Изгнанник (СИ) - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 2

После того, как по деревенской улице проехали всадники, а безумец скрылся, что-то неуловимым образом изменилось вокруг Хэрибонда. Забавно устроен человек. Пережил пару приключений — и уже свыкся с тем местом, куда занесла его судьба. Вроде как породнился.

И что еще удивительнее — в деревеньке нашлась таверна. Хэрибонд мог бы поклясться, что не было здесь этого здания, когда он шел по пыльной и пустынной улице в первый раз. Не мог же он быть таким ненаблюдательным! Напротив. Он внимательнейшим образом разглядывал все, что представало взору.

Ну, как бы там ни было, а таверна объявилась, и Хэрибонд поднялся по скрипучим ступеням. Дом был совершенно такой же, как прочие в деревне, из серых бревен, с кривоватыми стенами, крытый дерном. Но в отличие от остальных он не имел ставней на окнах. Зато прямо под крышей красовалась вывеска. Грубо намалеванная и не вполне понятная. Какие-то пожирающие друг друга существа, имеющие отдаленное сходство с парнокопытными.

Внутри обнаружилось довольно тесное помещение с очень низким закопченным потолком. С грубо обтесанных балок свисали пучки травы, холщовые мешочки с чем-то сыпучим, например, с крупой или песком, и обрывки старых веревок. Как будто на этих балках когда-то вешались карлики. Человеку нормального роста здесь бы повеситься не удалось.

За длинным столом сидели трое — все трое мужчины, двое постарше и с бородами, третий помоложе, безбородый, с длинными белыми волосами. Они лениво тянули какой-то бессвязный разговор, который оборвался при появлении чужака.

Рослый и толстый бородач с обожженным на солнце лицом медленно повернулся в сторону вошедшего, однако ничего не сказал. Второй, рыжий и верткий, крутил в пальцах глиняную кружку, то и дело сухо поплевывая себе на колени. Длинноволосый ухмыльнулся и, нырнув под стол, принялся перевязывать обмотки на своих ногах.

— Здравствуйте, — проговорил Хэрибонд.

Ему не ответили. Толстый продолжал смотреть безмолвно.

— Я, может, присяду? — продолжил Хэрибонд и действительно пристроился на лавку сбоку.

Длинноволосый вылез из-под стола, почесался и тоже уставился на пришельца.

— Меня Хэрибонд зовут, — сказал Хэрибонд.

Толстяк отвернулся, очевидно, сочтя, что увидел достаточно.

— Я бы поел чего-нибудь, а лучше выпил, — Хэрибонд упорно не давал себя смутить. У него при себе не имелось денег, но он рассчитывал расплатиться кольцом. Кольцо у него красивое, с большим камнем.

— Деньги покажи, — буркнул толстый.

Хэрибонд снял с пальца кольцо. Длинноволосый ухватил колечко, поднес к глазам, потом подбежал к толстяку и положил перед ним.

— Есть вода, — сказал толстый. — И вчерашний хлеб, но он с травой.

— Пусть с травой, — ответил Хэрибонд. — Очень уж я проголодался. С дороги, понимаете.

— Понимаем, — с полным безразличием произнес толстый.

Он взял краюшку хлеба, налил воды в кружку и все это вручил длинноволосому, а тот уже подал Хэрибонду.

— Я издалека пришел, — жуя, начал рассказывать Хэрибонд, хотя его никто ни о чем не спрашивал. — Вот, к вам занесло судьбой. Странная у вас деревня.

— Чем это она странная? — поинтересовался рыжий.

— Как будто нежилая…

— Очень даже жилая, — обиделся рыжий. — Вполне жилая. Мы вот здесь живем. Вообще дворов пятнадцать.

— Семнадцать, — поправил толстый.

— Семнадцать! — подхватил рыжий. — А что тебе не нравится?

— Просто непривычно, — уклончиво отоветил Хэрибонд.

— А уж нам-то как непривычно! — заявил рыжий. Длинноволосый при этом энергично закивал. — Раньше, брат, совсем не так было. И дворов побольше, и всего… побольше.

— Когда это — раньше? — полюбопытствовал Хэрибонд.

— До троллей, — угрюмо сказал толстяк. — Вот когда. Будто ты не заметил.

— Чего?

— Троллей!

— Я в канаве сидел, — признался Хэрибонд.

— Самое умное дело, — похвалил толстый. И вздохнул: — Граница сместилась, понимаешь? Серая граница между мирами. Раньше у нас все по-другому было. Деревня, поле. Мы замку платили, отдавали часть урожая, а замок нас защищал. Ну, случались, конечно, изредка троллиные набеги… Но изредка, понимаешь?

— Кажется, понимаю, — неуверенно кивнул Хэрибонд.

— Кажется ему… — Толстяк вздохнул. — Вот и мне все кажется: открою глаза — а прежняя жизнь вернулась. Нет, брат, теперь уже не вернется. Как случилось большое нашествие троллей, так и Серая граница поползла… Видел бы ты, как она ползла, сущее бедствие! Вроде тумана, только живое. И быстро так катилась. Волна за волной… Прямо над землей стелилась, а глаза поднимешь — и неба не видать. Кое-кто ведь так и помер. От этого дела у тебя как будто все внутренности сгорают… Ну, не передать.

— Как болезнь? — осторожно предположил Хэрибонд.

— Точно! — воскликнул длинноволосый и, просияв, обратил взор к рыжему. — Точно ведь? Как болезнь?

Рыжий не ответил.

Толстяк облокотился о стол, навалился грудью, уставил густую кучерявую бороду прямо в лицо Хэрибонду.

— Видел, какое здесь солнце? Оно не для людей, такое солнце.

— Выходит, раньше эти земли принадлежали людям, а теперь их захватили тролли? — уточнил Хэрибонд.

Рыжий с толстяком переглянулись и дружно захохотали.

— Ну ты и дурак! — вытирая глаза, заявил рыжий. — «Захватили»! Ты хоть слушал, что тебе говорили-то? Серая граница сместилась. Смес-ти-лась. Это вот все равно как если бы наводнением затопило.

Хэрибонд долго молчал, осваиваясь с услышанным.

— Значит, я сейчас не в мире людей? — спросил он наконец.

— Ты в мире троллей, — ответил толстяк. — Здесь солнце троллиное, луны троллиные, земля — и та… И все мы им принадлежим. Ты ведь от них зачем-то схоронился, когда они проезжали?

Хэрибонд кивнул.

— А почему? — настаивал толстяк. — Почему ты от них прятался, а?

— Инстинкт, — ответил Хэрибонд. Ему не хотелось рассказывать о встрече с безумцем.

— Вот-вот… — Толстяк потер себе грудь, как будто у него побаливало сердце. А может, и впрямь побаливало. — Помирать-то никому не охота. А что стукнет в голову троллю — загадка нам с тобой не по зубам. Может, мимо проедет, может, обласкает или службу даст, а может и прибьет за здорово живешь. И не допытаешься, почему так, а не иначе. Даже и не пробуй их понять. Они ведь даже не злые.

Хэрибонд доел хлеб. Было невкусно, но как-то само собой елось. Сначала Хэрибонд думал оставить кусок себе на завтра, но не удержался и сжевал без остатка. И воду допил. А уходить не хотелось.

Он-то всегда считал, что харчевники — народ любопытный. Сидят на перекрестьях дорог, смотрят и слушают, собирают истории, новости, сплетни, живут чужими рассказами… А этот толстый глядит на него с полнейшим равнодушием. Ну, пришел чужак, ну, уйдет скоро. Уйдет — и забудут о нем. Как не было такого человека. А для чего приходил, куда ушел — никому и дела нет.

И вдруг длинноволосый заговорил. Он говорил быстро, невнятно, захлебываясь:

— А вот ты по миру ходишь — Хэрибонд, да, тебя зовут? Ты ведь другие края повидал.

— Случалось, — сдержанно ответил Хэрибонд.

— …Разные края, — не слушая, говорил длинноволосый, — всякие там, необычные и странные. Ты ведь и по ту сторону был, а? По ту сторону Серой границы?

— Мы тоже, — вставил рыжий.

Длинноволосый повернулся к нему, медленно наморщился.

— Мы были здесь, — сказал он. — Всегда. Граница пришла. А мы никуда не уходили. Многие ушли, но не мы. Точно?

Рыжий никак не отреагировал. Сунул палец в свою кружку, облизал. Страдальчески зашлепал губами, однако не произнес больше ни звука. А длинноволосый опять заговорил с Хэрибондом:

— Ты понимаешь, к чему я клоню?

— К чему? — по мнению Хэрибонда, длинноволосый парень в своих речах клонил сразу ко многому, так что и разобраться сразу не представлялось возможным. Так что и пробовать не стоит. Пусть сам объяснит, что имеет в виду. Конкретно.

— Хозяева теперь у нас тролли, — сказал длинноволосый и глубоко вздохнул. — Вот я о чем. Тролли.