взять девушку на работу из-за ее шрамов. В конце концов она устроилась преподавать систему Брайля в школе для слепых, но так никогда и не вышла замуж и детей у нее не было. Подозреваю, до некоторой степени она видела во мне дочь, которую ей не суждено было иметь; она уговорила меня принять от нее в подарок старинный фамильный медальон вдобавок к своей печальной истории. Что еще она могла мне рассказать?

— Я имею в виду конечно же землетрясение, — продолжала Виктория, явно не замечая моей растерянности. — Несомненно, ты не раз задавалась вопросом, откуда они у меня, — она подняла руку и провела кончиками пальцев по уродливым шрамам на своем лице и шее. — Почему ты выглядишь такой удивленной? Я не родилась с ними, ты знаешь.

Я почувствовала, что краснею.

— Я не думала, что вы захотите говорить об этом.

Виктория поджала губы.

— Но сейчас я должна это сделать. Все произошло во время землетрясения. Вскоре после свадьбы…

— Вы говорите о свадьбе вашего брата? Она мечтательно улыбнулась и кивнула.

— Натаниэль был совершенно неотразим во фрачной паре и цилиндре. Уверена, он мог бы жениться на любой женщине в штате, а может даже и в стране.

Я снисходительно усмехнулась. Говоря о своем старшем брате, Виктория нередко представляла все в одних лишь розовых красках.

Старая женщина погрозила мне пальцем.

— Уверяю тебя, я говорю истинную правду. Натаниэль мгновенно привлекал к себе все взоры. Когда он входил в комнату, люди вокруг замолкали и оборачивались, чтобы взглянуть на него; садясь, он словно заполнял собой все кресло. Не то чтобы он был крупным мужчиной, совсем нет. Но в нем было нечто, мгновенно вызывавшее к нему уважение.

Я усилила звук на своем магнитофоне, тогда как она, умолкнув на мгновение, облизала губы.

— Какая жалость, что он женился на Пруденс. В сущности, она была неплохой женщиной. Но глупой — тщеславной, пустоголовой девицей, у которой ума было не больше, чем у ребенка. Однако Натаниэль был полон решимости найти для меня подходящую мать после того, как моя родная сбежала.

— Джессика, актриса, — уточнила я.

— Знаешь, отец любил ее. Он сказал мне, что влюбился в нее, едва увидев ее на подмостках, как тогда говорили. Она разбила ему сердце. Он умер год спустя после того, как она нас бросила. Я до сих пор не понимаю, как могла мать оставить своего собственного ребенка. Мне кажется, в глубине души Натаниэль боялся, что я вырасту похожей на нее, и хотел во что бы то ни стало спасти меня от меня самой. — Виктория вздохнула. — Я часто думала, насколько все могло бы сложиться по-другому, если бы этой свадьбы вообще не было.

Оторвавшись от своих записей, я увидела, что она вытирает глаза.

— Потому что Пруденс не взяла вас под свое крыло после смерти вашего брата?

На лице Виктории появилось недоуменное выражение.

— Я сказала тебе, что он умер? — она покачала головой. — Должно быть, моя память даже хуже, чем я думала. Нет, он не умер.

Я удивленно подняла брови.

— Но…

— Он исчез в ночь землетрясения. Через четыре дня после женитьбы на Пруденс.

— Но разве они не отправились в свадебное путешествие?

— Им пришлось его отложить, поскольку у Натаниэля были какие-то неотложные дела с мистером Шпреклзом — какие, никто не знал. — Виктория еле заметно улыбнулась. — Пруденс была в ярости, но Натаниэль пообещал ей, что все это займет всего лишь несколько дней. Я помню, как она обрадовалась, когда Антонио Джузеппе, управляющий Натаниэля… Господи, каким же он был рослым, красивым парнем!.. Но я отвлеклась. Итак, поздно ночью перед землетрясением Антонио ворвался в дом с сообщением, что дело завершено. Пруденс пришла в настоящий восторг; она тут же заставила Натаниэля пообещать, что завтра же они вдвоем отплывут в Гонолулу на одном из его кораблей.

— Как он исчез? Виктория опустила глаза.

— Я была последней, кто его видел. Я поднялась к себе рано — у меня в башенке на втором этаже была прелестная, вся в цветочек собственная спальня — и лежала в постели, читая роман, — морщинистое лицо старой женщины зарделось румянцем. — Видишь ли, роман этот считался тогда весьма неприличным, и мне совсем не хотелось, чтобы Натаниэль застал меня за его чтением. Поэтому я читала при свете свечи.

— И что было дальше? — спросила я, с трудом подавляя улыбку.

— Я услышала чьи-то шаги и решила заглянуть в комнату к брату, — на лице Виктории появилась презрительная гримаса, — ту, которую он делил с Пруденс. И увидела, как Натаниэль с телескопом в руке скрылся за дверью, ведущей на чердак. Видишь ли, он считал себя астрономом-любителем.

— И больше его никто не видел? Виктория кивнула.

— Через несколько мгновений землетрясение разбудило всех в доме. Было чуть больше пяти утра. Это был настоящий ад… гнев Господень, как говорили некоторые… — Виктория на мгновение умолкла, вытирая слезы выцветшим кружевным носовым платком. — Тело Натаниэля так никогда и не было найдено. Ходили, правда, слухи, что Пруденс тайно вывезла его из дома. Но большинство склонялось к мысли, что он вышел на крышу и при первом же толчке свалился с «вдовьей дорожки» вниз.

— Но кто-нибудь несомненно должен был видеть…

— Мастерская и каретный сарай внизу были полностью разрушены. Земля там просто осыпалась и все рухнуло вниз… Тело вполне могло быть погребено под всей этой грудой щебня. Но лично я никогда в это не верила.

При мысли о лежащем где-то в земле Стюарт-хауза скелете я содрогнулась и поспешно переменила тему.

— Вы были в постели, когда началось землетрясение?

Прежде чем ответить, Виктория встала с кресла и, взяв чайник, вновь наполнила опустевшую миску Аполлона. Я нахмурилась. Если„ так пойдет дальше, очень скоро это избалованное животное потребует пончиков.

— Я сжалась в комочек под одеялом. Каким же теплым и красивым оно было, и с таким же цветочным узором, как обои на стенах, — заговорила она наконец, ставя чайник на место и накрывая его вновь вязаным чехлом. — Я говорила тебе, что моя спальня находилась в башенке на втором этаже и была вся в розочках и лилиях…

— Да-да, — поспешно прервала я ее на полуслове, пытаясь вернуть к теме нашего разговора.

• Предыдущая
• 3/64
• Следующая