Своенравная леди - Райан Нэн - Страница 7

• Предыдущая
• 7/84
• Следующая

Блейк поднялся и двинулся к следующим жертвам, надеясь найти кого-то живого, хотя в глубине души прекрасно понимал, что все, включая Люка Барнза, мертвы.

Следующий человек, которого увидел доктор, вероятно, дорого продал свою жизнь. За свою храбрость он мучился больше товарищей. Бедняга, который отстреливался от нападавших из повозки, был ранен. Его привязали к колесу, разожгли костер и медленно поджарили живьем. Блейк знал, что этот человек был еще жив, когда началась пытка. Его почерневшие конечности были вытянуты и скручены.

Печальный осмотр продолжался. Среди упавших мешков в лужах воды плавало зерно, повсюду валялись стрелы. Доктор Фоксуорт и Остин Бранд вместе с полковником Маккензи и его солдатами бродили среди мертвых мулов, разлетевшихся шляп, обрывков одежды и других пропитанных водой свидетельств яростной схватки. Из большинства трупов, раздувшихся от дождя, торчали стрелы. Каждое тело могло принадлежать Люку Барнзу: идентифицировать их было практически невозможно. Но Блейк чувствовал, что все еще не нашел парня.

Он помассировал онемевшие мышцы шеи и обвел печальными глазами картину смерти и разрушения. В пятидесяти ярдах от него полоскался на ветру красный шарф.

Блейк с бьющимся сердцем направился туда, подошел к Люку и опустился рядом с ним на колени. Из одежды на теле остался лишь мокрый шарф. Блейк осторожно коснулся красного шелка. Потрясенный, он увидел аккуратно вышитую букву «Л», и с его губ сорвался стон отчаяния.

В Люка всадили несколько пуль. Одну руку отрубили, язык был вырезан. В некогда блестящих зеленых глазах парня застыл ужас.

Они похоронили погибших в прерии, там, где те встретили свою смерть. Двое гражданских повернули домой, а Маккензи со своим отрядом двинулся на север, к Ред-Ривер и индейской резервации Форт-Силл.

Усталые и грязные солдаты достигли форта 4 июня. Генерал Шерман уже побывал здесь и отправился дальше, но оставил распоряжение полковнику Маккензи, чтобы тот доставил трех вождей, ответственных за это бессмысленное нападение, в Техас, где их будут судить за убийство.

Пленников передали полковнику 8 июня. Закованных в наручники и ножные кандалы трех вождей посадили в фургоны, чтобы отвезти в Джексборо. Сатанк, старейший вождь племени кайова, которого агент квакеров называл «самым подлым индейцем в резервации», отказался сесть в фургон, заявив, что живым в Техас не поедет. Сатанк, огромный семидесятилетний мужчина с густыми усами и бородой, был предводителем «Вожаков» — высшего военного ордена племени кайова, каждый член которого поклялся вернуться со славой с поля боя или умереть.

Четыре солдата затолкали Сатанка в фургон. Рядом с ним устроились два охранника. Сатанта и Большое Дерево были помещены в одну повозку, и к каждому приставили караульного. Когда обоз тронулся в путь, сквозь топот копыт и скрип фургонов послышались душераздирающие звуки. Это Сатанк завел песню смерти. Несмотря на жаркий, безветренный июньский день, он накинул на плечи и голову цветастую накидку. Два молодых капрала, которые сидели на полу рядом с Сатанком, прислонившись спинами к сиденью фургона и зажав между ног карабины, пристально смотрели на странного старика вождя. Волосы у них на голове встали дыбом, лежащие на спусковых крючках пальцы вспотели.

Сатанк скрючился под накидкой и методично грыз собственные запястья, без устали работая острыми зубами. Когда обоз приблизился к Кэш-Крик, старый вождь высвободил из наручников окровавленные руки, издал пронзительный крик и бросился на одного из капралов с острым ножом для снятия скальпов, спрятанным в набедренной повязке.

Когда старый вождь вскочил, двое юных капралов кубарем выкатились из фургона, оставив там свои карабины. Сатанк радостно схватил оружие и прицелился в ближайшего охранника. Карабин дал осечку.

Пуля, пронзившая обнаженную грудь Сатанка, сбила его с ног. Вождь с трудом поднялся и снова попытался выстрелить из карабина. Вторая пуля вошла ему в грудь и вышла через спину.

Сатанк был мертв. Его тело вынесли из фургона и положили у дороги. Людям из его племени было позволено забрать его в резервацию и похоронить.

Хитрый старый вождь привел в исполнение свой план. В самом начале путешествия он подозвал к себе ехавшего рядом вождя племени кэддо и мрачно объявил:

— Скажи моим людям, что я умру у дороги. Они найдут там мои кости. Пусть подберут их и привезут домой. Скажи народу кайова, чтобы они вернули мулов и больше не совершали набегов. Пусть поступают так, как говорит им представитель правительства. — Губы старого вождя скривились в дьявольской усмешке, и он добавил: — А ты можешь взять мой скальп.

Как только тело Сатанка вынесли из фургона, отряд продолжил путь, а к Сатанте и Большому Дереву была приставлена дополнительная охрана. Все сто двадцать пять миль до Джексборо вождей бдительно охраняли усталые молодые солдаты. По ночам индейцев укладывали распластанными на землю, крепко связав сыромятными ремнями щиколотки и запястья.

В последнюю ночь перед прибытием в Форт-Ричардсон вожди лежали на земле. Более молодой, Большое Дерево, спал. Черные глаза Сатанты скользили по небу, как будто вождь задавал себе вопрос, не в последний ли раз он спит под одеялом из звезд, дышит свежим воздухом прерий, слышит вой койота, вдыхает дым костра. Повесят ли его бледнолицые или — того хуже — посадят в клетку, как животное? Или запрут в свою тюрьму, где он будет заживо гнить, пока его кожа не станет бледной, а тело не ослабеет? Неужели ему больше никогда не придется отведать мяса жареного бизона, любить женщину, вести воинов в бой?

Одинокая слеза прочертила соленую дорожку по его красно-коричневой щеке, но он не мог поднять руку, чтобы смахнуть ее.

В сгущающихся сумерках Блейк, Лидия, Остин и Бет Бранды сидели на просторной веранде. Мужчины курили послеобеденные сигары, а женщины пили кофе. На лужайке перед скромным домом Фоксуортов Дженни Бранд с воодушевлением гонялась за светлячками. Каждый раз, когда ей удавалось поймать очередного мерцающего жучка, радостные крики девочки нарушали тишину вечера.

Мисс Фоксуорт стояла в своей спальне у высокого раскрытого окна и смотрела в сгущающуюся темноту июньского вечера. Сюзетта всегда любила июнь в Техасе, но в этом юлу она не испытывала никакой радости. И больше никогда не испытает. Ее любимого жестоко убили. Больше нет них искрящихся зеленых глаз, этих вьющихся рыжих волос. Больше не будет сладких поцелуев при лунном свете. Никогда его сильные руки не обнимут ее.

Люк погиб почти месяц назад. Слезы Сюзетты иссякли. После первых вспышек горя она сделалась странно спокойной. С момента встречи с Люком Сюзетта точно знала, какой будет ее жизнь. Они поженятся, заведут детей и будут жить в мире и согласии, работая бок о бок, чтобы стать уважаемыми владельцами собственного ранчо — места, которым будут гордиться и которое оставят в наследство своим детям.

В мгновение ока мечты Сюзетты превратились в дым. Ей не суждено стать женой, матерью, другом. Если она не может выйти замуж за Люка Барнза — значит, вообще не выйдет замуж. Только в этом Сюзетта была твердо уверена в тот июньский вечер.

В комнате становилось душно и слишком жарко. Девушка молча спустилась на боковую веранду и глубоко вздохнула. Со стороны фасада до нее доносились приглушенные голоса. Беседовали только мужчины, поскольку Лидия, Бет и Дженни, не пожелавшая расстаться со своими драгоценными светлячками, вошли в дом, чтобы принести свежей клубники и сливок. Сюзетта невольно подслушала разговор.

— Остин, я беспокоюсь за нее, — сказал отец. — Мне нужно чем-то заинтересовать Сюзетту, но у меня ничего не получается. На прошлой неделе я предложил ей поехать осенью в Форт-Уэрт и поступить в колледж. Она в ответ только покачала головой и вышла из комнаты.

— Мне больно слышать это, доктор, — отозвался низкий голос Остина. — Бедная маленькая Сюзетта! Какая ужасная трагедия для нее. Но она молода, и она поправится.

• Предыдущая
• 7/84
• Следующая