Неодолимый соблазн - Райли Юджиния - Страница 13

• Предыдущая
• 13/62
• Следующая

— Жаль?! — вскричал он. — Проклятие! Кто тебе сказал, что я нуждаюсь в жалости?

Мерси опешила.

— Но разве не в этом причина вашего желания жениться на мне? Не в том, что вы пытаетесь загладить свою вину?

Джулиан рассвирепел.

— К дьяволу твою жалость! — Он придвинулся ближе, и его горячее дыхание обожгло ей щеку. — Неужели ты настолько глупа, что вбила себе в голову, будто все эти годы я тратил на тебя деньги из-за какого-то дурацкого чувства вины? Чушь! Просто мне захотелось из замарашки сделать принцессу. И вот теперь, моя дорогая, я с удовлетворением вижу, что не зря потратил свои деньги.

Стерпеть такого Мерси не могла.

— Вы… вы бессердечный негодяй! Значит, вот какова была ваша цель! Вы купили меня, да? Выходит, у вас и в самом деле черное сердце!

— Так оно и есть, — с жестокой улыбкой подтвердил Джулиан. — Но, дорогая, ты, кажется, совсем забыла о преимуществах, которые даст тебе этот брак. Ты получишь мое имя, мои деньги и все преимущества, которые положены моей жене… Ну и по ребенку каждый год — это я тебе обещаю. — Увидев ее широко раскрытые глаза, Джулиан цинично рассмеялся: — Ах, моя сладкая Мерси, если ты решила, что наш брак будет только на бумаге, тогда выбрось это из головы! Я немало потратил на тебя сил и рассчитываю, что ты с лихвой вознаградишь меня за труды.

— Вы… мне омерзительны! — крикнула она.

Джулиан бросил взгляд на окно гостиной, откуда выглядывала, сгорая от любопытства, сестра Кларабелль, старавшаяся уловить хоть слово из их беседы. Повернувшись к Мерси, он тихо произнес:

— Если бы не присутствие добрейшей сестры, я бы показал тебе, каким грубым и омерзительным я могу быть. Но теперь — после вчерашнего — нам обоим известна твоя маленькая слабость, верно, Мерси?

— О-о-о! — застонала она.

— Венчание состоится сразу же после оглашения, — объявил он и ушел в дом, оставив Мерси кипеть от ярости.

Он вихрем ворвался в гостиную, где у окна сидела сестра Кларабелль. Увидев его дикие глаза, она вскочила на ноги, но он, казалось, даже не заметил ее присутствия. Подойдя к буфету, Джулиан налил себе бокал бренди и одним глотком осушил его. Он уже наливал себе второй, когда услышал за спиной деликатный кашель, и обернулся:

— Мои нижайшие извинения, сестра. Мадемуазель Мерси ждет вас во дворе.

Сестра Кларабелль нерешительно спросила:

— Месье, не будете ли вы столь любезны объяснить мне, что происходит между вами и вашей подопечной?

Он нахмурился:

— Так она вам ничего не сказала?

— Нет.

Тяжело вздохнув, Джулиан отвел глаза в сторону.

— Сестра, клянусь, что сегодня я приеду в монастырь и все объясню и вам, и матери-настоятельнице. — Челюсти его сжались. — Но пока позвольте мне ограничиться заявлением, что моя воспитанница не выйдет замуж за молодого Бруссара. Это так же верно, как и то, что она никогда не станет монахиней.

Лицо сестры порозовело.

— Хорошо, месье. Мы будем ждать вас.

— До свидания, сестра.

Услышав, как за ней захлопнулась дверь, Джулиан поднес к губам бокал с бренди. В глазах его мерцал мрачный огонь. Жалость, вспомнил он. Так, значит, эта маленькая чертовка жалеет его… Вот что заставило ее согласиться на этот брак! Жалость, смешанная с презрением! Чудесная основа для брака, не так ли?

Что ж, на этот раз она хотя бы признала, что и ему в эти годы приходилось несладко.

Он со стыдом вспоминал весь тот вздор, который проклятая гордость заставила его бросить в лицо Мерси: что его опекунство — просто вложение капитала, и он заставит ее с лихвой возместить ему расходы. Это было чистейшей ложью. Ну почему при виде Мерси он вечно болтает глупости? Почему, оказавшись рядом с ней, он говорит как раз противоположное тому, что собирался, будто какой-то лукавый бес тянет его за язык?!

Что ж, отступать поздно. Его глупость обрекла их обоих на этот ужасный брак.

А Мерси, сидя в экипаже, увозившем ее в монастырь, кипела от ярости. Жестокие слова Джулиана не давали ей покоя.

Какой же она была идиоткой, если позволила сочувствию прокрасться в ее сердце! Подумать только, она ведь вообразила, что лишь великодушие заставило его стать ее опекуном! В то время как на самом деле он таил в душе совсем другие помыслы!

Вырастить себе жену, словно овош на грядке! Возмутительно! Когда-то этот негодяй убил ее отца, а теперь намерен разрушить ее жизнь! «Что ж, месье Деверо, вас ждет небольшой сюрприз, — негодовала она. — Скоро вы обнаружите, что ваши вложения не принесут вам ничего, кроме горя и разбитых надежд. А может, и еще хуже!»

Мерси так до конца и не поверила, что Джулиан Деверо решил сделать ее своей женой. Но ее пугало то, что в глубине души она испытывала от этого тайную радость.

В тот же день несколькими часами позже Джулиан Деверо стоял в гостиной дома по Притания-стрит, где жила его мать. Разглядывая заставленную изящной мебелью комнату, он, нетерпеливо ожидая, пока Мадлен Деверо сойдет вниз, вспоминал разговор с Мерси.

После ухода этой несносной девчонки ему пришлось менять свои планы. Первым делом он нацарапал записку месье Бофору с просьбой заменить его на бирже. Затем отправился в монастырь и смущенно признался матери Анизе и сестре Кларабелль, что он и его воспитанница решили обвенчаться. Когда же мать-настоятельница без обиняков спросила, что заставило его принять подобное решение, Джулиан надменно заявил, что, по его мнению, это очевидно — его подопечная вряд ли сможет обойтись в дальнейшем без его опеки.

Жаль только, что сам он, думая о предстоящей свадьбе, не испытывал ни малейшей радости. Да, угораздило его попасть в такой переплет, вздохнул он, гадая, как объяснить матери, что он решил жениться на девушке, которую та и в глаза не видела.

Мадлен Деверо слышала о существовании Мерси — Джулиан пару раз упоминал, что, подобрав несчастную сироту, поместил ее в монастырскую школу. Но Мадлен вбила себе в голову, что поступок сына объясняется исключительно христианским милосердием. Она и понятия не имела о тех роковых обстоятельствах, которые толкнули Джулиана стать опекуном девочки. Можно себе представить, как будет ошеломлена мать, узнав о его планах…

— Джулиан, дорогой, перестань метаться! Иначе ты протрешь до дыр мой любимый ковер! — услышал он мелодичный женский голос.

Даже сейчас, в сорок семь лет, царственная осанка и классическая красота Мадлен Деверо привели бы в восхищение любого мужчину. Высокая грациозная фигура могла бы принадлежать молодой женщине, слегка подернутые сединой темные волосы были гладко причесаны и сколоты в низкий пучок. Платье из розового шелка прекрасно оттеняло патрицианские черты лица и до сих пор еще яркие голубые глаза, а на шее и руках сверкали драгоценности, которые отец Джулиана дарил ей много лет подряд.

Джулиан быстро подошел к матери и, обняв ее, поцеловал гладкую, почти без морщин щеку.

— Ну вот и ты, сынок, — пропела Мадлен, с материнской гордостью оглядывая его. — Садись. Сейчас Рауль принесет чай и пирожные.

Мадлен устроилась на кушетке. А Джулиан предпочел глубокое кресло.

— Итак, сынок, что привело тебя ко мне? — спросила Мадлен.

Джулиан смущенно поерзал в кресле.

— Видишь ли, мама, я принес тебе… э-э-э… несколько неожиданные новости.

— Вот как? — Мадлен навострила уши.

— Да. Дело в том, что я решил… жениться.

— Жениться? — воскликнула Мадлен и удивленно взглянула на сына. — Вот уж не ожидала от тебя! И кто же эта счастливица? Может быть, Мари Дюпон? Или Габриэль Бьен-вилль?

Он невольно поморщился при упоминании имен двух самых очаровательных юных дебютанток нынешнего сезона, на которых мать давно и безуспешно пыталась обратить его внимание.

— Нет, — недовольно отозвался он. — Я решил жениться на моей воспитаннице.

— Твоей воспитаннице! — ахнула Мадлен, схватившись за сердце. — Неужели на этой… как ее?.. Мерси Макколл?

• Предыдущая
• 13/62
• Следующая