Бумажная луна - Райс Патриция - Страница 27
- Предыдущая
- 27/78
- Следующая
— А Дэниел не может одолжить тебе денег?
Губы Питера сложились в мрачную твердую линию.
— Я живу своей жизнью и был бы тебе признателен, если бы ты не впутывала мою семью в наши дела.
Напуганная гневом, с которым это было сказано, Дженис воздержалась от дальнейших расспросов. Дэниел был ее другом, но это еще не значило, что он был другом Питера. Она могла понять обиду Питера: как-никак Дэниел захватил то место, которое Питер когда-то считал своим.
Чтобы загладить неловкость, она продолжала:
— Одна женщина в городке хотела купить мой велосипед… — Дженис просто размышляла вслух, отчаянно пытаясь решить две противоречивые проблемы: найти способ содержать Бетси и сохранить свой брак. — Ведь в Нью-Мексико мне не понадобится велосипед, правда?
Питер с интересом взглянул на нее:
— Наверное, нет. Не думаю, что на этих штуках можно кататься по горам.
— Уверена, я смогу достать денег на поезд, а может, даже немного больше. До Натчеза нам хватит, но не более.
Питер застыл с тарелками в руках, обдумывая ее предложение. Дженис прекрасно понимала, что сейчас в нем происходит мучительная борьба: честь и самолюбие повелевают ему отказаться от ее денег, но он человек слишком практичный, чтобы позволить гордости взять верх'над здравым смыслом. Дженис пребывала в полном смятении. Казалось бы, надо злорадно ликовать: ей удалось-таки уязвить высокомерие и гордыню Маллони! Но радости не было — лишь страх и растерянность.
— Я твоя жена, — мягко напомнила Дженис, — кроме себя самой, я еще ничего не внесла в наш союз, а я не ахти какое сокровище. Если мы с тобой хотим быть партнерами в деле, то тебе придется разрешить мне внести свой посильный вклад.
Коротко вздохнув, он поставил тарелки на стол.
— Я приму эти деньги только потому, что не могу оставить тебя здесь. Я хочу, чтобы ты была в безопасном месте, с друзьями.
Дженис не понравилось, как это было сказано, но она молча принялась накрывать на стол. Жизнь давно научила ее тому, как обходить приказы и поступать по-своему.
Вечером они сели на последний поезд из Форт-Уэрта.
Дженис смотрела на безвкусные занавески и думала о том, как странно проходит ее вторая супружеская ночь. На полке было место только для одного человека, и Питер взял себе более дешевое сидячее место. С одной стороны, Дженис радовалась такому повороту событий, а с другой, во всем этом не было ничего хорошего.
Несмотря ни на что, ей хотелось, чтобы муж был рядом. Она поняла это неожиданно для себя. Гремящий, скрежещущий, покачивающийся поезд увозил ее прочь от дома, в котором она жила последние пять лет в относительном покое. Поезд увозил ее в неизвестность, в жизнь, к которой она никогда не стремилась. Ей хотелось гарантий, которых у Питера, как она теперь поняла, не было.
Дженис невольно вцепилась себе в живот, совершенно точно зная только одно: ей не нужен еще ребенок, пока не будет собственного дома. Питер должен это понять.
Вряд ли ему понравится такое ее решение. Ничего, потерпит! Питер сам женился на ней обманом. Она-то думала, что раз Маллони, значит, богат.
Чуть позже Питер увидел, что его жена спит, прижав к груди простыню. В ее лице было что-то вызывающее, и он решил, что Дженис снится что-то тревожное. Она была так прекрасна, что ему хотелось ущипнуть себя и удостовериться, что это не сон. Питер осторожно убрал локон с ее щеки и почувствовал, как она беспокойно дернулась от его прикосновения. Ему нравилось сознавать, что эта женщина его, что у него есть право ее ласкать и защищать. Эта поездка серьезно помешала его намерению обучить Дженис премудростям любви, но ничего, они наверстают упущенное, приехав в Натчез. Времени у Питера оставалось в обрез, хотя, поехав поездом, он значительно сэкономил его. Пожалуй, у них будет несколько дней на то, чтобы узнать друг друга получше.
Вот только как сказать жене, что он не сможет взять ее с собой в Нью-Мексико? Чтобы нагнать потерянные дни, на последнем этапе пути придется отказаться даже от дилижанса.
Хорошо, что она останется с друзьями. Дженис должна его понять, ведь он женился на благоразумной женщине.
Питер опустил занавеску и вернулся на свое место. Чтобы скоротать время, он стал считать, через сколько часов снова ляжет в постель со своей женой и как будет ее любить. За последние годы он научился многим приятным и полезным вещам и надеялся, что со временем Дженис оценит его опыт.
Ни время, ни деньги не позволяли им ехать поездом до Нового Орлеана, а оттуда пароходом в Натчез. Они сошли в Луизиане на первой ближайшей к Миссисипи станции, взяли напрокат фургон и доехали до пристани, а там сели на первое судно, идущее на север.
Если бы не одолевавшие ее тревоги, Дженис получила бы удовольствие от этого путешествия. Зеленые пейзажи восточного Техаса так и манили в свои кущи. Пока они ехали в фургоне, она наслаждалась густым ароматом магнолий. Питер даже любезно остановился, и Дженис, подбежав, дотронулась до цветков. Она уже видела магнолии, когда впервые проезжала по этой дороге, но тогда никто не дал ей возможности насладиться их сладким ароматом.
А на пароходе Дженис почувствовала себя просто королевой. В прошлый раз она ехала вместе с бедными пассажирами третьим классом и предложила Питеру взять билет на нижнюю палубу. Правда, сначала пришлось объяснить ему, что это такое. Когда муж узнал, что оттуда нельзя подняться в роскошные салоны главной палубы, то наотрез отказался от этого. Для себя он этот вариант не отрицал, но Дженис заявила, что не поедет наверху без него.
Таким образом, их короткое путешествие в Натчез прошло с шиком. Дженис сначала стеснялась своего простого дорожного платья, которое не шло ни в какое сравнение с богатыми шелками и кружевом остального дамского общества, но очень быстро ее внимание поглотили бесчисленные развлечения. Роскошные хрустальные люстры переливались в лучах солнца, посылая радужные отражения на зеркальные стены. Пианист исполнял спокойную музыку, одетые в униформу официанты сновали среди пассажиров, принимая заказы. Питер решил побаловать ее бокалом шампанского, и Дженис впервые в жизни попробовала шипучие пузырьки вина для богатых.
Вот так она представляла себе жизнь с Питером Маллони. Она понимала, что попала в чужой мир, но и этого краткого сияния богатства хватило, чтобы ее тревоги на время отступили. Она потягивала шампанское, восхищалась пейзажами и улыбалась мужу так, словно всю жизнь провела в этой роскоши.
— Я хочу, чтобы ты делала это чаще.
Они стояли на палубе у перил и смотрели, как мутная речная вода плещется под медленно вращающимся колесом. Услышав неожиданные слова Питера, Дженис вздрогнула и озадаченно посмотрела на него.
— Ну вот, опять серьезное лицо! У вас чудеснейшая улыбка, миссис Маллони. Почему бы вам не пользоваться ею почаще?
Знойный летний ветерок сбил набок шляпку, и Дженис поправила ее, вглядываясь при этом в лицо мужа. Она и не предполагала, что Питер Маллони умеет любезничать.
— Моя улыбка?
В голосе ее звучало неподдельное удивление. За последние дни Питер не переставал поражаться тому, сколько нежности вызывало в его душе это необыкновенное создание, на котором он женился. Питер знал, что она сильная, решительная и практичная женщина, но с удивлением открыл для себя, что Дженис не только совершенно не осознает своей красоты, но и напрочь лишена обычного женского кокетства. Ее подкупающее прямодушие заставляло его помнить о времени и месте всего происходящего с ними.
— У тебя самая обаятельная улыбка на свете. Ты уже не классная дама, и больше не надо напускать на себя строгость и неприступность. Мне очень нравится смотреть, как ты улыбаешься.
Дженис не отрывала от него взгляда, скорее озадаченная, чем польщенная, и все же любезно выдавила из себя улыбку. Питер рассмеялся над столь явным угодничеством.
— Из вас получится отличная жена, миссис Малло-ни. Мне хочется поскорее ввести вас в свой дом.
- Предыдущая
- 27/78
- Следующая
