Морской волк. 3-я Трилогия (СИ) - Савин Владислав - Страница 38

Своя задача была у французов. Они изображали поспешный отход эскадры на юго-восток — ведь локаторы американских «либерейторов» фиксируют лишь цель, а не ее принадлежность? Еще с борта «Дюнкерка» вел передачу спешно пересаженный туда радист с «Гнейзенау», знакомым почерком и давно не сменяемым шифром. Ну и наконец, лягушатников, в отличие от макаронников, следовало поберечь, всё же они были Еврорейхом. Впрочем, расстояние и скорость позволяло им при необходимости вмешаться. Четыре корабля против двух (не считая мелочи) позволяли надеяться хоть на какой-то успех, даже с учетом «высокого» боевого духа итальянцев, гораздо худшей их выучки и качества оружия. Всё, что требовалось от них — это не дать янки быстрой и легкой победы. Кригс-комиссары получили строжайший приказ следить за боевым духом командиров и экипажей — так что французы не побегут из боя при первой же возможности, помня, что сражение — это еще не стопроцентная смерть, в отличие от гестапо.

Курс выхода на конвой был рассчитан так, чтобы ударить лоб в лоб. Стадо транспортов смешается в кучу, будет напирать, мешать своему же эскорту. Но янки знали — и успели изменить генеральный курс, повернув всем ордером. И выдвинуть вперед оба линкора: старый «вашингтонец», который вообще нельзя считать за противника, так, пол-единицы; и новейший «суперДакота» — а вот это было очень серьезно! Конвой открылся по пеленгу 320, курсом почти точно на восток, вместо того, чтобы атаковать в лоб, германская эскадра выходила ему на правую раковину (сектор справа-впереди).

Но между конвоем и германскими кораблями шел «вашингтонец». А главные силы янки были видны на севере, но тоже гораздо ближе транспортов — новый линкор, три крейсера, три дивизиона эсминцев.

За «Фридрихом» шел «Гнейзенау», не в кильватер, а правее. За ним таким же строем пеленга «Шарнгорст»; замыкал строй «Зейдлиц». Оперативное время 14:15. Двенадцать миль до «вашингтонца» (это был «Теннеси»), Можно начинать пристрелку — а заодно взглянуть, что такое французская артиллерия с немецкой командой. Полузалпами — по четыре снаряда. Тактика простейшая — быстро потопить и прорываться вперед, к конвою. Если сделать это быстро, янки не сумеют помешать!

Отлично! Уж на втором полузалпе накрытие, на третьем одно попадание! И еще одно! Кстати, пора и «Гнейзенау» вступить, пожалуй, он достанет до второго янки. Великолепно: первым же залпом одно попадание, на «суперДакоте» пожар! Тиле почувствовал радость — если такое начало боя, то что же будет в конце?

— Как на маневрах, — произнес Хюффмайер, командир корабля, также пребывая в отличном настроении («Наверное, уже мысленно примеряет Мечи к своему Рыцарскому кресту, — подумал Тиле. — Дубовые листья наш Фридрих уже получил за Брест»). — Кажется, мы выбили у него четвертую башню. Сейчас взорвется! А, черт!!!

«Фридрих Великий» задрожал от ударов по броне. «Нью-Джерси» наконец открыл огонь. Быстро пристрелявшись, добился подряд сразу нескольких попаданий — хорошо, что все пришлись в броневой пояс, на предельной дистанции выдержавший удар. И это было неприятно, хотя пока терпимо.

— «Шарнгорсту», обход слева, — приказал Тиле. — Надеюсь, герр Кранке не забыл. Всё как обговаривалось. «Зейдлицу» с ним — от него тут толку мало, от эсминцев отобьемся сами, а вот если он врежется в конвой…

Два замыкающих корабля покинули строй эскадры и на полном ходу устремились влево, почти точно на запад.

«Не отпустить ли с ними и «Гнейзенау» — нет, там у янки одни лишь легкие крейсера, для него не противники, а вот здесь он может мне помочь, пушки на нем не слабее моих. Вот только не попадает отчего-то. Черт, черт!!!»

Снова попадание с «Нью-Джерси» — на этот раз не в борт, а в надстройку «Фридриха». Вспыхнул пожар, первая шестидюймовая башня правого борта выведена из строя.

«А этот старый линкор впереди горит, принимая мои снаряды, но не уходит с пути! Он тоже стреляет, но дистанция всё же великовата, и у него работают лишь две башни из четырех. Да когда же он взорвется или утонет?!»

И тут со страшным грохотом будто обрушилось небо или крыша боевой рубки — отправив всех присутствующих в ней в глубокий нокдаун. Было полное ощущение, что весь отсек подняли и с силой встряхнули. Прямое попадание шестнадцатидюймового снаряда «Нью-Джерси» в рубку с правого борта.

— Герр адмирал!

Тиле пришел в себя. Очень болела голова, из ушей текла кровь. Вокруг была суета в тусклом свете аварийного освещения: кто-то стонал, кого-то куда-то несли. Часть оборудования и приборов была разбита, но броня выдержала удар. Увидев Хюффмайера, державшегося на ногах и даже отдающего команды, Тиле испытал облегчение — значит, руководство утеряно не было, бой управлялся.

— Доложите обстановку!

— «Гнейзенау» взорвался, герр адмирал! Попадание в погреб, носовые башни!

Может, кто-то и остался жив — хотя вряд ли. Вопреки распространенному заблуждению, взрыв погреба боезапаса не разносит корабль в мелкие куски — но причиняет такие повреждения, что потеря плавучести и остойчивости происходит очень быстро. И обычно нет времени выскочить наверх даже тем, кто не был ранен, контужен, оглушен, обожжен паром из лопнувших паропроводов. Те, кто остаются в задраенных отсеках, еще могут завидовать захлебнувшимся сразу. Впрочем, те, кто успел выпрыгнуть за борт, проживут немногим дольше — нет возможности подобрать их, оставшихся далеко за кормой, янки тоже будет не до того, разве что найдут кого-то после боя.

Так что — к дьяволу! Единственное, что можно сделать — это отомстить за них!

«Фридрих» хорошо держал курс, не получив пока серьезных повреждений, всё же французы сумели построить хороший корабль. «Теннеси» впереди горел весь, от носа до кормы, и на «Нью-Джерси» тоже видны были пожары. Время 15:00 — от начала боя не прошло и часа, всё еще впереди!

Судьба решила пока подыграть немцам. Шесть «юнкерсов» 6-й эскадры вышли на «Интрепид». «Хеллкеты» отработали великолепно, четыре бомбардировщика были сбиты, но авианосец получил попадание в палубу полутонной бомбой. Большого пожара не было, американцы извлекли должный урок из гибели «Монтерея» — всего лишь дыра в полетной палубе, несколько метров в поперечнике. Это могло быть исправлено в походных условиях, но на то требовалось время, и лучший из авианосцев на несколько часов лишился возможности принимать самолеты. Выпускать же теоретически было можно — катапультами, после чего они должны были садиться на эскортники. Проблема была в том, что для «хеллкетов» и «хеллдайверов» это было далеко не простой задачей, всё ж для них оптимальной была палуба побольше — и на борту эскортных авианосцев был малый запас торпед, причем старого ненадежного образца, Мк-13, а крупнокалиберных бомб не было совсем. Тиле не мог этого видеть, ведь «Интрепид» занимал место в ордере по другую сторону конвоя — но трудно было не заметить, что самолетов янки в небе заметно убавилось.

И начался бой на левом фланге, в хвосте конвоя. «Нью-Джерси» был связан боем с «Фридрихом», находясь к тому же к востоку от него, а у «Теннеси» были выбиты кормовые башни — и остановить прорыв к транспортам «Шарнгорста» и «Зейдлица» могли лишь «Санта Фе» и «Монпелье» — отличные корабли, нового проекта, недавно вошедшие в строй, но всего лишь легкие крейсера, с шестидюймовым главным калибром.

«Теннеси» горел. Старый корабль принял в себя не меньше двадцати попаданий, сам ни разу не поразив противника — но пока еще держался. Хотя стреляла лишь одна башня из четырех. Спасала, как ни странно, отличная баллистика вражеских пушек, высокая скорость их снарядов — попадания шли по настильной траектории, в борт и надстройки, причиняя страшные разрушения и пожары в небронированных частях, но броневой ящик «цитадели» по ватерлинии не был поврежден. Мачты и труба были снесены, но антенны уцелели — а скорее всего, матросы дивизиона живучести ползают там под огнем, соединяя порванные кабели, чтобы работали связь и СУО. И страшно было представить, какие там потери в экипаже.