Бесславный (ЛП) - Кеньон Шеррилин - Страница 28

Она ударилась в разрывающие сердце рыдания, от которых на глазах Коди навернулись слезы. Пытаясь собраться с силами, чтобы подумать о собственных страхах о Нике, Коди оглянулась и увидела острую боль в глазах Калеба. Что-то в реакции Чирайз тронуло демона.

Но что? Если у Калеба и была когда-то мать, он о ней не говорил. А может он был женат в прошлом? Имел семью?

Демоны женились тоже, и некоторые особи были более моногамны, чем представляли себе люди.

Особи даева, вроде Калеба, славились своими прочными связями с семьей.

Но о нем я знаю не больше, чем он обо мне. Впервые пелена спала с ее глаз, и она поняла, хотя их трое проводили много времени вместе…и много общались друг с другом, но она, Калеб и Ник были лишь близкими чужими…

Грустно, что нам приходиться так делать.

Но ведь сколько людей так жило? Сколько людей чувствовали себя чужаками в собственном доме? Или что никто в их семье по-настоящему не знает или не понимает их?

В основном, мы лишь орбитальные спутники, которые сталкивались между собой, когда их пути пересекались. Люди создают связи с обществом, чтобы не чувствовать себя изолированными. Но в итоге, единственное, что постоянно в любой жизни, это собственная душа. И то ненадолго.

И часто души покупались и продавались, как поношенная обувь в магазине подержанных товаров.

И все же, когда две души сталкивались друг с другом достаточно сильно, они могли сформировать связь, такую сильную, что ничто не могло ее разорвать. Такие связи были редки, а она провела достаточно времени тут, чтобы утверждать подобное.

Но еще она видела нерушимые связи. Наподобие той, что Чирайз делила со своим сыном. Не было такой силы, которая могла бы разбить их любовь и разделить их.

Подобную любовную связь Чирайз ощущала лишь с ее братьями и еще одним человеком.

«Не стоит вспоминать».

Боль утраты все еще была больше, чем она могла вынести. А ее нервы итак уже были на пределе из-за того, что случилось с Ником. И хотя их любовь не была еще достаточно сильна, но она чувствовала, как та растет каждый день и удваивается с каждым новым открытием в Нике.

Он был гораздо большим, чем сам представлял. Впервые за века у нее появилась надежда.

И это благодаря созданию, которое она должна ненавидеть всеми фибрами своей души.

Жизнь такая странная. В ней редко есть логика. Как говорил ее брат:

«Жизнь это не загадка, которую надо разгадать. Это приключение, которым надо наслаждаться. Пусть каждый ее вызов станет новой горой, на которую надо взобраться, а не препятствием, возникшим на твоем пути, чтобы остановить тебя. Да, это будет тяжело, но когда справишься в первый раз, ты сможешь увидеть мир, таким, какой он есть на самом деле. И там, на вершине, карабкаться будет казаться не так уж сложно, как было вначале. Более того, когда ты поймешь, что победил гору, сможешь управлять всем. А не тобой будут управлять».

«Я скучаю по тебе, мой брат. Даже после всех этих лет».

В жизни нет никаких гарантий, кроме одной. Ты никогда не достигнешь успеха, если не попробуешь снова.

И хотя ее люди не верили, что Ника можно спасти, она верила. Сегодняшняя ночь это доказала.

Пусть с тобой все будет хорошо, Ники.

Следующий час, пока они ждали новостей о состоянии Ника, комната наполнялась людьми, желающими узнать, как он. Врен. Эйми. Дев и его братья. Джейсин. Мама и Папа Пелтье. Талон. Ашерон. Кириан. Роза и ее сын Мигель. Брайнна и ее отец. Но всех их удивило, когда Бабба и Марк пришли с мамой Баббы.

Без малейших колебаний доктор Бердетт пошла прямо к стойке, чтобы поговорить с дежурным персоналом.

— Эй, милочка, — сказала она дежурной медсестре. – Я доктор Бобби Джин Бердетт из больницы Перри Кантри, штат Теннесси. А еще я хирург-педиатр из Вандербилт и Св. Джуди. Сюда примерно с час назад привезли друга моего сына, и я хочу узнать, могу я сделать что-нибудь для него.

— Его имя?

— Николас Готье.

Медсестра в поисках информации о Нике переключила свое внимание на монитор компьютера.

Один из врачей скорой помощи медленно подошел к матери Баббы, словно не веря в то, что видел.

— Простите, мадам. Мне не послышалось, вы доктор Бобби Джин Бердетт? Доктор Бобби Джин Бердетт, которая оперирует в Ванди и Свю Джуди, и кто является почетным членом Всемирной организации здравоохранения?

Она улыбнулась самой теплой улыбкой, которую когда-либо видела Коди.

— Знаешь, сладкий, когда ты это сказал, я даже показалась важной персоной. Да, это я. Поверь мне, никто другой в своем уме не возьмет на себя столько работы, если не обязан. Но как уже было сказано, милый, это самая благодарная работа, из всех, которые ты можешь представить. Нет ничего лучше, чем улыбка матери, когда ты берешь ее и ее ребенка за руку, и говоришь, что ее малыш выживет, когда она уже думала покупать ему погребальную одежду. Мммммм, спасибо господу, что дал мне возможность помогать нуждающимся. Я искренне благодарна за счастье помогать людям, из всех моих сил.

Он протянул ей руку.

— Такая честь встретиться с вами, доктор. Вы живая легенда. Вещи которые вы делали, и главное с кем…вау, — он повернулся к дежурной медсестре, которая теперь сосредоточила пристальное внимание на маму Баббы. – Стейси? Это женщина, посещала самый горячие военные точки и районы природных катастроф мира в качестве волонтера, чтобы спасать жизни детей. Она в ответе за открытие клиник во всевозможных местах, включая ту, что находится на нашем заднем дворе.

Он улыбнулся доктору Бердетт.

— Я просто поверить не могу, что вы здесь. Напротив меня. В Новом Орлеане.

— А теперь милый, спасибо тебе за теплые слова. Но не надо на меня направлять свет рамп, и делать из меня больше, чем я есть. Ты можешь ослепить меня, а мне нужно четкое зрение. В конце концов, я не больше, чем кто-либо в этом мире. Если ты хочешь узнать о моих недостатках, и поверь мне, их много, то присядь с моими партнерами по бриджу, и они часами будут просвещать тебя, — она пожала ему руку, затем зажала ее между двумя своими. – И мне тоже невероятно приятно познакомиться…

Она посмотрела на его именную табличку.

— Доктор Фергюсон. И мне приятно поболтать с вами, но я пытаюсь выяснить информацию о пациенте, который прибыл сюда совсем недавно.

Пока он общался с дежурной медсестрой, к ней медленно приблизилась Чирайз. Коди видела, что Чирайз знает ее, но очевидно та робела, чтобы заговорить с ней.

— Доктор Бердетт? – сказала она наконец, трогая ее легонько за рукав.

Бобби Джин повернулась, приподняв бровь. Пока не узнала ее.

— Чирайз! О господи, дитя, сколько я тебя не видела? Десять, двенадцать лет?

— Четырнадцать.

Бобби Джин раскрыла от удивления рот.

— Так давно? Господи, как летит время, — она протянула руки Чирайз и улыбнулась, как гордая мать. – И посмотри на себя, сладкая, ты выросла такой же красавицей, как и была, если еще не лучше. А теперь расскажи мне, как поживает твой чудесный малыш?

Слезы наполнили ее глаза.

— Мой малыш – Ник Готье.

Ее лицо побледнело и Бобби Джин закрыла рот рукой.

— Прости, милая. Я должна была вспомнить имя. Но Ник Готье не такое уж редкое имя, и я думала, что твой малыш младше. Мне и в голову не приходило, что это один и тот же человек. Как тесен мир.

Меньяра подошла к Чирайз и позволила той, поплакать у нее на плече.

Бобби Джин взяла салфетку из коробки на стойке и протянула ее Чирайз.

— Ну все, больше не беспокойся, дитя. Я здесь и удостоверюсь, чтоб о маленьком Ники позаботятся , как можно лучше. Слышишь?

Шмыгнув, Чирайз кивнула.

— Большое спасибо. Вы всегда были к нам так добры.

Бобби Джин погладила ее по руке и по-доброму улыбнулась.

— Все нормально, милая. Мы не для того протащили твоего малыша через весь этот кошмар, чтобы потерять его сейчас. Это я тебе обещаю. Даже если мне придется схватиться с самим дьяволом, мы удержим твоего малыша здесь, живого и совершенно здорового, — Бобби Джин повернулась к доктору. – Можно мне, пожалуйста, увидеть Ника.