Солнце любви - Райан Нэн - Страница 17

• Предыдущая
• 17/88
• Следующая

Уолтер усмехнулся:

— Что ж, ты можешь гордиться пареньком.

На это дон Рамон не ответил. Он достал из нагрудного кармана новую сигару, и некоторое время оба друга сидели в молчании. Когда же Дон заговорил, в тоне его слышалась настороженность:

— Уолтер, как ты сказал Бэрону, Луис и Эми просто дети. Но предположим, когда они станут старше, их отношения изменятся? Что, если они влюбятся друг в друга?

— Старина, да разве это не то самое, чего бы хотелось нам обоим? Разве нам не хотелось, чтобы они поженились? Чтобы мои внуки были и твоими внуками? Чтобы Орилья стала по-настоящему общей?

Дон почувствовал, как наполняется радостью его сердце, и коротко ответил:

— Это мое самое заветное желание.

— И мое тоже. Конечно, забегать вперед особенно не приходится… а сейчас это просто двое отличных детишек. — Он от души рассмеялся. — Детишек, которые любят пошлепать босыми ногами по воде.

В сиянии солнечных лучей на вершине скалы стоял обнаженный индеец.

Ниже, на камнях, лежала белокурая девушка, такая же нагая, как и он.

Луис Кинтано стоял не шевелясь на высоком базальтовом выступе у водопада реки Пуэста-дель-Соль. Брызги от обрушивающихся каскадов осыпали его благородную темноволосую голову и гибкое бронзовое тело. Капли воды держались на длинных густых ресницах немигающих черных глаз, прикованных к прекрасной обнаженной белой девушке, что лежала внизу.

Эми Салливен лежала на гладком плоском камне на берегу холодного прозрачного потока, в густой спасительной тени высоких серебристых ив, ограждающих ее светлое обнаженное тело от испепеляющих лучей жгучего солнца пустыни. Там, рядом со спокойной рекой, она лежала распластавшись на своем каменном ложе, во всю длину вытянув стройные ноги и прижав к камню ладони широко раскинутых рук. Ее распущенные золотистые волосы веером разметались вокруг головы. Густые темные ресницы были полуопущены, прикрывая яркие синие глаза, прикованные к красивому обнаженному индейцу, что стоял на высоком уступе.

Лето подходило к концу.

Убывающие дни знойного сентября вскоре должны были смениться чуть более прохладными октябрьскими днями. С того самого июньского полдня, когда Эми спустилась с подножки вагона и увидела Луиса, ожидавшего ее прибытия, они уже не замечали вокруг никого, кроме друг друга. Они лишились сна. Они еще пытались обороняться против того, что — это понимали оба — в один прекрасный день должно было случиться.

Сегодня этот день настал.

Доскакав до реки и спешившись, они немедленно начали раздеваться. Но Луис, скинув только рубашку и сапоги, на этом остановился. Опустив руки, он молча наблюдал, как Эми высвобождается из своих плотных брюк. Оставшись только в нижнем белье с кружевной отделкой, она принялась заплетать свои пышные волосы в тугую золотистую косу, а потом, взглянув на юношу, нахмурилась и спросила:

— Чего ты дожидаешься? Снимай штаны! Он не послушался.

Он продолжал всматриваться в нее таким испытующим взглядом, что щеки у Эми залились ярким румянцем. На ладонях у нее выступила испарина. Самый воздух, которым она дышала, был насыщен возбуждением и ожиданием.

Луис шагнул вперед и остановился, глядя на нее с высоты своих шести футов. Рослый, худощавый, сильный. Откинув голову и встретившись с ним взглядом, она задрожала. Он обвил длинной рукой талию Эми, привлек девушку к себе и поцеловал так, как еще никогда не целовал прежде, — медленно разгорающимся, полностью подчиняющим поцелуем, от которого коленки у нее подогнулись, а тело словно начало таять.

Когда, наконец, прервав поцелуй, он поднял голову, Эми прижалась щекой к его голой груди. Несколько секунд его рука гладила ее волосы, а потом скользнула по ее шее к плечу. Он сдвинул в сторону и отвел вниз узенькую лямку, и через мгновение его длинные пальцы уже были внутри низко вырезанного кружевного лифа ее тонкой сорочки. Эми оторвала пылающее лицо от его груди, сделала шаг назад и взглянула Луису в глаза.

— Позволь мне увидеть тебя, Эми, — сказал он, и голос у него прозвучал на удивление мягко и тихо. — Всю тебя. Большего я не прошу.

Она не в силах была сказать ни слова и просто кивнула головой, когда его ласковая рука спустила лиф с ее левой груди. Она слышала, как резко он вдохнул воздух, и видела, как заходили мышцы на его бронзовой шее, когда он с трудом сглотнул слюну.

— Тонатиу… — едва дыша выговорила она, когда он быстрым движением спустил окаймленный кружевом край сорочки до ее талии.

В его черных глазах, устремленных на ее обнажившиеся груди, полыхал такой огонь, что она ощутила взгляд этих глаз, как горячее прикосновение, и ее тело мгновенно откликнулось: мягкие, атласные соски немедленно напряглись и затвердели.

— Эми, какая ты красивая… — проговорил он, и изменившийся голос друга детства красноречиво свидетельствовал о том, какой восторг он испытывает при взгляде на нее.

Его восхищение порождало и в ней чувство счастливого ликования и торжества. Когда его руки подобрались к узкому пояску ее панталон, она и не подумала воспрепятствовать этому. Она лишь издала короткий изумленный возглас, когда, уступив непреоборимому побуждению — постичь все ее женские чары, Луис сдернул вниз с ее бедер белье.

Эми инстинктивно вздрогнула. Теперь она была полностью обнажена; на ней оставались лишь жалкие лоскутки батиста и кружев, державшиеся на щиколотках голых ног. Она невольно подалась назад, когда Луис молниеносным движением опустился перед ней на колени.

— Скинь все это, — тихо распорядился он, и она торопливо повиновалась, переступив через лежащие на земле предметы. Он поднял их и крепко стиснул в руках, словно боялся, что она может передумать и вновь наденет их, прежде чем он получит возможность на нее наглядеться.

Он не встал на ноги, как того ожидала Эми; он остался в той же позе — на коленях, и взгляд его горячих глаз бесстыдно задержался на треугольничке светлых завитков у нее между бедрами. И снова, как тогда, когда он смотрел на ее грудь, Эми испытала такое ощущение, словно что-то переворачивается у нее внизу живота; она чувствовала, как стягиваются напряженные мускулы… впечатление было такое, словно не только глазами, но и руками он ее ласкал, касаясь таких мест, где никто не мог ее касаться раньше.

— Dios, — шептал он хрипло. — Dios, querida[11].

Эми даже дышать перестала, когда он вдруг выронил из рук ее кружевную сорочку. Его руки поднялись и сомкнулись у нее за спиной, он притянул ее к себе и прижался горячей щекой к ее животу. Она понимала, что глаза у него закрыты, потому что осязала своей чувствительной плотью беспокойное дрожание его ресниц.

— Эми… моя Эми, — шептал он, и его дыхание пламенем обжигало ее кожу.

Столь же быстро, как прежде прижался к ней щекой, он поднял голову, выпустил из рук ее стан и встал на ноги. Не отрывая от Эми жадного взгляда, он привлек ее к себе и поцеловал.

По неистовому биению сердца в его груди, которое она так явственно ощущала, она понимала, что он возбужден и взбудоражен, хотя она была слишком неопытна, чтобы сознавать, насколько возбужден. Когда, не прерывая жаркого поцелуя, он прижал ее к своему литому телу, она почувствовала внезапный жар и головокружение… словно это разбередило в ней некий новый вид жажды и томления.

Так чудесно было ощущать нажим его гладкой горячей груди! А знакомый золотой Солнечный Камень, зажатый между их телами, казался диском из расплавленного свинца, прожигающим ее грудь. Грубо заделанные швы брюк Луиса, словно наждак, царапали кожу Эми на бедрах и под грудью, но, как ни странно, это тоже оказывалось очень, очень хорошо!

Внезапно Луис оторвал свои горячие губы от губ Эми. Она даже моргнула от растерянности, когда он решительно отстранил ее от себя. Не понимая, что он задумал, она окликнула его и двинулась следом за ним, когда он повернулся и торопливо зашагал прочь.

• Предыдущая
• 17/88
• Следующая