Буря в песках (Аромат розы) - Райан Нэн - Страница 20

• Предыдущая
• 20/91
• Следующая

Руки Анжи сжали простыни, и ей казалось, ее пальцы вновь прикасаются к ткани, туго натянутой на широкой мужской груди, и телу с твердыми мускулами, тревожно напрягающимися от прикосновений. Не слыша собственных стонов, Анжи лежала, погруженная в мир сладострастия, который Пекос МакКлэйн только что открыл для нее. С останавливающимся сердцем она по-девичьи переживала вновь каждый поцелуй и ласку, которой он дарил ее, начиная с того момента, когда она положила руки на его теплый плоский живот. Ее мозг запечатлел в памяти каждую секунду, полную страсти, каждое движение его горячего ищущего языка у нее во рту, каждое прикосновение его опытных рук к ее плечам, рукам, спине, талии — до того момента, когда он сказал обыденным тоном: «Почему бы нам не лечь в постель?»

Глаза Анжи широко раскрылись, и она закусила губу. Желание улетучилось, сменившись чувством возрастающей вины и стыда. Свесив ноги с края мягкой кровати, она встала и поспешила в ванную комнату. Нужно одеться и идти завтракать. Она не скажет Баррету МакКлэйну ничего о Пекосе, как собиралась только что. Было бы очень страшно сказать ему, что его сын обольстил ее. Она могла только надеяться, что Пекос тоже ничего не расскажет отцу и никогда больше не станет пытаться соблазнить ее. Но если будет, она не уверена, что сможет сопротивляться ему.

Анжи вздохнула с облегчением, когда спустилась во внутренний дворик, где был накрыт стол для завтрака. Пекоса там не было. Баррет МакКлэйн поднялся со стула и тепло ей улыбнулся, его карие глаза были добрыми и успокаивающими.

— Дорогая, как вы отдохнули? — вежливо поинтересовался он, усаживая ее за стол.

— Я… Я спала хорошо, благодарю вас, — она слабо улыбнулась и кивнула мисс Эмили.

— Боюсь, что вы просто очень любезны, — сказала Эмили, понимающе улыбнувшись Анжи.

Девушка почувствовала, что ее горло сжалось от напряжения. В это время добрая женщина продолжала:

— У вас под глазами небольшие темные круги, Анжи. Подозреваю, что вам с большим трудом удается привыкнуть к новому месту. Со мной всегда то же самое. Я настаиваю, чтобы после осмотра Тьерра дель Соль вы вернулись в вашу комнату и отдохнули еще. — Эмили повернулась к Баррету. — Ты не согласен, Баррет?

— Совершенно согласен, — кивнул он. — Вы сможете делать то, что вам нравится, моя дорогая. Вы многое перенесли и сейчас немого худы и бледны. Мы позаботимся о том, чтобы вы хорошо отдыхали, ели и чувствовали себя здесь совершенно как дома. Если есть что-нибудь, что мы могли бы сделать для вас, только скажите.

Его голос был вкрадчивым и заботливым, и Анжи улыбнулась ему, думая, какой он добрый и внимательный, и как он отличается от своего сына. Баррет был одет в светло-бежевый летний костюм, воротник его белой рубашки расстегнут, и коричневый широкий галстук красиво повязан на горле. Его седые волосы были аккуратно причесаны, а усы подстрижены и ухожены. Лицо, хотя красное и морщинистое, было приветливо и открыто. У него был вид человека, которому можно доверять. Анжи чувствовала себя в его присутствии легко и непринужденно. Она улыбнулась Баррету, когда он взял ее тарелку китайского фарфора и начал наполнять ее всевозможными сочными фруктами, словно горел желанием заботиться о ней и убедиться, что ей хорошо.

Отрезая сочный кусок медовой дыни, он рассказывал ей о своих планах на утро:

— Вы еще не видели всего ранчо из-за ужасной песчаной бури, разразившейся вчера. И вот я подумал: если вы в состоянии, мы могли бы приказать оседлать пару лошадей для нас и объехать…

— Боже, — вырвалось у нее. — Я… Но я совсем не умею ездить верхом, сэр. — Она ожидала увидеть неодобрение в его глазах.

Он перевел взгляд с наполненной фруктами тарелки на ее лицо. Их взгляды встретились, и, к ее облегчению, никакого неудовольствия она не заметила.

— Это неважно, Анжи, — заверил он девушку, ставя перед ней тарелку. — Мы возьмем крытую коляску. А сейчас ешьте, дорогая. Делорес приготовила для вас яичницу с ветчиной.

— Да, сэр, — с благодарностью сказала она и подняла вилку.

— Скажите, — Баррет поглаживал левый густой седой ус, — как бы вы отнеслись к тому, чтобы я дал вам красивую ласковую лошадь и одного из моих вакеро, который бы обучил вас верховой езде?

Анжи радостно закивала головой. Она посмотрела на просиявшего седовласого мужчину и сказала с детским восторгом:

— Мистер МакКлэйн, а можно мне получить пегую лошадку с белой гривой? Я однажды видела такую на параде в Новом Орлеане, когда была еще совсем маленькой, и с того времени я мечтала иметь… — Она замолчала, смущенная тем, что, без сомнения, ее просьба была невежливой.

Баррет откинул седую голову и засмеялся, а мисс Эмили весело улыбнулась.

— Сердце мое, — воскликнул влюбленный в девушку хозяин ранчо, не обращая внимания на присутствие своей свояченицы, — вы получите самую красивую пегую кобылу, которую когда-либо видели. И у вас будет дамское седло, отделанное чеканным серебром. И самая красивая амазонка, которую только можно сшить. Уверяю вас, вы будете прекрасно смотреться на своем златогривом скакуне.

Глаза Анжи расширились. К ее величайшему изумлению добрый джентльмен и не думал считать ее жадной и невежественной за то, что она попросила у него лошадь. Казалось, он был обрадован ее интересом к верховой езде и жаждал подарить именно ту лошадь, которую она хотела. Анжи сладко ему улыбнулась. Он был очень милым человеком, гораздо милее, чем ее собственный отец. Джереми Уэбстер незамедлительно обвинил бы ее в том, что она любит плотские удовольствия, если бы она поведала ему о своих желаниях. А этот добрый человек смеялся и говорил, что дает ей лошадь, и седло, и амазонку! Анжи робко положила свою маленькую ручку поверх его руки, стараясь не замечать ледяную холодность его большой квадратной кисти.

— Мистер МакКлэйн, думаю, вы самый добрый человек на свете.

Грудь Баррета МакКлэйна гордо распрямилась, и он счастливо поднес ручку, которая лежала на его руке, к своим тонким губам. Легонько целуя ее, он сказал:

— Моя дорогая, то, что вы считаете меня добрым, — это самая большая награда, о которой я не смел и мечтать. — Его карие глаза блеснули, когда неохотно он выпустил ее руку, чтобы она могла закончить завтракать. Его счастливые глаза остановились на ее хорошеньком светлом личике, лебединой шее, золотых волосах, так аккуратно уложенных на голове.

— Доброта всегда нас трогает. Тем не менее, боюсь, что, будь я на вашем месте, я бы искал более осязаемого вознаграждения. — Голос Пекоса заставил вздрогнуть Анжи и Баррета.

Пекос улыбнулся дьявольской улыбкой. Рука Анжи тут же задрожала, и она положила вилку на тарелку. Карие глаза Баррета МакКлэйна сузились, когда он повернулся к приближающемуся сыну.

Пекос поцеловал тетушку, сел около нее и налил себе чашечку кофе.

— Но теперь, полагаю, я должен стараться больше понравиться вам обоим. Начну с того, что предлагаю свои услуги по обучению Анжи верховой езде. — Он глотнул кофе и улыбнулся ей. — Бесплатно, разумеется. Как вам это для начала?

Анжи не могла говорить. Она только смотрела в эти язвительные серые глаза и спрашивала себя, будет ли он настолько жесток, чтобы упомянуть об эпизоде, происшедшем минувшей ночью. Она не на шутку испугалась; если он расскажет о ее недостойном леди поведении, не настроит ли это против нее такого порядочного и благородного человека, как Баррет МакКлэйн, и не отправит ли он ее следующим же поездом обратно домой? Как она будет жить, как сможет обеспечить себя? Куда она поедет? Что будет делать?

— Ты не сделаешь ничего подобного, Пекос, — сказал Баррет МакКлэйн сердито. — Роберт Луна лучший наездник на Дель Соль. Он научит мисс Уэбстер верховой езде.

Пекос притворно беспомощно пожал широкими плечами и сказал:

— Ну что ж, я попытался.

Не замечая других с тех пор, как ее возлюбленный племянник сел за стол, мисс Эмили положила руку на его правое плечо и сказала:

— Дорогой, не понимаю, зачем ты встал так рано. Я попросила, чтобы Делорес приготовила тебе на завтрак гречневые пирожки.

• Предыдущая
• 20/91
• Следующая